Ринсвинд и Плоский мир

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском от шести пар ног и ритмичным скрипением чего-то смахивающего на колесо.

– Ну а подвешивают-то известно за что…

– Прошу прощения, не расслышал?

– Ур, ур, ур… извиняюсь, извиняюсь.

Два Маленьких Вана запнулся о двухсотлетний бонсай и больно приложился головой о булыжник, поистине монументальный в своей окаменелости. Через несколько секунд, когда он пришел в чувство, голосов уже не было слышно. А были ли голоса?

Призраки… Расплодились дальше некуда. Надо будет послать сюда садовника с фейерверками, то-то они попляшут.

А вообще, подытожил он свои предыдущие размышления, уж лучше всю жизнь искать рифму к слову «всадница», чем быть мастером имперского протокола.

Переулки Гункунга озарились яркими огнями коптящих факелов. Ринсвинд приблизился к стене Запретного Города. За его спиной радостно шушукалась и переговаривалась Красная Армия. Уж кто-кто, а Ринсвинд знал точно: ни на какое сознательное волшебство он, Ринсвинд, не способен. Магия у него получалась только благодаря чистой случайности.

Так что, даже если он произнесет какие-нибудь волшебные слова и величественно взмахнет рукой, результатом будет только то, что стена станет несколько менее дырявой, чем она есть сейчас.

Конечно, ему очень не хотелось разочаровать Цветок Лотоса – чье тело наводило Ринсвинда на мысли о тарелке соблазнительно изогнутых, хрустящих чипсов, – но она уже не маленькая, пора бы ей знать, что на волшебников полагаться нельзя.

В общем, он скажет что-нибудь, взмахнет рукой, ну а потом можно будет удирать. К вящему своему удивлению, он вдруг обнаружил, что ему доставляет удовольствие представлять, как, удирая, он на бегу ткнет Двух Огненных Трав пальцем в глаз. А еще крайне удивительно то, что его, Ринсвинда, до сих пор не вывели на чистую воду.

Стена Запретного Города лишь изредка прерывалась воротами. Жизнь Гункунга билась о нее, словно мутное море; палатки, прилавки, лотки были повсюду. До сих пор Ринсвинду казалось, что граждане Анк-Морпорка почти всю свою жизнь проводят на улицах, но по сравнению с гункунгцами они выглядели форменными агорафобами. Похороны (проходящие под неизменный аккомпанемент фейерверков), свадьбы и религиозные церемонии ничуть не мешали обычным базарным делам, так что трудно было понять, где празднуют свадьбу, где режут скот, а где просто спорят до хрипоты.

Две Огненные Травы указал на отрезок стены со сложенным рядом штабелем дров.

– Вот тут будет нормально, – ухмыльнулся он. – Ты, главное, не перенапрягайся. Небольшой дыры вполне хватит.

– Но вокруг же сотни людей!

– Разве для такого великого волшебника это проблема? Или ты смущаешься, когда на тебя смотрят?

– Лично я нисколько не сомневаюсь, что Великий Волшебник поразит нас до глубины души, – сказала Бабочка.

– Увидев, какой силой обладает Великий Волшебник, люди будут рассказывать об этом своим детям и внукам! – поддержала Цветок Лотоса.

– Еще бы, – пробормотал Ринсвинд. Члены ячейки замолчали, хотя понять это можно было, только посмотрев на их рты. В звуковую дыру, оставленную их молчанием, немедленно хлынул рыночный шум.

Ринсвинд закатал рукава.

Как там начиналось это заклинание, которое используется для расчистки местности?…

Он исполнил неопределенно-махательный жест.

– Я бы советовал всем отойти подальше, – обращаясь к Красной Армии и при этом неприятно улыбаясь, произнес Две Огненные Травы.

– Кванти каникула аллегро-аллегро? – нерешительно произнес Ринсвинд. – Э-э…

Он в отчаянии уставился на стену. Как обычно бывает с людьми в минуты смертельного ужаса, все его чувства обострились до предела. И тут своим обострившимся зрением Ринсвинд увидел странный котелок. Котелок был завален поленьями, и от него шел подозрительно тлеющий шнур.

– Э-э, – выдавил он, – тут, похоже…

– Что, какие-то проблемы? – противным голосом осведомился Две Огненные Травы.

Ринсвинд гордо вскинул подбородок.

– … – произнес он.

Раздался звук, такой звук издает железо, приземляющееся на тарелку, и все вокруг заволокло белым дымом.

Потом белое превратилось в красное с прожилками черноты, и по ушам Ринсвинда словно хлопнули две гигантские ладони.

Месяцеобразный, алого цвета осколок серпом прошелся по его шляпе, срезав самый кончик, и умчался в сторону ближайшей хижины, которую тут же охватило пламя.

Сильно запахло палеными бровями.

Когда пыль несколько осела, Ринсвинд увидел довольно большую дыру в стене. Кирпичная кладка по краям дыры, раскалившаяся докрасна, постепенно начала остывать, издавая при этом звонкое «глинк-глинк».

Ринсвинд перевел взгляд на свои покрытые сажей руки.

– Вот это да, – сказал он. После чего добавил:

– Все в порядке!

– Ну, что вы на это скажете? – торжествующе вопросил он, оглядываясь, но его голос сразу затих, когда стало ясно, что все зрители попадали на землю лицами вниз.

Единственным свидетелем торжества Ринсвинда была утка, сидящая неподалеку в клетке. Частично защищенная прутьями от летящей сажи, утка из белой превратилась в равномерно полосатую.

Он всю жизнь мечтал творить волшебство именно так. И в воображении у него всегда получалось идеально. Вот только в жизни ни одно заклинание почему-то не срабатывало…

В проеме показались несколько стражников. Один – судя по звероподобности шлема, офицер – воззрился сначала на обугленную дыру, а потом на Ринсвинда.

– Это ты сделал? – осведомился он.

– Держись подальше! – прокричал Ринсвинд, опьяневший от сознания собственного могущества. – Я Великий Волшебник, вот кто я такой! Видишь палец? Не вынуждай меня его попользовать!

Офицер кивнул своим людям:

– Взять его. Ринсвинд попятился.

– Предупреждаю тебя! Всякий, кто меня коснется, до конца жизни будет жрать мух и прыгать с кочки на кочку!

Стражники уставились на него с решимостью людей, готовых рискнуть. Неопределенные магические угрозы страшили их куда меньше, чем вполне определенная перспектива подвергнуться пыткам за неповиновение приказу.

– Назад! Я сейчас ка-ак!… Ну ладно, вы меня сами вынудили…

Он взмахнул рукой. Несколько раз щелкнул пальцами.

– Э-э…

Стражники, на всякий случай ощупав себя и убедившись, что в их облике ничего не изменилось, схватили Ринсвинда.

– Некоторые заклинания действуют не сразу, – предостерег он, почувствовав, как на запястьях сомкнулись цепкие пальцы.

– А может, я познакомлю вас с одним известным высказыванием? – в отчаянии вопросил он. Его ноги оторвались от земли. – Уверяю, это очень интересно…

Ринсвинда, растерянно перебирающего ногами в воздухе, доставили к офицеру.

– На колени, мятежник! – приказал офицер.

– Я бы не против, но…

– Я видел, что ты сделал с капитаном Четыре Белые Лисицы!

– С кем? С какими лисицами?

– Отведите… его… к императору. Ринсвинда потащили прочь. Последнее, что он заметил, это как из проема в стене появились новые стражники и решительным шагом направились к Красной Армии. Мечи их ярко сверкали на солнце…

Железный кругляш, подпрыгнув, грохнулся на пол.

– Осторожнее, ты!

– Я не привык к осторожности! Брюсу-Гуну было плевать…

– Слушай, ты уже всех достал со своим Брюсом!

– И тебя я тоже любил!

– Чиво?

– Эй, есть тут кто-нибудь?

Коэн высунул голову из трубы. Помещение было темным и влажным, а еще в нем было полным-полно всяческих труб и стоков. Деловито журчала вода, питающая многочисленные фонтаны и цистерны Гункунга.

– Никого, – разочарованно прокомментировал Коэн.

– Отлично. Все вылезают из трубы.

Послышались гулкие, порождающие богатое эхо ругательства. После чего раздался противный скрежет. Это в подвал путем сложных маневров втаскивали инвалидное кресло Хэмиша.

Профессор Спасли чиркнул спичкой. Орда рассыпалась в разные стороны и принялась обследовать обстановку.

– Поздравляю, господа, – сказал он. – Похоже, мы действительно попали во дворец.