Плач демона вне закона (ЛП)

Кожа на лице Квена была испорчена шрамами, которые появились у некоторых внутриземельцев после Поворота, однако оспины на смуглой коже только прибавляли ему внушительности. Его шею отмечал шрам от вампирского укуса — бесформенное пятно белой рубцовой ткани, скрытое высоким воротничком его черной рубашки. Этот шрам оставил разозлившийся Пискари, и я задавалась вопросом, как Квен справляется с проблемой непривязанного укуса теперь, когда вампир действительно мертв. У меня тоже такой был, но Айви убьет любого вампира, покусившегося на мою шею, и весь Цинци об этом знает. У Квена не было такой защиты. Возможно, он хочет поговорить со мной об укусе, — если не о предвыборной кампании Трента, конечно.

Квен был начальником охраны Трента Каламака — в высшей степени квалифицированным и на сто процентов ему преданным, хотя я бы доверила свою жизнь этому эльфу, если бы он пообещал охранять мою спину. Трент был опасен, и я ему не доверяла, но он наносил урон словами, а не действиями, — вонючий политикан в лучших своих проявлениях и убийца в худших. Материально успешный, привлекательный, харизматичный плейбой эффективно управлял большей частью преступного мира Цинциннати и незаконной торговлей бримстоном по всему северному полушарию. Но единственным, за что он мог попасть в тюрьму — кроме обвинения в убийстве, по которому я взяла его под стражу на целых три часа несколько месяцев назад — была торговля бионаркотиками. И это было для меня как кость в горле, ведь я выжила только благодаря им.

Я родилась с достаточно распространенным среди колдунов генетическим заболеванием — синдромом Розвуда, из-за которого в моей митохондрии фермент, обеспечивающий иммунитет, был подменен чужеродным; я должна была умереть, не дожив до двух лет. Поскольку мой папа тайно работал вместе с отцом Трента, трудившимся в то время над спасением своей расы, тот подправил генетический макияж моей митохондрии, изменив кое-что так, что организм оказался способен игнорировать чужой фермент. Я думаю, он действительно не знал, что этот фермент позволит моей крови активировать демонскую магию. И я благодарила бога, что единственные люди, которым об этом известно, это я и мои друзья. И Трент. И несколько демонов. И кто угодно, кому демоны об этом расскажут. И кому расскажет Трент. И, конечно же, Ли, единственный другой колдун, которого вылечил отец Трента.

Окей, возможно, мой секрет еще не стал известен всему свету.

В настоящее время наши отношения с Трентом зашли в тупик: я пыталась отправить его в тюрьму, он пытался то нанять меня, то убить — в зависимости от своего настроения. И если я сорву банк, придав огласке его незаконные операции с бионаркотиками, то, вероятно, закончу свою жизнь в психушке где-нибудь в Сибири, — или, хуже того, окруженная соленой водой, например, в Алькатрасе (тюрьма для особо опасных преступников на острове, штат Калифорния), — а он выйдет на свободу и продолжит свою избирательную кампанию быстрее, чем пикси чихнуть успеет. Это просто вид личной власти, которой обладает человек.

И вот это действительно раздражает, думала я, переступая на другую ногу, поскольку двери лифта открывались.

Я немедленно выскочила из лифта и нажала кнопку вызова. У меня не было шанса пробежать мимо Квена через зал к другим лифтам. Я импульсивна, но не глупа.

Эльф тенью метнулся от стены к дверям лифта и встал перед ними, словно телохранитель, пока они не закрылись снова.

Я нашла глазами в углу камеру, дружелюбно подмигивающую красным огоньком. Надо стоять здесь, пока не приедет другой лифт.

— Не трогай меня, — пробормотала я. — Во всем мире нет столько денег, чтобы я снова согласилась работать на Трента. Он капризный, властолюбивый, испорченный ребенок, который думает, что он выше закона. И он убивает людей, как бомж открывает стручок бобов.

Квен пожал плечами.

— Зато он предан людям, заслужившим его доверие, умен и щедр по отношению к тем, о ком заботится.

— А те, о ком он не заботится, не имеют для него никакого значения, — готовая сорваться в любой миг, я тихо ждала, раздражаясь еще больше. Из какого ада поднимается этот лифт?

— Я хотел бы, чтобы ты посмотрела, — сказал Квен, и я отпрянула, когда он вытянул из своего рукава амулет. Эльф глянул на меня, подняв брови, и слегка повернулся, привлекая внимание к диску из красного дерева, слабо светящемуся зеленым. Это был, вероятно, какой-то вид амулета-детектора. У меня был такой, реагировавший, если поблизости от меня оказывались смертельные чары, но я перестала его носить после того, как он запустил противоугонные защитные заклинания на стоянке молла.

По всей видимости, удовлетворенный, Квен спрятал амулет.

— Ты мне нужна, чтобы войти в Безвременье и забрать оттуда эльфийский образец.

Я засмеялась, и пожилой мужчина засветился гневом.

— Трент только что получил образец Кери, — ответила я, поправляя на плече слишком тяжелую для меня сумку. — Я думала, на его обработку Тренту понадобится достаточно много времени. Кроме того, вы все равно не сможете заплатить мне достаточно, чтобы я отправилась в Безвременье. Тем более, за куском дохлой эльфятины двухтысячелетнего возраста.

Один из лифтов позади меня зазвенел, и я попятилась, готовая спасаться бегством.

— Мы знаем, где образец ткани. Нам нужно только его забрать, — сказал Квен, глядя мне за спину, потому что двери открылись.

Я подошла к лифту и встала в дверях таким образом, что эльф не смог бы последовать за мной.

— Как? — спросила я, чувствуя себя в безопасности.

— Кери, — просто сказал он, и на дне его глаз вспыхнул страх.

Двери начали закрываться, и я нажала кнопку вызова.

— Кери? — переспросила я, задаваясь вопросом, не по этой ли причине я почти не видела ее в последнее время. Она знала, что я ненавижу Трента, но она эльфийка, а он — эльф, тем более она родилась в королевской семье, а он — мультимиллионер, — в общем, было бы глупо думать, что они не общались в последние месяцы, нравились они друг другу или нет.

Заметив мой интерес, Квен занял более уверенную позицию.

— Она каждый четверг пила чай с Трентом, — тихо сказал он, виновато опуская глаза. — Вы должны сказать ей спасибо. Он абсолютно поглощен ею, даже демонская грязь не пугает его. Я считаю, что это — часть ее привлекательности, фактически. Но он начинает верить, что демонская копоть не означает, что человек — плохой. Кери спасла мои отношения с Трентом. Она очень мудрая женщина.

Кери просто обязана быть мудрой, учитывая, что она более тысячи лет провела в рабстве у демона. Двери начали закрываться снова, и я прижала кнопку на несколько секунд.

— Все пошло к чертям, когда Трент узнал, что ты используешь для его защиты черную магию, да?

Квен не пошевелился, даже его ровное дыхание не изменилось, но сама его неподвижность сказала мне, что я права.

— Так ведь? — с вызовом спросила я.

— И поэтому он начинает подумывать, что и тебе, возможно, стоит доверять. Ты, по крайней мере, подумаешь об этом? Нам нужен образец.

Напоминание о том, что моя собственная душа запятнана демонской копотью, неприятно кольнуло, я отступила внутрь лифта и нажала на кнопку «закрыть». Да ни за какие коврижки.

— Заходи позже, Квен. Лет через сто.

— У нас нет ста лет! — сказал эльф, в его голосе слышалось отчаяние. — У нас только восемь месяцев.

О, черт.

Я вылетела из лифта, сумка на длинном ремне застряла в дверях. Квен попятился. Его губы были туго сжаты, будто он сильно жалел, что сказал об этом, чтобы заставить меня слушать.

— Что это значит, восемь месяцев? На один меньше, чем девять?

Квен молчал. Даже не смотрел на меня. И я не посмела его трогать.

— Она беременна? — воскликнула я, не волнуясь, что меня могут услышать. — Сукин сын! Вонючий сукин сын!

Я была так безумно зла, что почти смеялась. Квен настолько плотно сжал челюсти, что оспины на его лице стали совершенно белыми.

— Ты это сделаешь? — сухо спросил он.