Витторио-вампир

сколько всадников одновременно пустили лошадей вскачь.

Мой отец сам захлопнул дверь, повернулся и сотворил знак Святого Креста, а затем сложил ладони в молитвенном жесте.

– Милостивый Боже, да как они посмели! – проговорил он, обращая взгляд к небесам.

И только теперь, когда отец стремительно направился в сторону башни, у подножия которой я стоял, взгляд мой упал на капитана стражи, и я увидел, что тот недвижимо застыл, парализованный невообразимым ужасом.

Как только отец вошел в полосу света от укрепленных на лестнице факелов, взгляды наши встретились и я жестом указал ему на капитана.

– Примите все меры к обеспечению безопасности моего дома, – приказал, оборачиваясь к нему отец. – Обыщите его сверху донизу и укрепите все, что только можно. Нужно вызвать солдат и освещать двор факелами всю ночь. Ты слышишь меня? Мои люди должны охранять каждую башню и все крепостные стены. Исполни все немедленно. Только так мы сможем восстановить здесь мир и спокойствие!

Не успели мы дойти до зала, в котором ужинали, как навстречу нам спустился проживавший в ту пору в крепости старый священник, ученый доминиканец по имени Фра Диамонте, – волосы его растрепались, сутана была наполовину расстегнута, а в руках он крепко сжимал молитвенник.

– Что случилось, господин? – спросил он. – Во имя Господа, что происходит?

– Падре, доверьтесь Богу и помолитесь со мной в церкви, – ответил отец и обратился к поспешно приближавшемуся к нам стражнику: – Осветить церковь, зажечь все свечи, я буду молиться. Сделайте все как можно быстрее, и пусть мальчики спустятся вниз – сыграют что-нибудь духовное.

Затем он взял за руки меня и священника.

– Хочу, чтобы вы оба знали: на самом деле ничего страшного не случилось. Все это не более чем суеверные предрассудки, но любой повод, заставляющий светского человека, как я, обратиться к Богу, воистину благотворен. Пойдем с нами, Витторио. Вознесем молитвы наши к Богу – ты, Фра Диамонте и я. И прошу, ради матери держи себя в руках.

К тому времени я уже достаточно успокоился, но мысль о грядущей ночи в освещенной церкви представлялась мне и приятной, и тревожной.

Я пошел за молитвенником, требником и прочими своими книгами религиозного содержания – великолепными изданиями на флорентийской веленевой бумаге, с золотым тиснением и великолепными иллюстрациями в прекрасных рамках.

Выходя из своей комнаты, я увидел стоявших неподалеку родителей и услышал, обращенные к жене слова отца:

– …Ни на мгновение не оставляй детей одних и помни о своем состоянии – пожалуйста, постарайся успокоиться. Я не потерплю панических настроений в доме.

Мать положила руку на живот.

Я догадался, что она снова беременна. И тут же осознал, что отец действительно чем-то встревожен. Что могло означать это «ни на мгновение не оставляй детей одних»? О чем думал в тот момент отец, чего опасался?

В церкви было вполне уютно. Мой отец уже давно приобрел несколько удобных деревянных, обитых бархатом скамеек для молящихся, хотя в праздничные