Серия: Волки Аракана

И вот позади остались проливы Бонифачо и Мессинский, прошли слева острова Говдас и Крит. На горизонте показался мыс Гата. Это был уже долгожданный Кипр.

Эжен так измучился в своей темнице, что молил Всевышнего побыстрее освободить его из добровольного заточения. Он жадно вслушивался в голоса на палубе, с нетерпением и страхом ожидал встречи с отцом. Воля и решимость его поубавились. Больше всего его донимало безделье и невозможность свободно передвигаться. Лежа, часами уставившись в доски нависавшей палубы, он то дремал, то грезил наяву, то предавался воспоминаниям. «Низетта, я так тебя люблю, а ты отвергаешь меня. Но я вернусь, только чуть позже. Я добьюсь всего, о чем мечтаю, - богатства и славы. Отец рассказывал - он сам уже в пятнадцать лет путешествовал. Отец… не выбросит же он меня». Лишь Убер с его постоянными страхами иногда вносил некоторое оживление в это однообразное существование. Юнга добросовестно отрабатывал полученные золотые. Раза три в неделю он с массой предосторожностей вытаскивал Эжена ночами на палубу, и тот с наслаждением вдыхал ароматы южного моря. Наблюдал редкие огоньки далеких судов и еще более далеких островов. Немало неприятностей Эжену доставляла бадейка с испражнениями. Уберу нечасто удавалось освободить это зловонное, но необходимое приспособление, и Эжену приходилось вдыхать эти испарения почти постоянно. Он стал неимоверно грязен, от него воняло, он иногда испытывал отчаянный голод и жажду. Однако парень помнил слова дяди Фомы. Не раз жалел, что отправился в путешествие, но терпел, вздыхал, ругался про себя и в ожидании момента восхитительной прогулки на палубу перебирал в памяти дни недавнего прошлого.