Знамение пути

Другое дело, на что мне сдались веннские небеса? Я намерен после смерти отправиться на свои… – Помолчал и добавил: – А что, может, мы с ним и лезли каждый на свои небеса, только поначалу вместе…”

“Помолчи лучше! – безо всякой почтительности оборвал вождя Аптахар. – „В руку”!.. Всякий сон сбывается так, как его истолкуют!.. Забыл?!.”

“Нет, не забыл, – покачал головой Винитар. – Просто не хочу убегать от той участи, которую выпряли мне Хозяйки Судеб. Мало толку гадать, что я по Их воле успею или не успею! По-твоему, лучше будет, если обо мне скажут: он повернул назад с середины пути, потому что ночью увидел дурной сон?”

“Не лучше”, – вынужден был согласиться Аптахар…

Теперь он вспоминал утренний разговор, и тревога в нём нарастала. Тем более что, повинуясь строгому наказу вождя, старый воин ныне смотрел на сражения со стороны, с палубы своего корабля. “Я знаю, ты одной рукой бьёшься лучше, чем другие люди двумя, – в самом начале похода сказал ему Винитар. И кивнул на молодые белозубые рожи засмеявшихся комесов: – Кто из этих неразумных сумеет подать мне добрый совет, если какой-нибудь случайный удар всё-таки отправит тебя к Храмну?..”

Аптахар с ним не спорил, сказав себе: в конце концов, каждый когда-нибудь оставляет сражения. А он в своей жизни их видел достаточно. И руку утратил не где-нибудь, а в знаменитой битве возле Препоны. Об этой битве, насколько ему было известно, с тех пор сложили легенды. И ни тени бесчестья его тогда не коснулось.

То есть всё правильно.

Если бы только не пёс, приснившийся кунсу…

Аптахар нащупал у пояса ножны с длинным боевым ножом, пробежал, слушая, как поют над головой редкие стрелы, по палубе “косатки” и, опершись ладонью, с молодой лёгкостью махнул через борт. Винитар не преувеличивал – он и с одной рукой мало кого боялся один на один. А вождь пускай его бранит сколько душе угодно. Потом, после боя. Когда останется жив.

… А в кузнице у Белого ручья всё происходило совсем не так, как представлялось смотревшему с вершины холма. То есть снедь, принесённая девушкой для вечери, в самом деле оказалась превыше всяких похвал, и светец, разожжённый молодым кузнецом, вправду походил на цветок за порогом – походил так, как волшебная баснь < Баснь – повествование о волшебном и небывалом. Теперь мы говорим “сказка”, хотя раньше так именовался строгий и реалистичный отчёт. > на урочное каждодневное дело. И Щегол с Оленюшкой действительно сидели на лавке возле стены.

“Добрые у тебя руки, Шаршава…”

“Добрые… В огонь сунуть бы. Или топором обрубить. Как-нибудь невзначай…”

Крепкие девичьи пальцы сомкнулись на руках кузнеца, словно этим могучим ручищам вправду угрожала беда.

“Что молвишь такое!”

“А что? Строга твоя матушка, а и то чую – уже скоро позволит бус у тебя попросить…”

Волосы парня были заплетены так, как плетут их все веннские мужчины: в две косы, перевязанные ремешками. На ремешках следовало носить бусы, подаренные невестой или женой. У кузнеца ремешки пока были гладкие. Девушка вздохнула:

“Тяжко