Рыцарь-Дракон

Итак, Джим и Секох вышли к главной пещере. Из туннеля они вынырнули прямо в огромный круглый амфитеатр, занимавший большую часть громадной пещеры. Она была и вправду чудовищна. Ее темные гранитные стены испещряла густая сеть тонких, не толще обычного карандаша, прожилок цвета жидкого серебра. Они излучали свет, и вся пещера, даже темный сводчатый потолок, озарялась им. Было светло почти как днем. Сейчас пещера была битком набита драконами; на первый взгляд могло показаться, что они горячо спорили, но Джим вслушался и понял, что на самом деле вся коммуна занята пустой болтовней.

Стоял оглушительный шум, или он казался оглушительным. Слух у дракона гораздо тоньше, чем у человека, Джим уже знал это, но как это ни странно, он без труда выносил этот шум. Однако, случись оказаться в главной пещере человеку, он, наверное, оглох бы. Джим обнаружил, что когда он оказывался в теле дракона, то начинал орать просто от возбуждения.

Они с Секохом стояли на месте и выжидали. Драконы внизу наконец заметили их: то один, то другой, увидев их, замолкали, толкали своего соседа в бок и кивали мордой на вновь прибывших. В пещере наступило непривычное молчание. Все драконы уставились на Джима. Секоху же не уделили ни малейшего внимания. В их глазах, устремленных на Джима, лжедракон читал то, что его собратья весьма удивлены и никак не могут узнать его.

Джим задумался, как бы представиться, когда один из драконов, возлежавший на скамье амфитеатра, раскрыл пасть.

– Джим! – заорал он во всю пасть драконьей глотки. Размерами Джиму он не уступал ни на дюйм.

10

Это был Горбаш.

Джим вспомнил, что, пребывая в теле Горбаша, он был самым крупным драконом в коммуне; вспомнил он и Смргола, прадядюшку Горбаша по материнской линии, и Брайагха – негодяя, укравшего Энджи.

Услышав свое имя, Джим с мучительной ясностью вспомнил те дни, которые он провел с ним. Только Горбаш в этом средневековье всегда называл его по имени, как старый друг из того мира, откуда прибыли он и Энджи. Почему Горбаш предпочитает Джима Джеймсу, Джим так и не понял. Но с другой стороны, этому можно было найти причину. Он жил в теле Горбаша, у них был один и тот же мозг – ведь тело принадлежало Горбашу, – кто еще мог сблизиться так тесно? Поэтому Горбаш, естественно, думал о нем так же, как и он сам, то есть как о Джиме.

Все драконы с прежним удивлением и недоверием посмотрели на Горбаша.

– Да что с вами стряслось? – заревел тот. – Это же маг джордж, который разделял со мной тело, когда мы бились с Брайагхом и Темными Силами у стен Башни! Он был во мне все время, пока я – мы – добывали победу! Я же вам столько раз об этом рассказывал!

Драконы в амфитеатре все как один вытянули и повернули шеи, чтобы еще раз взглянуть на Джима.

– Рад видеть тебя, Джим! – прогудел Горбаш. – Клиффсайдские драконы рады, что ты вернулся! Что встал столбом?! Спускайся!

Джим почувствовал, что Секох подталкивает его вперед. Он понял, что драконы хотят порасспросить его с полным комфортом, так что придется спуститься вниз и встать в самом центре амфитеатра.

Он прокладывал себе путь между драконьими тушами. Секох нерешительно следовал за ним – если можно, конечно, сказать, что дракон может делать что-нибудь нерешительно, – они спускались, пока не оказались в центре пещеры. Джим остановился и огляделся. Он подозревал, что от него ждут ответного приветствия.

– Я рад снова видеть тебя, Горбаш, – взревел он, – и счастлив снова оказаться среди вас!

– Да, – гаркнул Горбаш, – и всем клиффсайдским драконам делает честь то, что один из нас – не только такой же храбрый дракон, как я, но еще и маг джорджей, и один из их уважаемых предводителей. Это придает нам всем вес в глазах джорджей во всем мире!

«Какие перемены», – думал Джим. После сражения у Башни, когда Джим наконец расстался с телом Горбаша, Секох предсказал, что участие драконьей туши в битве затем послужит к славе самого дракона. Незадолго до этого прадядюшка Горбаша объяснил Джиму, что клиффсайдские драконы не особенно уважают своего грузного собрата.

А сейчас изменилось практически все. Горбаша прежде считали, мягко говоря, не слишком сообразительным, а также каким-то ненастоящим драконом, так как он слишком много времени проводил вне пещеры, – «на поверхности», как говорили его собратья, – да еще и водился со всякими не-драконами. Характером он был схож с английским волком Арагхом.

Джим вообще-то надеялся на кое-какое укрепление позиций Горбаша среди собратьев-драконов, особенно теперь, когда его прадядюшка, бывший признанным лидером, умер. Но он не ожидал ничего подобного. Горбаша явно уважали и, по-видимому, даже слушались.

Джим склонялся к мысли, что драконы предпочитают верить в то, что им хочется, а правда это или нет, не имеет для них ни малейшего значения. Похоже, Горбаш убедил большинство, что он – если не единственный, то, по крайней мере, самый великий герой битвы у Башни.

Большинство, но не всех.

– Верно! – прервал его Секох. – Только не тебе об этом говорить, Горбаш! Тело-то, может, было твоим, но сражался и победил именно Джим! Помнишь, думаю? Я был там. И я тоже сражался!

Он окинул драконов пылающим взглядом.

– Вы все знаете меня, – продолжал он. – Я – Секох! И я водяной дракон! И горжусь этим. Кто-нибудь хочет высказаться по поводу водяных драконов вообще и меня в частности? Валяйте!

Среди клиффсайдских драконов поднялся гул; драконы зашевелились, но никто, даже Горбаш, не принял вызов Секоха; коммуна предпочла промолчать.

– Я скажу вам, почему Джим здесь, – через минуту вернулся к своей речи Секох. – Он собирается во Францию, а это значит, что ему нужен паспорт из Клиффсайда. От всех нас!

А вот этого как раз хватило, чтобы клиффсайдские драконы наконец прервали свое молчание. Вокруг Джима и Секоха раздались выкрики:

– Подожди!

– Минутку внимания!

– Что он о себе мнит?

– Что он забыл в этой Франции?

Эти и прочие животрепещущие вопросы и комментарии дробились эхом о грубые стены Большой Пещеры.

На добрые пять минут в зале воцарился кромешный ад. Наконец Горбаш раскрыл пасть и заорал во всю мощь своих легких. Ему удалось перекричать галдящих собратьев, и те замолкали один за другим. Теперь говорил только Горбаш.

– Подождите. Остановитесь! – кричал он во внезапно наступившей тишине. – Мы клиффсайдские драконы или куча водяных – то есть безмозглая куча драконов?

– Так-то лучше, – пробормотал Секох.

Горбаш сделал вид, что не услышал комментария.

– Секох тут правильно говорил, – заявил Горбаш. – Он действительно был у Презренной Башни. Я сам его видел там, помогая моему родственнику великому Смрголу – почтим его память – убить изменника Брайагха. Не забывайте, что мы все – каждый дракон, присутствующий здесь, каждый джордж в этих краях, каждый, – выиграли это сражение. Если бы мы не победили. Темные Силы дотянулись бы до многого, возможно, даже до нас, находящихся прямо здесь, в пещере. Мы могли вымереть подобно… подобно племени Секоха.

Драконы тревожно задвигались, но промолчали.

– Из этого следует, что Джим и Секох заслуживают того, чтобы их хотя бы выслушали, – продолжал Горбаш. – Конечно, как мы решим, так оно и будет, но сначала надо выслушать их. Возможно, что Темные Силы собираются напасть на нас прямо из Франции. Вы подумали об этом?

Теперь среди клиффсайдских драконов поднялось не только беспокойное движение, но и тревожный шепот.

– Правильно! – заговорил Секох. – Мы все знаем, что не сможем сами противостоять Темным Силам. Только джорджи и маги могут рискнуть головой, чтобы встретиться с ними. Но нам повезло, среди нас есть тот, кто не только дракон, но и джордж, и не только джордж, но и маг.

Он немного сконфуженно откашлялся.

– То есть он обучается магии, – торопливо пояснил Секох. – Но тем не менее магией он пользоваться умеет. – Он обратился к Джиму: – Покажи им, Джеймс! Превратись в джорджа и снова в дракона.