Эрагон

«Сапфира! Скорее! Спускайся прямо тут!»

Она сложила крылья и камнем ринулась вниз; ветер свистел у Эрагона в ушах — скорость была поистине угрожающей. Затем дракониха немного выровняла полет, направляясь к лесу.

«Нет, приземляйся в поле!» — велел ей Эрагон, покрепче ухватившись за чешуйчатую шею.

Когда они оказались всего в сотне футов от земли, Сапфира, удерживая равновесие взмахами могучих крыльев, устремилась вниз и тяжело приземлилась. От резкого толчка Эрагон невольно разжал руки и полетел носом вперёд, здорово треснувшись о землю. Пошатываясь и хватая ртом воздух, он встал на ноги и огляделся.

Дом словно взорвали изнутри. Бревна и доски, некогда служившие стенами и крышей, были разбросаны широким полукругом, причём в некоторых местах дерево превратилось прямо-таки в опилки, словно его дробили гигантским молотом. Повсюду валялись обгорелые обломки домашней утвари и мебели. Несколько искорёженных металлических кругов — вот и все, что осталось от кухонной плиты. Снег вокруг был усыпан осколками битой посуды и кирпича от разрушенного камина. Густой жирный дым поднимался над амбаром, где ещё вовсю бушевало пламя. Животные исчезли — то ли погибли, то ли разбежались.

— Дядя! — Эрагон с криком бросился на пепелище в поисках Гэрроу, но того нигде не было видно. — Дядя! — звал он, не слыша ответа.

Сапфира обошла вокруг дома и печально посмотрела на Эрагона.

«Здесь случилась большая беда», — мысленно сказала она.

— Этой беды могло бы не быть, если бы ты не убежала отсюда и не унесла бы меня с собою! — в гневе и отчаянии выкрикнул он.

«Тебя бы уже не было в живых, если бы мы тут остались».

— Ну и что? Ты посмотри на это! — ещё громче завопил Эрагон. — Мы могли хотя бы предупредить Гэрроу! Это ты, ты виновата, что он не смог спастись! — И он так стукнул кулаком по какому-то обгорелому бревну, что ободрал костяшки пальцев. Закапала кровь, но он не обратил на это внимания и медленно пошёл от дома к тропе, которая вела на дорогу вглядываясь в следы на снегу. Следов было много, но он почему-то плохо их видел: глаза ему застилала какая-то странная пелена… «Неужели я слепну?» — мелькнула у него горькая мысль. Дрожащей рукой он коснулся щеки и понял, что плачет.

Какая-то тень накрыла его — это Сапфира склонилась над ним, укрывая его своими крыльями.

«Успокойся, тише, тише, нельзя терять голову. — Он надеждой посмотрел на неё, и она прибавила: — Смотри внимательно: здесь одинаковые следы — один ведёт от дороги к ферме, а второй — обратно; значит, Гэрроу не могли увести отсюда».

Эрагон внимательнее вгляделся в отпечатавшиеся на снегу следы двух пар кожаных башмаков: Сапфира была нрава. След к дому и обратно был один и тот же. И кто бы ни оставил этот след, глубина его тоже была одинаковой, стало быть, никакой ноши у поджигателей не было! И Гэрроу должен быть где-то здесь! Эрагон выпрямился и снова бросился к дому.

«А я поищу вокруг дома и в лесу», — сообщила ему Сапфира.

Разбрасывая кучу мусора, в которую превратилась теперь их уютная кухня, Эрагон добрался до таких брёвен и досок, сдвинуть которые ему прежде было бы не под силу. Но теперь, словно по волшебству, тяжёлые бревна сдвигались под его натиском как бы сами собой. Старинный буфет, совершенно изуродованный, явился несколько более сложным препятствием, однако же он справился и с буфетом, отшвырнув его обломки в сторону, и вдруг услышал за спиной странный шорох. Резко обернувшись, готовый к атаке, он посмотрел в ту сторону и увидел, как из-под обломков высунулась знакомая рука. Рука слабо шевельнулась, и Эрагон с криком вцепился в неё:

— Дядя! Дядя, ты меня слышишь?

Но ответа не последовало. Эрагон как бешеный принялся разбирать завал, не обращая внимания на впивавшиеся в ладони занозы. Он довольно быстро высвободил плечо и руку Гэрроу, но тут на его пути оказалась тяжёлая балка. Он попробовал сдвинуть её, подставив плечо и напрягшись всем телом, но ему это не удалось.

«Сапфира! Скорей сюда!» — мысленно окликнул он дракониху.

Га явилась мгновенно. Обломки так и трещали под её могучими лапами. Не задавая лишних вопросов, Сапфира подпёрла балку плечом, когтями цепляясь за остатки пола. Мышцы её напряглись, и балка со страшным скрежетом приподнялась. Эрагон ту! же нырнул под неё и стал вытаскивать Гэрроу, который лежал на животе, распластанный рухнувшей на него балкой. Одежда его была разорвана, и в дыры виднелось окровавленное тело. Как только Эрагон высвободил Гэрроу из завала, Сапфира тут же отпустила балку, и та с треском рухнула на пол, сокрушая остатки досок.

Эрагон выволок Гэрроу из разрушенного дома и осторожно положил на снег. Совершенно растерянный, он нежно коснулся его щеки. Лицо Гэрроу было серым, безжизненным, кожа сухая и точно обожжённая; губа рассечена, на скуле тоже глубокая рана, но это было далеко не самое страшное. Странные глубокие то ли раны, то ли ожоги покрывали все его тело. Края у ран были белыми, и из них сочилась прозрачная жидкость, издававшая тошнотворный запах гниющих фруктов. Гэрроу дышал часто, неровно, каждый выдох сопровождая мучительным стоном. Казалось, сама смерть сдавила ему грудь.

«Убийцы!» — услышал он мысли Сапфиры.

«Не говори так. Он ведь ещё жив. Возможно, его даже можно спасти! Нужно только непременно отнести его к нашей целительнице, Гертруде. Хотя мне, конечно, до Карвахолла его не дотащить…»

Сапфира тут же мысленно предложила ему своё решение, изобразив Гэрроу висящим у неё под брюхом.

«Ты сможешь поднять нас обоих?» — спросил Эрагон.

«Я должна».

Эрагон принялся рыться в мусоре и в итоге раскопал подходящую доску и несколько кожаных ремней. Он велел Сапфире проковырять когтем дырки в каждом из четырех углов доски и продел в эти дырки ремни. Привязав доску к передним лапам драконихи, он проверил, крепко ли завязаны все узлы, и перекатил на доску Гэрроу. Привязывая его к доске, он заметил, что из дядиной руки выпал клочок чёрной ткани. Ткань была очень похожа на ту, из которой были сшиты плащи чужаков. Нахмурившись, Эрагон сунул тряпочку в карман, сел верхом на Сапфиру и даже глаза закрыл: все его тело содрогнулось от боли в израненных ногах.

«Давай!» — мысленно приказал он.

Дракониха подскочила, сильно оттолкнувшись задними ногами и оставляя на земле глубокие борозды. Казалось, крылья её не в силах поднять такую тяжесть, но все же она медленно поднялась над землёй. Все её мышцы и сухожилия были напряжены до предела. В течение первых мучительных мгновений Эрагону даже показалось, что никуда они не полетят, но тут Сапфира вдруг совершила мощный рывок и взвилась к небесам. Когда они пролетали над лесом, Эрагон мысленно посоветовал ей:

«Лети вдоль дороги. Здесь в случае чего тебе всегда хватит места, чтобы приземлиться».

«Но меня могут увидеть», — возразила она.

«Теперь это уже не имеет значения!»

Она не стала спорить и полетела точно над дорогой, ведущей в Карвахолл. Доска с привязанным к ней Гэрроу страшно раскачивалась, и лишь тонкие кожаные ремешки удерживали его от падения.

Огромная тяжесть не позволяла Сапфире лететь достаточно быстро. Она явно выбилась из сил, голова её тяжело обвисла, на губах выступила пена. Она старалась изо всех сил, но все же, когда до Карвахолла оставалась ещё целая лига, сложила крылья и тяжело опустилась на дорогу, подняв задними ногами целый фонтан снега. Эрагон боком скатился с неё, стараясь не бередить свои раны. Потом, с трудом поднявшись на ноги, принялся отвязывать доску. Тяжёлое дыхание Сапфиры заглушало все прочие звуки.

«Подыщи себе какое-нибудь безопасное место и отдохни, — велел ей Эрагон. — Я не знаю, сколько времени мы не сможем увидеться, так что придётся тебе пока самой о себе позаботиться».

«Ничего, я тебя подожду», — ответила она.

Скрипя зубами от боли и напряжения, Эрагон потащил по дороге доску с привязанным к ней Гэрроу. Особенно трудными оказались первые несколько шагов. «Да не смогу я туда добраться!» — взвыл он в отчаянии, обращаясь к небесам, но все же двинулся дальше, страшно оскалившись и глядя в землю. Он старался идти как можно ровнее, опасаясь за жизнь Гэрроу, и при этом выдерживал настоящую битву с собственным измученным телом, ни в коем случае не желая быть побеждённым. Время бежало с пугающей быстротой. Каждый шаг давался ему с невероятным трудом. В минуты отчаяния он думал: а вдруг и Карвахолла больше нет? Что, если эти чужаки и его тоже сожгли? Вдруг он услышал чьи-то крики и поднял голову, вглядываясь в заснеженную даль и морщась от боли.