Алексей Поркин, гроза Империи

- Совсем не так! - заежилась девчонка. - Я их просто не уважаю.

- Ирэн, - поучительно сказал отец, - судя по твоим письмам, тебе просто попался самый паскудный парень ^[21]на этой планете. Ты не виновата, что твой уровень интеллекта может поспорить с компьютером седьмого поколения.

- Поэтому, торжественно клянусь ни с кем не встречаться и не спать до того, как встречу того единственного, которого полюблю.

Мистер Бартомо тяжело вздохнул и попробовал возразить.

- Но, солнышко, женские болезни…

- Па, ну что ты знаешь о женщинах?

- Я всего лишь тридцать с лишним лет был женат на представительнице этого племени.

Ирэн совсем не смутилась.

- У девушек есть свои секреты! Я могу прекрасно обходится и без дрянных особей в штанах.

- И потому в Университете ее зовут платиновой недотрогой, - добавил дядя и предложил прокатиться на обед.

Вечером, после милых семейных воркований и ужина, прислуге дали выходной, а Ирэн отправлена спать. Братья сидели в большом кабинете, одновременно служившем библиотекой и лабораторией. Они расположились в уютном уголке, обвешанном картинами великих ученых древности и современности, в мягких кожаных креслах и распивали коньяк.

- Неужели ты думаешь, что в силах уложить Ирэн спать в одиннадцать часов вечера? - спросил доктор медицины Кидалко.

- Все маленькие девочки должны ложиться спать после девяти, - заявил профессор Джером.

- Ты меня удивляешь, Джерри. Ей уже девятнадцать, и, думается мне, она уже не девочка…

- Девочка, - упрямо возразил мистер Бартомо. - Ты ее не знаешь!

- В отличие от тебя, я по два-три года не слоняюсь по Вселенной, в надежде сделать любое маломальское открытие. А твоя дочь растет, и я постоянно нахожусь возле нее.

- Когда не пропадаешь в институтах, или не сушишь тапки по борделям!

- И все же, каждый вечер я слушаю истории Ирэн о проведенном дне. Тем более, как сказала девочка, в женщинах ты совершенно не разбираешься. Прожитые с Дайной тридцать четыре года тебя ничему не научили. Да и язык не поворачивается назвать ее женщиной, скорее профессоршей, а они редко бывают женственными. Через целых десять лет после свадьбы вы разродились ребенком, и, спорю на правую руку, что вы ее сделали на лабораторном столе!

- Ну… - Джером Липест запнулся.

- Вот видишь, я прав, - возликовал его брат.

- Я приехал за помощью, Роман, - Бартомо поставил свой бокал на столик.

- Интересно узнать, какая помощь требуется звезде науки всего исследованного космоса.

- Смотри, - в протянутой руке профессора блеснул красочный овал.

- Матерь Богородица, - ахнул доктор.

Ирэн, прятавшаяся в полупустом книжном шкафу обалдело чихнула. Пыль разлетелась через щели шкафа и устелила ковер. Ученые не обратили на это совершенно никакого внимания, они таращились на лежащий по центру стола камень. Один смотрел заинтригованно, другой самодовольно откинувшись на спинку кресла.

Девушка отерла нос и снова прижалась глазом к приоткрытой дверке.

- На что похож этот кристалл, Рома?

- Никогда такого не видел! - выдохнул доктор Кидалко.

Он сбегал в свой кабинет и притащил оттуда более чем стокилограммовый исследовательский компьютер. Роман Кидалко, не поднимавший в жизни ничего тяжелее полного собрания объемной тригонометрии, не останавливался перед возможностью сделать открытие. Он взвалил цифровое чудо, смахнув бокалы и бутылку, запутался в кабелях, пощелкал клавишами, вызвал короткое замыкание, поковырялся в ухе, словом, сделал все, что делает рядовой профессор в полевой ситуации. Наконец, ему удалось открыть миниатюрную вакуумную камеру и поместить в нее камень.

На экране туда-сюда носились столбики чисел. Оны постоянно менялись, округлялись и раздваивались, множились и отнимались, но не останавливались. Прошло не менее часа, братья неподвижно сидели, не сводя глаз с монитора.

- Неимоверно, у него нет стабильной структуры! Я даже не знаю, как его можно классифицировать!

- Ромка, ты же самый известный кристолог в мире, неужели ты не можешь справиться с этим булыжником? Что он из себя представляет?

Доктор Кидалко положил локти на маленький отрезок стола, не занятый агрегатом, и соединил кончики пальцев.

- Этот камень может быть всем, от водорода, нильсбория и до других десятков тысяч недавно открытых элементов из таблицы Менделеева-Ктулхина. Он полиморфный и полимерный, но в тоже время он является монокристаллом, у него необычайная анизотропия. ^[22]И еще, камню не меньше нескольких миллиардов лет.

Профессор Бартомо разочарованно хмыкнул и воззрился на портрет Лейбница-Брюгенвильда, открывшего растворимую и съедобную стеклянную тару.

- Это я и без тебя знаю, масла в голове мне, слава богу, хватает. Чего-нибудь еще скажешь?

- Даже не знаю, - Роман встал и прошелся вдоль сотен тысяч книг. - Но это открытие века, Джерри! Его надо тщательно исследовать, даже не у нас в институте, а в Центральной лаборатории на Силиконе-2.

- Нет, - профессор выколупнул камень из компьютерной камеры. - Об этом никто не должен знать! Под страхом смерти поклянись, что никто, кроме нас о камне не узнает!

Доктор Кидалко завращал глазами, внутри у него все кричало. Очень хотелось похвалиться на кафедре перед надутыми индюками из третьей лаборатории, но, братская любовь победила черное желание блеснуть.

- Торжественно клянусь в преданности идеи и сокрытии информации! Ну, хоть этой курице, доктору Гулай…

- Никаких исключений! Что тебе надо для получения дополнительной информации? - профессор Бартомо набросил летний пиджак и приблизился к брату.

Доктор погладил жиденькую плешь, массируя шевелящиеся мозги, и ответил.

- По крайней мере, еще несколько подопытных образцов, по меньшей мере, большая армейская походная лаборатория и полмиллиарда галаксиев.

- Решено, - Бартомо схватил его за руку и повлек за собой к двери. - Вылетаем сегодня же ночью!

- А как же дочь? Ты бросишь ее? - спросил Кидалко.

- Она поймет, почему мы не взяли ее. Там слишком опасно. И камень брать с собой не очень хорошее решение, я спрячу его в ножке кровати в моей комнате.

Они ринулись через оранжерею в коридор, перескакивая через кадки с растительностью. Светилам науки любые преграды - нипочем, перед великими открытиями.

Ирэн успела только уловить обрывки разговора.

- На Галлор-3, мы попали на ту планету после жесточайшей исследовательской попойки, перед высадкой на Силикон-2, куда направлялись. Мы тогда так споили навигатора, что он попутал зенит с надиром и сделал гиппрыжок ^[23]немножко не в ту сторону.

- Слыхал я о ваших пьянках, и о системе Галлор тоже. Там недавно окончилась война и в некоторых местах очень высокий радиационный фон. Коллаборационистское правительство, повстанцы из Сопротивления, психованные племена женщин-каннибалов и кочевников, мутанты и, что самое неприятное, войска Империи.

- Они вывели почти все войска, оставив несколько патрульных крейсеров и две бригады наземной обороны.

- Это меня все ровно не вдохновляет, брат. Так, где тебе попалась каменюка?

- Неподалеку от Затерянного Города… На кладбище Древних…

- Господи, помилуй нас, ты же ведешь нас на верное заклание. Пару лет назад там сложило кости целое войско юдистов, а до того сотнями гибли неразумные исследователи! Остаток Древних… Боже… Да и нет там никаких кладбищ, лишь голая мощеная дорога между скалами…

- Говорят, что круглые булыжники из мостовой - окаменевшие души Древних…

Больше Ирэн, не видела ни отца, ни дядю. Переломав всю мебель в доме, камень она так и не нашла. Видимо, отеческий склероз унес его в кармане штанов.

Через три часа после отлета родственников, посадочную площадку возле дома Бартомо-Кидалко заполонил военный транспорт Империи. Оказалось, что все без исключения имперские ученые находятся под пристальным вниманием спецслужб, а все разговоры прослушиваются. Солдаты перерыли весь дом, но камня не нашли. На допросах девушка заявила, что весь день проспала в своей кровати, а отца видела лишь мельком и только успела с ним отобедать. Поскольку прислуга подтвердила правдивость ее слов, Ирэн запретили покидать планету и оставили разоренное поместье в покое. Только спустя шесть лет она полулегально смогла сбежать и отправиться на поиски родственников.