Солнечный змей (СИ)

- Хватит и этого, – нахмурился Некромант. – Столько, чтобы отравить один клинок. Та-а, ассинхи… Войско к Тзанголу пойдёт, чтобы погибнуть. К нему надо подойти незаметно, подобраться к щупальцам… Не так много брешей в его броне, а времени у смельчака будет всего на один удар. Как твои руки, Фрисс? Жжение прекратилось?

- К утру всё зарастёт, – отмахнулся Речник. – Скверно всё это… Не знаю, кого Астанен пошлёт к Тзанголу, но…

Он поёжился. Имена и лица всплывали в памяти – все Речники, те, с кем Фрисс вместе сражался, те, кто помнил его юнцом, те, кого он сам видел с деревянными мечами учеников… «Вайнег бы побрал эту змею!» – нахмурился он. «Ни одной жизни я бы не отдал ей, ни одной…»

- Та-а… Мысли вашего Короля – его мысли, – покачал головой Нецис, заталкивая всплывшую жижу на дно горшка. – Он за них и отвечает. А пойду я.

Речник вздрогнул.

- Что?! Нецис, ты…

- Это яснее дня, Фрисс, – водянистые серые глаза не отражали ничего. – Я дрянной маг, но лучших не осталось. И когда я стану пеплом, некому будет его оплакивать. Вы, люди Реки, не должны умирать. Ваша Река без вас… я не хотел бы, чтобы она превратилась в нечто подобное.

Он кивнул на каменное крошево у подножия башни, на золу, присыпавшую древние камни, и сплетение хищных лоз поверх неё.

Речник судорожно сглотнул. Вечер был жарким, удушливо-знойным, но Фриссу вдруг стало зябко.

- Нецис, ты не говорил… Ты пойдёшь один? – слова и мысли путались и не складывались.

- Не спеши, Фрисс. Успеем попрощаться на корабле, – криво усмехнулся Некромант. – А теперь отойди, ляг и задержи дыхание. Морихийки не выглядит тем, что умеет взрываться, но тем не менее…

Он немигающим взглядом следил за Речником, пока тот загонял Квэнгина и Хинкассу под панцирь Двухвостки и разворачивал Флону хвостом к костру. Когда сам Фрисс распластался на земле, обхватив руками голову, чёрные стебли и тонкие листья уже падали в воду.

Долго потом Речник не чувствовал рук и усердно растирал их, опасаясь увидеть на коже мертвенно-серые пятна, и долго тёр лапой нос чрезмерно любопытный Алсаг, и Флона вертелась волчком, пытаясь увидеть, что с её хвостами. Листья опали с кустов, трава почернела. Ледяной ветер пронёсся над развалинами и сгинул, но долго ещё камни дышали холодом и сладковатым запахом тлена.

Едва лёд перестал обжигать веки, Речник вскочил и шагнул к яме, усеянной мелким глиняным крошевом. Горшок рассыпался едва ли не в пыль, угли разметало, но на дне маленького котлована трепыхался иссиня-чёрный пузырь. Один его край был надорван, мельчайшие чёрные капли выступили на нём. Нецис сидел рядом, погрузив в разрыв обсидиановое лезвие, и с окаменевшим лицом следил за тем, как тёмный камень становится чернее мглы. Густая поблескивающая жижа поднималась вверх по лезвию и впитывалась в стекло капля за каплей.

- Илкор ан Кигээл-Рейкс, ос’син гисэйри, – Некромант осторожно, не дыша вынул нож из пузыря, осмотрел почерневшее лезвие и принялся обматывать его тряпками и листвой, слой за слоем. – Я не заберу у вас много, Фрисс. Пусть Король Астанен получит чёрный эликсир и найдёт ему применение, мне довольно нескольких капель. Это тебе, Фрисс.

Он кивнул на вяло трепыхающийся пузырь. Затвердевшая слизь с налитой в неё жидкостью казалась сейчас живым существом – и существом на редкость неприятным.

- Оно, наверное, любое стекло проест, – поёжился Речник. Руки медленно оттаивали, он попытался сомкнуть пальцы на рукояти меча – почти получилось.

- Та-а, синхи, – задумался на мгновение Некромант. – В жидком виде Морихийки очень неустойчива. Впитывается во всё подряд. Пропитанное, насколько я знаю, можно потом подвергнуть выварке, но это надлежит делать опытному алхимику, иначе…

Фрисс с коротким вздохом извлёк из ножен мечи и погрузил концы клинков в иссиня-чёрное варево.

Красные и белые искры посыпались на золу, мечи вспыхнули нестерпимо ярко – и угасли. Чёрные нити протянулись по металлу от острия до рукояти, следом хлынули дымящиеся волны, и последние свечения погасли под ними. Металл наливался чернотой и с каждой впитанной каплей тяжелел и холодел. Фрисс смотрел на гарды – из четырёх клыков Гиайна, украшавших мечи, осталось только два, и те, по уму, следовало бы отломить… Последняя, самая высокая волна поднялась по клинку, захлестнула гарду – и клыки почернели. Фрисс едва удержал меч в обожжённой холодом руке. Опустевший слизевой мешок растёкся зловонной лужицей, земля под ним побелела, как будто подёрнулась плесенью.

- Та! Фрисс, вот это очень неосторожно, – покачал головой Нецис. – Это предельно неосторожно, практически убийственно. Однако… Это готовое оружие, только донести и передать его… Мне казалось, Фрисс, что эти мечи тебе очень дороги – очень благородно с твоей стороны расстаться с ними вот так…

Речник хмыкнул.

- Они мне дороги, – кивнул он. – Но больше не понадобятся. Я иду с тобой.

Медленно и очень осторожно убирая мечи в ножны, он опустил взгляд – и не видел, как изменилось лицо Некроманта, лишь услышал изумлённый вздох.

- Илкор ан… – не договорив, Нецис покачал головой. – Только не ты, Фрисс. Только не эта жизнь.

Речник вскинул мечи, преграждая Некроманту путь, и Нецис с судорожным вздохом опустил руку. Фрисс шагнул вперёд, всё так же держа перед собой оружие и очень надеясь, что до драки дело не дойдёт.

- Я знаю, что на уме у тебя, Нецис, – тихо сказал он. – Не в этот раз. Я иду с тобой, и это моё слово. Ты не будешь там один. Солнечная змея обломает себе зубы, и мы вернёмся на Реку живыми.

- Мрря-а?! – из-под панциря Двухвостки высунулся Алсаг. – Мрря?!

Фрисс успел снова поднять мечи на едва уловимое движение – и Некромант опять остановился, сжимая растопыренные пальцы в кулак.

- Храни меня Река пролить твою кровь, – прошептал Речник. – Оставь свои затеи, Нецис. Не думал же ты, что я отпущу тебя одного на этот раз? Это же не мышей гонять по полигонам…

Некромант медленно опустил руку и сел на камень. Его плечи дрогнули.

- Что я скажу Реке, если ты не вернёшься? – тихо спросил он. – Как она будет течь без тебя?

Фрисс усмехнулся и покачал головой.

- Лучше прежнего, Нецис. Река видела и не такое. А Кесса… Она – Чёрная Речница, и она, будь она здесь, пошла бы с нами. Оставим болтовню, Нецис. Ты знаешь много о солнечном змее. Что мне сделать, чтобы не сгореть ещё на подлёте?

Колдун окинул Речника пронизывающим взглядом и криво усмехнулся.

- Илкор ан мен… Есть способы, Фрисс. Точнее… я надеюсь, что они есть. Но прежде всего тебе нужен отдых. Ты прошёл по развалинам Моагаля, потерял много крови… Тебе нужно выспаться, Фрисс. У нас немного времени, но сутки в запасе найдутся. Ложись спать. Я посмотрю, можно ли заштопать твой доспех.

…Солнце не спешило выглядывать из-за тёмной стены леса, подсвеченной багрянцем, но восход близился, и кровь разливалась по небосклону. Фрисс ощупал плечи и запястья, покосился на новые царапины на оплечье и тяжело вздохнул. Мечи покоились в ножнах, тяжёлые и холодные, как воды подземных рек, и даже смотреть на них Речнику было жутко.

- Па? – Аста высунулась из-за плеча, потёрлась носом о щёку Фрисса.

- Ты не бойся, мелочь, – Речник неловко почесал её за ухом. – На Реке тебя не обидят.

Послание для Кессы лежало на дне сумки, рядом с горстью тсанисы и узелком, полным лепестков Ойо’Нви и Гхольмы, и шнурок от костяного медальона-рыбки был намотан на потрёпанный, с оборванными краями, свиток. Даже и такой обрывок велата непросто было найти здесь, в мёртвом городе, – Речник боялся уже, что придётся писать на обрывке от накидки умрана. Примотав второй листок к ножнам меча, Фрисс привязал их к шипу Двухвостки.

Даже Флона чувствовала неладное – не ломилась сквозь кусты, не тянула в рот всё подряд, а прихватив какой-нибудь лист пастью, роняла наземь и настороженно косилась на людей. Алсаг тихо шипел, то и дело вздрагивая, и вся его шерсть, от носа до кончика хвоста, стояла дыбом.

- Недурно, Фрисс, – Нецис осмотрел Речника с ног до головы и одобрительно кивнул. – Пока сними сарматскую броню. Подозреваю, она не продержится долго, но несколько лишних секунд у тебя будет.