Сборник "Круг Земель"

Элиен пробирался через высокие заросли бурьяна, заполонившие центральную улицу Варнага, которая во времена Урайна называлась Дархейзаар, «Светоносные камни».

За спиной Элиена крошевом светоносных камней похрустывали Ашера Тощий и спешившиеся ирвамессы. Четверо из них несли раненого Циндала.

Приметив широкую проплешину, щедро заросшую чертополохом, Элиен остановился. Он знал, что именно здесь, на глубине локтей этак в тридцать-сорок начинаются подземелья Тайа-Ароан.

Элиен сосредоточился – он, Звезднорожденный, сможет учуять другого Звезднорожденного сквозь земную толщу даже за шестьдесят локтей.

Да, Урайн был там, внизу.

«Значит, в любое мгновение следует ожидать долгожданной встречи лицом к лицу.»

На этот раз Элиен был тверд. Он не повторит былой ошибки и убьет Октанга Урайна. Убьет сквозь закипающие слезы, ибо будет уверен в том, что в трехстах лигах к востоку, обезумев от боли в рвущихся кроветоках, опустится на землю бездыханная Гаэт – его возлюбленная жена. Гаэт, светлая тень Октанга Урайна, мать Элая.

10

Когда Элиен точно определил местоположение Урайна в подземельях Тайа-Ароан, уже окончательно стемнело.

Теперь Урайн пребывал во плоти Сделанного Человека и был уязвим для любого оружия – будь то Поющий меч или в общем-то обычный «облачный» клинок ирвамесса. Каждый ирвамесс получил строгий приказ убить Октанга Урайна, не вступая с последним в переговоры – довольно болтовни!

В подземелья Тайа-Ароан сохранился всего один вход. Что попишешь – запустение! Когда-то их было четыре.

Главный вход, ведущий в подземелья из цокольного этажа главной башни цитадели Тайа-Ароан, был замурован еще прямодушными грютами, ненавидевшими магию от чистого сердца, «просто так». Остальные три лаза были потайными, но и они не избежали превратностей времени.

Один лаз раньше проходил под дном Киада и выходил на поверхность уже на южном берегу. Однако за семнадцать лет его никто не приводил в порядок. Ключевая вода просочилась сквозь стыки плит и полностью затопила узкий подземный коридорчик на длину в несколько сотен локтей. Всепроницающее зрение Звезднорожденного сообщало Элиену об этом столь же достоверно, как если бы он стал рыбой и проплыл затопленный коридор из конца в конец.

В другом лазе зрению Звезднорожденного открылись останки небытующей плоти, что некогда устилала утробу Тайа-Ароан, и все его существо содрогнулось от невыносимого ужаса перед лишенным времени не-бытием, в которое ввергало соприкосновение с ними.

Если Урайн сунется туда – им не придется пятнать мечи его нечистой кровью. Ибо присный Хуммера вновь окажется в такой же точно ловушке, из какой он бежал в Наг-Нараоне. Но учитывая, что влипнет Урайн в обрывки омерзительной утробы без смягчающей магии других Звезднорожденных, шансов на возврат в мир Солнца Предвечного у него уже не будет, да и само семя его души, скорее всего, перестанет быть семенем, раздробившись на… на что?… на невесть что, Хуммер прибери первородные тайны мироздания!

«Едва ли, впрочем, Урайну достанет безумия на подобный шаг», – с сожалением отметил Элиен.

Оставался четвертый ход: мерзкая, во многих местах просевшая нора, кишащая существами, отдаленно походящими на крыс. И все-таки, этот лаз был вполне приемлем для человека небрезгливого. Брезгливостью Урайн, конечно, не отличался.

Ход начинался там, где стояли теперь Элиен и его воины – за плитой с изображением косматой звезды.

Плита, конечно же, подвижна. И скоро она отойдет в сторону, чтобы открыть свету факелов удивленный лик Октанга Урайна.

«Деваться ему решительно некуда. Рано или поздно он выйдет на поверхность. Либо останется в подземельях Тайа-Ароан навсегда.»

Элиена совершенно не смущало то, что с какого-то момента он перестал ощущать близость Октанга Урайна.

«Шарит, небось, по своим затхлым схронам локтях в двухстах от нас…»

За спиной Элиена душераздирающе застонал Циндал.

Спустя несколько мгновений сын Тремгора зачуял, как Урайн быстро, очень быстро приближается к выходу из подземелья.

«Все. Сейчас.»

11

Ирвамессы обнажили мечи.

Ашера Тощий извлек на свет свой талисман – Поющую Стрелу, подаренную ему Аганной после победы над герверитами в Лон-Меаре.

Стрела хранила его уже семнадцать лет. Она спасла его от гибели в Даранке и сейчас была вложена в трофейный керкский лук. Единственный лук, который имелся в распоряжении их крохотного отряда.

Элиен одобрительно кивнул. В его руках едва слышно пел на высокой, чистой ноте меч Эллата.

Теперь Урайна отделяли от выхода из подземелья десять шагов.

Плита с косматой звездой дрогнула.

Медленно, очень медленно, сдвигаясь на каждый удар сердца чуть более, чем на толщину шелковой нити, она открывала черный, как ночные небеса до сотворения луны и звезд, провал подземного хода.

И в этот момент магическое зрение Элиена было ослеплено вспухшим в глубинах сознания Звезднорожденного шаром малинового пламени.

12

Озаренные нечеловеческим разумом холодные глаза наблюдали за оринскими воинами, полукольцом окружившими выход из подземелья Тайа-Ароан.

Существо, имя которого некогда гремело над Асхар-Бергенной гибельными барабанами братоубийственной войны, существо, претерпевающее тысячи перерождений в тысячах миров, некогда изгнанное из Круга Земель и ныне вновь возвращенное к полутелесному бытию могучей рукой Властелина, помнило о своем назначении.

И теперь его назначению пришло время свершиться.

Тонкая материальность Девкатры распустилась легчайшими кружевами и вошла в сухую листву вязов, которые с трех сторон охватывали сокрушенный Варнаг.

Девкатра не видел больше своих жертв, как не дано зреть океану гибнущие в его пучинах корабли. Но Девкатра не нуждался сейчас в этом – в конце концов, он не был любопытен .

Сотни тысяч листьев разом покинули ветви вязов, сорванные волей Девкатры, и, взвившись неистовым смерчем, образовали угрожающее шелестящее кольцо, в центре которого находились непрошеные оринские соглядатаи, а на самой его границе – привязанные к молодым деревьям кони и мятущийся в бреду Циндал.

13

Ирвамессы были вышколены Элиеном и Ашерой так, чтобы встречать мелкие неприятности вроде сверхъестественной вьюги оживших листьев с безмятежностью младенца. И хотя безумие Даранка пережили немногие, на тех, что уцелел, можно было положиться втройне. – Держать строй! – гаркнул Ашера и воины повиновались.

Никто из них не спустил цепких взглядов с каменной плиты, открывшейся уже на четверть.

Кони жалобно ржали, обезумев от ужаса, и рвались с привязи. Однако оринская узда и крепость молодой древесины, нашедшей дорогу к свету сквозь мертвящий панцирь руин, не позволяли им сорваться с мест и внести полное смятение в отряд ирвамессов.

Хуже других пришлось Элиену. Он не устоял на ослабевших ногах и упал на колени.

Шар малинового пламени, пожирающий его мозг изнутри, распух, казалось, до размеров небесного светила.

В следующее мгновение шар взорвался.

Мириады спятивших листьев, прежде ураганом круживших вокруг отряда, все разом ринулись к центру и молниеносно воспламенились.

Хохоча и ликуя, Девкатра извлек свою материальность из отмершей лиственной плоти, которая льнула к ирвамессам сонмищем огненных бабочек.

14

В те мгновения среди руин Варнага находился лишь один человек, способный зреть природу Крылатого Пса Хуммера и наблюдать за его жуткими выходками.

Этим человеком был Циндал.

Циндал, обуреваемый страшными видениями, лишенный движения и речи, видел Девкатру, сопровождающего их отряд, от самой деревни керков. Увы, он был лишен возможности сообщить об этом Элиену, ибо был загнан магическим ударом Ийен в западню безмолвия.