Блуждающий Неф

— Всё готово?

— Готово, — доложил Арвин Флипп, указывая на зелёный ящик с навесом, прикреплённый сзади кареты. К ящику была прибита небольшая лесенка.

— Как — вам подойдёт? — спросил Палдор у первого зелёного человечка. Ментор (а это был он), деловито взобрался по лесенке и залез в ящик. Его довольная зелёная голова торчала между краем ящика и навесом.

— Подойдёт, — сказал он и скрылся в ящике.

— Я хотел бы… — осмелился наместник Хоу, но его перебил Палдор:

— Простите, но мест больше нет.

— Извините, я не за тем, — поклонился Хоу, — я наместник короля в городе Паллас, и хотел бы вам в чем-нибудь помочь, уважаемый Доностос Палдор.

— А чем ты мне поможешь? — взглянул на него Палдор, потом задумался и добавил: — Хотя есть у меня для тебя дело.

Наместник Хоу с готовностью растянул на лице улыбку.

— Хозяин этого дома выполняет особое задание короля, — значительно сказал Палдор, — и на время его отсутствия вам вменяется в обязанность содержать семью Уандера на полном пансионе.

— Будет сделано, — сияя и кланяясь, сказал Горди Хоу.

— Я проверю, — предупредил его Палдор, чем несколько сбил его прыть.

— Я тоже, — сказал Уандер на ухо наместника Хоу. Тот растерянно оглянулся и потряс себя за ухо.

— Я всё вижу, — добавил Уандер. Хоу растерянно поднял глаза к небу и убедительно сказал: — Будет сделано в лучшем виде!

— Надеюсь, — ответило небо и ушло прощаться с женой и детьми.

Через некоторое время из ворот усадьбы Уандера вышел Мо, на котором под зонтом восседала Онти, а у неё за спиной расположился Хабэлуан, свысока наблюдая за уличными мальчишками, от зависти шмыгающих сопливыми носами. Мо окружали двенадцать зелёных человечков, семенящих на своих коротких ножках и едва успевающих за Мо.

Потом появилась карета, на дрожках которой одиноко сидел кучер, Арвин Флипп, управляющий упряжкой из двух пар лошадей. А в карете на передней стороне сидела Полиния, а сзади опять теснились Палдор и невидимый Уандер. Палдор снова работал локтями, тесня Уандера, а стоящий на обочине Горди Хоу воспринял эти телодвижения на свой счёт, и думал горькую думу о том, как ему угодить жене Уандера, чтобы небесный голос его не наказал.

Лерия, жена Уандера, и их дети, Витус и Нестия, остановились возле открытых ворот и махали руками, пытаясь определить, где находиться их муж и отец. Город Паллас с удивлением смотрел на процессию, пока та не покинула его пределы, а потом каждый житель города занялся своими делами. И только мамы пугали своих детей зелёными человечками, которые их заберут, если они не будут слушаться. Между тем, зелёные человечки, уже выполнили торжественную миссию и забрались в зелёный ящик позади кареты.

В тон ящику вокруг кареты буйно пенилась трава, пересыпанная калейдоскопом цветов, и кустарник пытался пойти в рост, а откуда-то по курсу ободряюще веяло водной прохладой. А ещё веяло угрозой, но этого, кроме Мо, никто не чувствовал и даже Палдор примирился с судьбой и затеял с Уандером мирный разговор. Кто-нибудь, наблюдающий со стороны, удивился бы, глядя, как советник короля разговаривает с окном кареты, а его жена Полиния зачарованно смотрит ему в рот.

* * *

Монсдорф сидел за колченогим столом, возле окна своего непритязательного дома, который и домом назвать было трудно — он явно в пару раз превышал возраст своего хозяина. На столе находилась старинная книга в деревянном переплёте, которую Монсдорф сосредоточенно читал. Дом находился на отшибе деревни Арандор, которую плотной стеной окружал старый дремучий лес. В деревне Монсдорфа давно называли чародеем, приписывая ему в вину всё плохое, как бы оно не случилось.

Монсдорф не отрицал своего участия, его тешила мысль об особом положении своей персоны в деревне. Была у Монсдорфа мечта, затаённая и древняя, о которой он никому не рассказывал, но которая тревожила его душу и днём, и бессонными ночами. А ещё необычным в его доме было наличие пары десятков книг, которые он приносил из своих путешествий по разным городам и берег их, как зеницу ока. Они были заперты в большой длинный сундук, стоящий в углу комнаты и служащий не только хранилищем, но и постелью для хозяина.

Рядом с книгой лежала старая кожаная карта, по которой Монсдорф водил явно не золотым, но вычурным кольцом. Кольцо попутешествовало по карте и остановилось. «Вот здесь!» — хищно улыбнулся Монсдорф, и кольцо в ответ подмигнуло ему блеском своего единственного красного камня.

Входная дверь скрипнула, и в доме появился чумазый мальчишка, который настороженно взглянул на Монсдорфа, совсем не ожидая от встречи ничего хорошего. Мальчишку звали Кристлин, и Монсдорф приходился ему отчимом. Мать мальчика давным-давно умерла, не вынеся жизни с мужем и оставив ему свою хибару.

— Ты где был, — спросил Монсдорф. Мальчишка настороженно посмотрел и угрюмо ответил: — В деревне.

— Опять воровал? — спросил Монсдорф, впрочем, не строго а, скорее, констатировал.

— Не-а, — ответил мальчик, шмыгая носом и вытираясь рукавом. Монсдорф был в хорошем настроении, и порка сегодня ему явно не грозила.

— Зачем книгу трогал, — спросил Монсдорф с металлом в голосе. Кристлин понял, что поторопился с выводами и потянулся к двери.

— Я не трогал, — сказал он, держась за ручку двери.

— Не ври! — сказал Монсдорф. — Я метку поставил.

— Не брал сегодня я вашу книгу, — заревел Кристлин, не отходя от двери. Монсдорф оглянулся, посмотрел на него и довольно сказал:

— Смотри мне, увижу — убью!

Он снова занялся своей картой, а мальчишка присел у порога. Вскоре Кристлин там и заснул, но был разбужен резким голосом Монсдорфа:

— Собирайся! Ты пойдёшь со мной.

Репликация четвертая. Русик

Маргина остановилась возле края острова. Сердце разрывалось от ужасной действительности, от безвозвратности происходящего. Русик, которого она успела полюбить, исчез так же, как и появился — неожиданно. Вета лежала на земле возле её ног и рыдала, выдирая с корнем траву и растирая её на лице. Слезы грязными потоками капали на её белое платье, но она ничего не замечала — её глаза были залиты слезами.

Балумут растерянно сидел рядом и не знал, что ему делать. Он считал себя виноватым в том, что Русик погиб, и был готов вынести любое наказание, лишь бы Русик вернулся. Он тоже заплакал, но отвернулся, чтобы Маргина и Вета не видели его слез.

— Вернулся!

— Что? — не поняла Маргина.

— Вернулся, — сказал Балумут, показывая куда-то в лес.

— Балумут, перестань, не до тебя, — рассердилась на него Маргина, так буднично прервавшего её горе. Сзади раздался весёлый и звонкий смех, и Маргина хотела наказать Балумута за его шутки, но, обернувшись, замерла. К ним, спускаясь с высоты, летела большая белая птица и громко смеялась.