Сага о копье: Омнибус. Том II (ЛП)

Все это было довольно загадочно и таинственно. Стоило тогда Карамону вступить под сень чудовищных деревьев, как все чудесным образом преобразилось. Старые стволы, выглядевшие сухими и безжизненными, снова принялись расти, на глазах превращаясь в прекрасные и величественные валлины.

Из мрачной непролазной чащобы лес превратился в зеленую и приветливую рощу, шумящую на ветру согретой солнцем золотисто-зеленой листвой, в которой беззаботно и зазывно Щебетали птицы.

Теперь Вайретский лес снова переменился, и Тассельхоф с недоумением его разглядывал. Как ни странно, он все еще был похож на тот, прежний Вайретский лес, и все же в нем появилось что-то незнакомое и пугающее. Деревья выглядели мертвыми, однако, пристально вглядевшись в то, как они колышутся под ветром, кендер вдруг подумал, что эти черные и голые сучья отнюдь не мертвые, а очень даже живые! Они тянулись к путникам, словно хищные пальцы чудовищ…

Повернувшись к чаще спиной, Тассельхоф оглядел окрестности. Вокруг все было точно так же, как в Утехе. Кроме леса, ни вблизи, ни вдали не было видно ни одного дерева — ни живого, ни засохшего. Только серо-черная, мертвая земля и обгорелые пни. Насколько хватало глаз, нигде не наблюдалось ни малейшего признака жизни — лишь смерть и запустение.

— Что это, Карамон?! — вскричал вдруг Тассельхоф.

Гигант обернулся. У одного из пней скорчилась в грязи какая-то маленькая фигурка.

— Это живое существо! — в крайнем волнении завопил кендер. — Я же говорил, что мы не одни!

— Тас… — Карамон предостерегающе поднял руку, однако прежде, чем он успел остановить друга, Тассельхоф устремился вперед.

— Эй! — закричал он на бегу. — Привет! Ты что, уснул? Вставай скорее!!!

Опустившись на колени, он потряс фигуру за плечо, но с ужасом почувствовал, что тело под его руками — твердое и холодное. От толчка кендера оно перекатилось на спину, и Тас ошарашенно застыл.

— Ох! — сказал он. — Карамон! Это же Бупу! Когда-то очень давно Рейстлин подружился с Бупу — женщиной из племени овражных гномов.

И вот теперь она лежала в грязи, глядя широко раскрытыми невидящими глазами в черное небо с яркими пятнами звезд. Бупу была одета как обычно — в грязное и рваное тряпье, но ее крошечное тело выглядело невероятно худым, чумазое личико заострилось, а всегдашнее его дурашливое выражение навеки уступило место гримасе страдания и усталости. Вокруг шеи мертвой Бупу был намотан длинный кожаный шнурок, к другому концу которого была накрепко привязана сушеная ящерица. В одной руке Бупу сжимала дохлую крысу, а в другой — куриную кость.

Тассельхоф печально подумал, что на пороге смерти Бупу призвала на помощь ту маленькую магию, которой она владела, но магия ей не помогла.

— Она лежит здесь не так давно, — заметил Карамон.

Хромая, он приблизился и, болезненно морщась, опустился на одно колено рядом с крошечным телом.

— Похоже, она умерла от голода. Протянув руку, гигант закрыл остекленевшие глаза Бупу и покачал головой.

— Интересно, как ей удалось продержаться так долго? Те, кого мы видели в Утехе, умерли по меньшей мере несколько месяцев назад.

— Может, Рейстлин защитил ее? — не подумав, брякнул Тас.

Карамон нехорошо осклабился.

— Это просто случайность, вот и все! — сказал он хрипло. — Ты же знаешь овражных гномов, Тас. Они могут существовать месяцами, имея в запасе черствую корку хлеба. Мне кажется, что именно эти гномы прожили после катастрофы дольше других, а Бупу, которая была из них самой умной, сумела пережить и всех своих соплеменников. Однако в этом проклятом краю даже овражный гном не может протянуть долго.

Гигант обреченно пожал плечами.

— Что…что мы с ней сделаем, Карамон? — спросил Тассельхоф неуверенно. — Неужели мы так и бросим ее здесь?

— А что еще мы можем для нее сделать? — резко ответил Карамон, у которого при виде Вайретского леса пробудились старые, не очень приятные воспоминания. — Вот, например, ты — ты хотел бы быть похороненным в этой грязи?

Вздрогнув, гигант огляделся по сторонам, грозовые тучи были совсем рядом; он уже слышал приглушенный гром и шипение молний.

— Кроме того, у нас нет времени. Надо спешить, пока снова не налетела буря.

Тас продолжал жалобно глядеть на него.

— Здесь все равно не осталось ничего живого, что потревожило бы ее останки, Тас, — с явным раздражением отрезал Карамон, но, увидев выражение горя на лице кендера, смягчился. Сняв с плеча остатки плаща, он накрыл ими Бупу.

— А теперь — идем! — поторопил он.

— До свиданья, Бупу! — чуть слышно сказал Тас. Похлопав по маленькой руке, торчащей из-под плаща, — той самой, в которой была зажата крыса, — он хотел получше укрыть тело и вдруг заметил, как в красноватом свете Лунитари что-то сверкнуло. У кендера перехватило дыхание — ему показалось, что он узнает чудесную вещицу. С великой осторожностью он разжал маленькие окоченевшие пальчики Бупу, из них выпала дохлая крыса, вслед за нею в грязь покатился крупный изумруд.

Тас поднял драгоценность. Камень напомнил ему…где же это было? В Кзак Цароте?

Тогда они сидели в дренажной трубе, скрываясь от солдат-драконидов, а Рейстлина некстати одолел кашель…

Бупу тревожно посмотрела на мага, затем засунула свою маленькую ручку в мешок и выудила оттуда какой-то предмет, который немедленно поднесла к свету.

Прищурившись на него, она вздохнула и покачала головой.

— Это не то, что моя нужно, — пробормотала она.

Тассельхоф, заметив блеск драгоценного камня, подполз к ней поближе.

— Что это? — спросил он, хотя уже знал ответ. Рейстлин тоже глядел на блестящий предмет в пальцах Бупу, и внимательные глаза его сверкали.

Бупу пожала плечами.

— Красивая камень, — равнодушно откликнулась она, продолжая рыться в сумке.

— Изумруд! — присвистнул Рейстлин чуть ли не в полный голос.

Бупу подняла голову.

— Твоя нравится?

— Очень! — воскликнул маг.

— Тебе! — Бупу сунула драгоценность в подставленную ладонь Рейстлина.

Затем, с приглушенным торжествующим воплем, она достала наконец то, что искала.

Тас, наклонившийся ближе, чтобы первым увидеть новый чудесный предмет, с отвращением отпрянул. В руке у Бупу очутилась дохлая — причем уже давным-давно — ящерица. К ее негнущемуся хвосту был привязан обрывок веревки. Ящерицу Бупу тоже протянула Рейстлину.

— Твоя повесить на шею, — сказала она. — Ящерица лечить кашель.

— Итак, Рейстлин побывал здесь, — пробормотал Тассельхоф. — Это он дал Бупу камень, больше некому. Но зачем? Как амулет? Последний подарок?

Задумчиво качая головой, кендер вздохнул и поднялся.

— Карамон, — начал он, но увидел бледное лицо друга, который пристально вглядывался в мертвую чащу Вайрета. Догадавшись, о чем думает Карамон, Тас молча сунул изумруд в карман.

Вайретский лес казался таким же мертвым и пустым, как и остальной ландшафт. Безжизненные стволы и гнилые ветви словно сочились свежей кровью в красном свете Лунитари. Карамон вспоминал…

«Когда я впервые попал сюда, то испугался, — мысленно сказал себе гигант и положил ладонь на рукоять меча. — Я ни за что не вошел бы в этот лес, если бы не Рейстлин. Еще больше я боялся во второй раз, когда мы привезли сюда госпожу Крисанию, пытаясь помочь ей. И тогда бы я тоже не вошел в лес, если бы не сладкое пение листвы, которая звала и манила меня».

Он с горечью вздохнул.

«Приветлив леса расписной дворец, Где вечность и покой царят законно, Здесь спелый плод на землю не падет, Ручей прозрачный, как стекло, едва течет, И спит шатер листвы завороженно. «— вспомнил Карамон. — Я думал, что они обещали мне помощь; мне казалось, что я получу ответы на все вопросы. Теперь-то я понимаю, что означала эта песня. Смерть — вот что такое этот «сказочный дворец, где время остановилось и спелые плоды вечно покоятся на ветвях».