Врата тьмы

— Классный мужик, — сказала официантка подруге, хватая поднос под мышку, а другой рукой одергивая юбку.

Подруга посмотрела в ту сторону.

— Он, знаешь, на вид опасен.

— Да для тебя всякий опасен, у кого глаза блестят.

Вторая официантка тряхнула головой, рассыпав волосы.

— Этот в самом деле опасен. Он на вид такой, как… как острый нож.

— Поэтично.

Облизав ярко-красные губы, первая официантка поплыла к посетителю, на ходу бросив:

— Ты, лапонька, не волнуйся, я с ним справлюсь.

— Так, это мы решили. — Дару сунула авторучку в сумку и оторвала листок из лежащего у нее на коленях блокнота. — Завтра я туда пойду, сделаю самое необходимое, а потом отпишусь до конца недели. Роланд и Эван начнут обходить отели и показывать рисунок Эвана.

Она глянула на сделанный Эваном на стадионе набросок Адепта Тьмы. Портрет был хорош, схвачены даже пуговицы на воротнике и странно-презрительное выражение лица.

— А он точно будет сохранять этот облик? — спросила Дару.

— Непременно, — заверил ее Эван. — Пока он снова не пройдет сквозь барьер, он так же прикован к этому телу, как я — к своему.

Дару кивнула, удовлетворившись ответом, а Роланд выпихнул из головы мысль о том, каково быть прикованным к телу Эвана.

— А завтра после работы, — объявила Ребекка, — я и Эван…

— Эван и я, — автоматически поправила Дару.

— Ага. Эван и я попросим маленький народец помочь искать. — Ребекка вздохнула. — Хотела бы я взять выходные до конца недели.

— Как бы сильно мы ни нуждались в тебе, Леди, там ты нужна больше.

— Правда, только…

— Ведь ты говорила, что у вас там три девушки болеют?

— Верно, три, — снова вздохнула Ребекка. — И нечестно будет перед Леной, если я тоже не приду. Ей придется одной делать все плюшки.

— Не грусти. — Эван отстегнул значок с веселой рожицей, наклонился и прикрепил его к блузке Ребекки. — Ты на работе видишь много людей, слышишь их разговоры. Обо всем, что покажется тебе необычным, ты нам расскажешь. И может случиться, что какая-нибудь обычная, будничная история подарит нам ключ. Именно в будни он вносит самый большой разлад.

— Ну ладно, — неохотно кивнула Ребекка и стиснула руку Эвана. Погладила браслеты, улыбнулась их звону и погладила снова. — А почему нам не начать сегодня? Еще не поздно.

— Куда как поздно, — заявила, поднимаясь, Дару. — Мы все мало спали прошлой ночью, а нам с тобой завтра рано на работу.

Дару повернулась к Роланду.

— Мы уходим. А ты, — она снова обратилась к Ребекке, — идешь спать.

— Может быть, мне остаться? — предложил Роланд.

— Может быть, тебе поехать домой и надеть чистую рубашку? — ответила Дару.

— Но ведь… — Он перевел взгляд с Эвана на Ребекку и снова на Дару. У тех на лицах было только любопытство. А у Дару — чуть ли не вызов. — Да, наверное, ты права.

— Дару почти всегда права, — сообщила Ребекка.

— И в самом деле. — Он заглянул за спинку дивана в поисках футляра. — Неужто это не утомляет?

Футляр соскользнул вниз на пол — сидя не достать.

— Совсем не утомляет, — улыбнулась Дару.

— А миссис Рут всегда права, — громогласно заявила Ребекка.

Дару закатила глаза.

— Ребекка, миссис Рут — тряпичница. Это уже само по себе не очень правильное занятие.

— А ты знакома с миссис Рут? — Роланд обошел диван и взял футляр.

— Не имела удовольствия.

— Ты много потеряла, — заметил Роланд, наклоняясь и откидывая незапертую крышку. — Тебе бы… Брысь отсюда, котяра!

Том поднял глаза, мигнул на свет и зевнул. Спина его была выгнута точно по форме футляра, а все четыре лапы лежали ровно, надежно зацепившись когтями за фетровую обивку.

— Брысь, сказал! Мотай!

— Он, наверное, решил, что это кровать для кошек, — предположила Ребекка, пока Том вставал, потягивался и переливался через край футляра.

— Плевать мне, что он там решил. — Роланд опустился на колени и стал очищать обивку от кошачьей шерсти. Он хмыкнул, когда Том ткнулся в него головой, чуть не сбив с ног, и отпихнул кота подальше. Кот с довольным видом вернулся и ткнулся снова.

Дару подавила смешок.

— По-моему, он хочет тебя разозлить. Коты здорово разбираются.

— В чем? — Он бережно положил Терпеливую на место, захлопнул крышку и выпрямился. — Ладно, пойдем.

— Ты придешь сюда завтра? — спросил Эван.

Роланд сразу подобрел.

— Ага. В восемь тридцать, как договорились. — Он ткнул пальцем в сторону Ребекки. — Побереги его, детка.

— Обязательно, — ответила Ребекка совершенно серьезно. Она улыбнулась Эвану, и тот улыбнулся в ответ.

Роланд больше не мог закрывать глаза на то, что здесь происходит.

— Послушай, если ты думаешь…

Дару стиснула ему руку выше локтя, вытащила за дверь и захлопнула ее раньше, чем Роланд успел сообразить, что она делает. Она разжала пальцы, Роланд потер руку и уставился на Дару.

— Ты понимаешь, что там сейчас будет? — зашипел он, брызгая слюной.

— Понимаю. А ты? — сказала она ледяным голосом.

— Я-то понимаю! Они там… это…

Дару вздохнула и заговорила чуть более доброжелательно:

— Роланд, подумай минутку. Подумай, кто такой Эван. Он же не станет пользоваться беззащитностью бедной недоразвитой девушки. — Она улыбнулась. — И вряд ли Ребекка воспользуется его беззащитностью. Пошли. — Она направилась к лестнице. — Подброшу тебя домой.

Стараясь осмыслить рассуждения Дару, Роланд еле поспевал за ней.

— А тебя это не беспокоит? — спросил он, проходя через вестибюль.

— Чего ради? Эван по своей природе не способен причинить зло, а Ребекка при всей ее дебильности — вполне взрослая женщина, со всеми… — она толкнула дверь, продолжая подыскивать слово, — со всеми соответствующими потребностями.

— То есть когда она предложила мне спать с ней…

— …это был эвфемизм? Может быть. — Дару посмотрела в обе стороны, и они стали переходить через Колледж-стрит. — Понимаешь, невозможно так оградить умственно отсталых от мира со всеми его проблемами, чтобы эти люди никогда с ним не столкнулись. У Ребекки есть работа и квартира, почему бы ей не иметь и любовников?

— Да потому, что она может пострадать!

— Эмоционально? Так и каждый из нас может. А на самом деле простота спасает ее от многих эмоциональных страданий, которые мы сами себе устраиваем. Физически? От этого ни одна женщина не застрахована. Это мерзко, но это правда. Ты думаешь, у нее не хватит здравого смысла избегать опасных для нее мужчин? Так ты не прав. У нее совершенно детская способность смотреть прямо в душу, и на мошенников, обманщиков и психов она не клюет. Не то чтобы у всех умственно ограниченных был такой особый дар, но у Ребекки он точно есть.

Дару остановилась возле своей потрепанной малолитражки и стала искать в сумке ключи.

Роланд поднял голову и увидел, как вдоль водостока ползет что-то черное — определенно не белка.

— Она видит маленький народец в кустах, — пробормотал он.

Дару проследила за его взглядом и фыркнула:

— И ты тоже. — И, отвечая на незаданный вопрос, добавила: — И я. После того как я заглянула в глаза Эвана, я бы удивилась, если бы не видела.

Она влезла в машину, хлопнула дверцей и открыла дверь пассажирского сиденья.

— И это тебе тоже все равно? — спросил Роланд, просовывая гитару на заднее сиденье.

— Ну и что с того? — Дару включила передачу и осторожно выехала со стоянки. — У них своя жизнь, у меня своя. Меня больше волнуют нищета, голод и дискриминация. Тебе куда?

— Ниэл-стрит, к востоку от Пейп и к северу от Данфорт-стрит.

— Знаю это место.

Какое-то время они ехали молча, Роланд думал о Ребекке, которая предстала в новом свете. Дару — о дороге.

— До двенадцати лет, — вдруг сказала Дару, — Ребекка была нормальной девочкой. Однажды в воскресенье за городом в машину, где ехала ее семья, врезался грузовик. Ребекку выбросило из машины, и когда приехали спасатели, автомобиль и грузовик горели ярким пламенем. Выжила только Ребекка. Ее нашли в канаве, покрытую грязью и кровью. Согласно рапорту медиков, у нее в этот день впервые началась менструация — то ли в момент столкновения, то ли сразу после.