Во сне и наяву (СИ)

- А вы собираетесь на материк или останетесь здесь с отцом? - мне не верилось, что Тархан может покинуть острова, даже не попрощавшись. На глаза набегали слёзы, и я старалась отвлечь от себя внимание.

Наверняка он перенёсёт своих людей и вернётся ко мне...

- Я пока не решил,- ответил мне Вир, - в ближайшие дни будет ажиотаж, все спешат поскорее уехать. Вара, а ты когда собираешься возвращаться в академию?

- А я уеду сразу как смогу, много дел остановилось в связи с этими скирфами, да и ждут меня там, надеюсь, что ждут, - Гарай мыслями был уже в пути.

- Мне надо утрясти дела с документами, - ответила я, - мои все утонули и дядюшка Мерабис должен договориться с академией о продолжении моего обучения и перевести деньги. Как только всё будет готово, поеду, и так много пропустила, если получиться сдам все хвосты экстерном, а нет так, лишний год потеряю из-за этой блокады. Буду доучиваться.

Я пыталась изображать радостный вид, но паника уже потихоньку подкрадывалась, грозя потоками слёз:

- А где дядюшка Мигай? Мы сегодня ужинать будем или все сыты радостными новостями?

- Отец на площади. Все ждут официального заявления от градоправителя. Хотелось бы ещё услышать извинения от скирфов, но это уже из разряда фантастики. Умчались, как всегда молча, теперь ноги их здесь больше не будет. - Гарай был так возбуждён. Ходил из угла в угол и не мог никак остановиться.

- Тогда подождём возвращения дядюшки Мигая, - проговорила я и опустилась на стул. Есть мне совсем не хотелось, хотелось побыть одной. - Я пойду к морю, полюбуюсь парусником. Какой красавиц, давно такие не приходили в нашу гавань.

Я поднялась, накинула на плечи накидку и вышла на крыльцо. Идти к людям мне не хотелось. Найти бы место и побыть немного одной...

Всю прошедшую после снятия блокады неделю меня раздирали душевные терзания, то мне казалось, что он вернётся и будет всё хорошо, то страшное отчаяние охватывало меня.

"Какая же я наивная, приняла короткий курортный роман за высокие чувства" - терзала себя.

Время для меня тянулось утомительно долго, мне всё время казалось, что когда я дома, он ждёт меня у сосны. Я бежала в горы, просиживала у сосны по нескольку часов, вслушиваясь, всматриваясь, вздрагивая от каждого шороха, но безрезультатно.

"Конечно, он забыл обо мне, как только вернулся домой" .

Эта мысль не давала мне покоя ни днём, ни ночью. Ночи проходили в ожидании сна, я постоянно просыпалась и всматривалась в темноту, но и во сне он не приходил. Утром просыпалась разбитая, с больной головой, и жгучей болью в груди. Было так больно, что даже дышать удавалось с трудом. Мое сердце было разбито. Приходилось очень стараться и на людях брать себя в руки. Не хватало еще, чтобы домашние заметили моё состояние! Я боялась плакать, красные, опухшие глаза выдадут меня с головой... В такие моменты возникало сожаление, что я живу не одна, и даже дома приходится притворяться, и с каждым днём получалось это всё труднее и труднее.

Кто-то приезжал, кто-то уезжал с острова. Уехал Гарай, часто убегал куда-то Вир. Мигай наоборот все время был дома и кажется наблюдал за мной. Все кругом бегали, собирали вещи, подготавливали дома к приезду отдыхающих. Кругом я слышала смех и радостные приветствия соседей. Городок ожил в одночасье, стоило лишь первому паруснику прибыть в наш порт. Мой поверенный вновь оформил мои документы, выдал мне деньги на дорогу и расходы и сам отправился на материк, уже оттуда улаживать дела с академией и оплатой моей дальнейшей учёбы. Гарай уехал и не вернулся, Вир решил пока остаться с отцом. Все готовились к моему отъезду. Дядюшка Мигай печально вздыхал и не отходил от меня не на шаг. С трудом приходилось объяснять, зачем я так подолгу пропадаю в горах. Во мне погибла великая актриса, я так хорошо научилась притворяться, что иногда и сама себе верила.

Вот только мое сердце... оно меня беспокоило, сердце болело и ныло. Я понимала, что полюбила, а любовь разбивает сердца... и это правда.

Всё тяжелее становилось создавать видимость счастья, бурных нетерпеливых сборов в дорогу и играть радость от ожидания момента возвращения в академию. Спала я неспокойно, но снов не было или я их не помнила поутру.

Наконец всё было готово к отъезду, прошла неделя, все самые нетерпеливые люди уже покинули наш остров, и у меня дальше тянуть с отъездом повода больше не было. Я потеряла надежду на возвращение Тархана, если бы я ему была нужна, он уже давно вернулся или как-то сообщил бы мне об этом.... Ему для этого много времени не надо, создал путь, несколько секунд или минут и он уже здесь. Если бы я была ему нужна...

Вещей набралось немного, я решила купить всё нужное прямо на месте, многострадальный костюм оставила на острове, купила новый и взяла свой сарафан, еще взяла да свои готовые работы. Рассматривать все то, что я с таким вдохновением и в хорошем настроении нарисовала, сейчас у меня не было сил. Сложила сумки и вот я готова к путешествию...

Дядюшка Мигай наготовил всякой еды в дорогу, сильно переживал, как я одна так далеко отправляюсь. За эти несколько месяцев он полностью вошёл в роль моего родителя. Это было приятно осознавать, брало за душу и ещё больше расстраивало меня. Я обрела свою семью и потеряла счастье. Поняв это сегодня я уже могла и не скрывать слез - расплакалась наконец, очень горько. Теперь можно и повод есть - я уезжаю, нет причины больше скрывать ни слёзы, ни печаль. Я плакала горько и долго, а все воспринимали это как грусть перед расставанием.

Вир по братски поцеловал меня и пожелал счастливого пути, а Мигай отправился провожать меня на корабль, понес мои сумки к пирсу и грустно смотрел. Как я поднимаюсь на корабль. Пока шли, он всю дорогу переживал, что мы что-то забыли важное. Я посмотрела на Мигая. Мы очень привязались друг к другу за эти два месяца, и мне тоже было грустно от расставания с ним, но по сравнению с моей душевной травмой, эта грусть была еле уловимой. Всё заслонила ноющая боль в груди. Мое разбитое сердце болело.

Уже стоя на борту корабля и с тоской провожая родной берег, я бросила последний отчаянный взгляд в сторону нашей сосны. Мне показалось, что там кто-то стоит, но это видение было так мимолётно, что я не придала ему значения. Всегда буду помнить, и хранить в душе память об этих прекрасных мгновениях. Мгновениях безграничного счастья, любви, полёта, душевных переживаниях на пике между отчаянием и надеждой.

Всё кончилось.

Было горько и тоскливо на душе. Винить в этом я могла только себя, в остальном я очень сильно запуталась, но обиды на Тархана не было. Я не могла заставить себя не думать о нём, академия и диплом казались чем-то второстепенным и уже не таким важным. Если бы он позвал с собой, если бы он только вернулся и позвал с собой, всё бросила и пошла. Страшное отчаяние охватило меня, на мгновение мелькнула мысль сойти с корабля и остаться на острове. Но я взяла себя в руки. Глупо, всё это так глупо, что приходит мысль, а всё ли в порядке с моей головой? Скорее всего, я вообще больше никогда не увижу его. Прекрасная сказка закончилась, надо жить дальше, всё проходит и это пройдёт.

Так думала я, стоя на палубе корабля.

А Тархан в эти мгновения стоял у старой сосны и провожал взглядом отходящий корабль. Людишки, как муравьи сновали по пирсу, в спешке покидая остров. Нервные существа, никто не пострадал, а они бегут отсюда, как от чумы. Им бы под власть орков, вот тогда бы они прочувствовали, какой курорт им создали скирфы. Варью он у раскидистой, ниспадающей сосны не застал, и терять здесь дальше время не собирался. Ему и так дали только три дня отпуска, а потом новое задание на орочьем материке и неизвестно, как долго оно продлиться и удастся ли побывать на островах вновь.

Он уже всё решил и всё подготовил. Неделя ушла на то чтобы утрясти все дела и устроить любовное гнёздышко для них двоих. Он и так спешил, как мог, но надо было отчитаться перед начальством, устроить своих солдат, посетить родной дом, отбиться от очередной невесты, приглашенной по случаю его приезда в родительский дом, и согласовать план действий новой военной операции. Тратить время на краткие визиты на остров он не считал целесообразным.