Звезда Судьбы

Мантис задумчиво уставился на атланта. Тот вздохнул.

— Я просто пытаюсь понять, как я впутался во всю эту мерзость. Мне совершенно незачем быть здесь.

— Но Кулл…

— Это правда, — возразил тот. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме горечи и усталости. — Какое мне дело до тебя или до твоего отца? Да даже, собственно, и до Урима? И какое мне дело до того, сможет ли Теринас со своими недоумками одолеть жрецов Алого Солнца?

— Это неправда, ты так не думаешь!

— Ну вот еще! — Кулл с решительным видом обернулся к своему спутнику. — Я прошел множество дорог, дрался в бесчисленных битвах, побывал в каких-то гнусных, всеми богами забытых, местах, где нет ничего кроме безумия… И все ради чего? Ради чего, скажи мне, Мантис?

— Послушай, я понимаю, что так мучает тебя…

— Заткнись, парень. Просто заткнись и оставь меня в покое.

Тот с обиженным видом уставился на атланта.

— Я впутался в очередную авантюру, — рассеянно продолжал атлант, — и никак не могу понять, зачем. Во имя Хотат! Я сижу на каком-то проклятом болоте с сыном колдуна… Я имел дело с безумной ведьмой, а до того — с какими-то демонопоклонниками в храме… Во имя всех богов, ради чего?

— Послушай, Кулл…

— Нет, оставь меня в покое и дай спокойно поразмыслить.

Внезапно голос Мантиса изменился.

— Кулл!

Он тут же вскочил, обнажая меч.

Атлант метнул на него быстрый взгляд, затем обернулся в ту сторону, куда смотрел Мантис, и так же стремительно вскочил, на ходу выхватывая клинок из ножен.

Вокруг на болоте повсюду мелькали странные уродливые тени… Это, скрежеща зубами и размахивая когтистыми лапами, подбирались к путникам болотные твари.

Стреноженные лошади жалобно заржали, пытаясь вырваться на свободу. Кулл попытался успокоить их, затем сошел с камней и двинулся в сторону болота, ощущая, как увязают во влажной земле сапоги. Торопливо обернувшись, он убедился, что за спиной не таится никаких чудовищ, и вновь двинулся вперед, наблюдая за противником. Тварей было шесть… Нет, вот и седьмая показалась из-за деревьев.

— Кулл!

Он обернулся рывком. Мантис уронил меч и, схватившись одной рукой за живот, другой тщетно пытался что-то нащупать в складках туники.

— Кристалл, он горячий! — Но тут же юноша пришел в себя, убрал руку от живота, поднял меч и подбежал к атланту.

— В чем дело? — сердито спросил его Кулл.

— Это все кристалл… Амулет… Он внезапно стал горячим, как уголь. Но я почуял кое-что еще…

— Что именно?

— Это… Илисса. Проклятье, я же знал, что она не отпустит нас так запросто! Эти твари, Кулл, что готовятся напасть на нас… Это души людей, пойманных Илиссой и помещенные ею в тела оживших мертвецов. Ты понимаешь? Кулл, если эти твари убьют нас, то ведьма получит и наши души! Мы в ловушке!

— Будь она проклята во веки веков! — взревел Кулл. — Эти ублюдки не подойдут ко мне ближе, чем на длину клинка! — Обернувшись, он заметил большой дуб, что рос по левую руку от Мантиса. — Беги к тому дереву! Держись к нему спиной!

— А как же лошади? Они ведь нападут и на лошадей тоже!

— Валка и Хотат! Ну же, шевелись!

Мантис метнулся к дубу как раз в тот миг, когда на него набросилась одна из болотных тварей. Он в отчаянии взмахнул мечом, словно серпом. Монстр повалился навзничь и истошным воплем, раненый в грудь, и принялся судорожно дергаться и извиваться в болотной жиже.

Мигом за ним последовал другой, но Мантис уже успел прижаться к дереву спиной и, отчаянно сыпя ругательствами, тыкал острием меча вперед, бросая вызов омерзительной твари.

Двух лошадей Кулл успел освободить от пут и хлопнул их по крупу, чтобы они могли спастись бегством, — но когда он достиг лошади Мантиса, один из болотных монстров оказался уже слишком близко. Разъяренный, Кулл взмахнул мечом, нанеся твари рану в бок. Та заголосила, пытаясь зажать зияющую дыру в грудном клетке, и отступила, но в тот же миг другой монстр напал на лошадь Мантиса. Скакун поднялся на дыбы и заржал, пытаясь отогнать нападавшего, но тот принялся рвать несчастное животное на части когтями и клыками. Кулл набросился на мерзкую тварь.

— Проклятый урод! — взвыл он.

Монстр обернулся, скаля зубы, с которых капала кровь. Атлант яростно взмахнул клинком и одним ударом отсек чудовищу голову. Описав полукруг, та упала в заводь с грязной водой, продолжая скалиться. Обезглавленное тело покачнулось, а затем рухнуло наземь, продолжая молотить в воздухе лапами.

Итак, на трех меньше… Нет, на четырех, — ибо в это же самое время Мантис совершил бросок, нанес удар и из рассеченного брюха твари вывалились внутренности прямо к ногам юноши. Монстр хрипло завопил.

Мантис вовремя оттолкнул его, чтобы встретить пятого из нападавших…

…А еще двое набросились на атланта. Отпрыгнув назад и пригнувшись, тот схватил с земли увесистый камень и швырнул вперед. С глухим треском булыжник ударил первую тварь прямо в лоб. Оглушенная, та покачнулась. С боевым воплем атлантов Кулл напал на ее сородича. Монстр размахивал лапами с длинными когтями, силясь зацепить врага за руку или шею. Сверкнул клинок, и одна лапа отлетела прочь. Тварь завизжала. Воин метнулся в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать броска монстра. Когти уцелевшей лапы сомкнулись в том самом месте, где только что была голова Кулла, — но тот уже нанес смертельный удар сбоку и сзади, метясь в затылок твари. Зловонные мозги расплескались по траве.

С торжествующе-яростным криком Мантис набросился на последнего из нападавших, и вскоре тот рухнул наземь с перебитым хребтом. Он продолжал извиваться на влажной земле, слабо подергивая головой и конечностями.

Но теперь поднялся тот монстр, которого Кулл поразил камнем, и набросился на своего врага.

— Продал свою душу ведьме, да? — прорычал атлант. — Ах ты, погань! Болотное дерьмо! Ну же — иди сюда и попробуй достать меня!

Мантис наблюдал за схваткой, дивясь ярости, владевшей его другом в этот миг. Похоже, не только порождения трясины приводили атланта в такое бешенство… Нет, какая-то боль и ярость таились у того глубоко в душе.

Болотная тварь с ненавистью взирала на своего противника и злобно шипела, пялясь на Кулла белесыми глазами.

— Ах ты, зловонная мерзость! — выкрикнул атлант.

Тварь взмахнула лапой с выставленными когтями. Кулл исторг яростный вопль. Двумя ловкими ударами клинка он отсек монстру одну лапу и пронзил его в пах.

Тварь повалилась наземь, завывая и скребя когтями землю. Кулл нанес третий уверенный удар и отсек противнику голову.

Наступила напряженное тяжелое молчание, прерываемое лишь зудением комаров. Кулл слышал, как кровь стучит у него в ушах.

Мантис опасливо приблизился к нему.

— Все кончено?

Кулл покосился на своего спутника.

— Ты уверен, что она больше никого не пошлет против нас?

Тот хмуро усмехнулся и пожал плечами.

— Не думаю… О, боги! — Он смотрел куда-то поверх плеча Кулла.

Атлант развернулся. Лошадь Мантиса, раненая, лежала на подстилке из мха, истекая кровью, и отчаянно била копытами. Изо рта текла пена, глаза затянулись грязно-белой поволокой. На глазах у Кулла с Мантисом оскаленные зубы благородного животного покрыла липкая пленка слюны, повисшая длинными блестящими клыками. Затем неожиданно глаза лошади загорелись желтым огнем. Медленно и неуверенно она начала подниматься на ноги… А затем зарычала, — как неспособна была рычать ни одна лошадь.

— Я должен ее убить, — заявил Мантис атланту. — У нас нет выбора.

Он шагнул вперед, остановившись рядом с несчастным животным и резко обрушил клинок ему на шею. Лошадь завизжала. Хлынула алая кровь. Движения ее замедлились, безумный огонь в глазах потух… И наконец она умерла, высвободив свою жизненную силу.

Мантис оглянулся.

— А что с остальными лошадьми?

Без единого слова Кулл смотрел куда-то вдаль.

— Эй, приятель, как там наши лошади?

Когда атлант наконец поднял голову, в его глазах читалась ненависть.