Оборотный случай (СИ)

— Так это правда или нет? — Напористо спросил лесоруб, наклонившись ко мне и заслонив свет стенного факела. На его лице было все больше оттенков злости, но они появлялись вяло, как будто он…

Он еще не поверил в мои слова?

Но когда окончательно убедится в их правдивости, то нападет, это точно. Смотрит на меня как на ядовитую змею.

— Ха-ха-ха! — Больше не думая о чем-то настолько ничтожном, как ложь и правда, захихикал я. — С чего ты взял, что я оборотень? Я просто проверял тебя на… на…

На что же я его мог проверить? Что за идиотская заминка! Любой увидит в этом вранье!

Конечно, кроме Жога! Он еще не успел переварить предыдущие слова, и до недосказанности умственно не добрался.

— Я тебя проверял на ненависть к оборотням! — Нашелся я. — Теперь все хорошо. Э-э-э…

С ним бежать спасать Ктори неудобно, но что сделать? Было бы больше времени на раздумья, а так нужно действовать быстро или стремительно. Опоздаешь — переиграть момент не получится, а я уже давно опаздываю, уповая лишь на чудо.

Некстати быстро переварив информацию, Жог теперь похлопывал меня по спине и подгонял, не давая хотя бы минутку подумать:

— Побежали, давай! Оборотня будут жечь уже черед полчаса!

— Нигде же нет часов, откуда ты узнал? — Удивился я.

— Мне это сказал какой-то господин минут двадцать назад.

Этот парень что, перекрашенный интанит?! Я знал нескольких в свое время, но даже они были умней!

Мы спустились со второго этажа, где сделали изолятор, и выбежали на ветреную улицу. Сразу же сказалось отсутствие плотной одежды, на мне же были только рубашка и штаны. Утром в такую осеннюю пору еще можно недалеко пробежаться, но к вечеру холодает, и холодает (я поежился) заметно.

— Спасибо, Жог, — лесоруб увидел неудобство и протянул мне свою тяжелую и плотную куртку. Тот поправил оставшийся на нем дублет — пусть не очень прилично подчеркивающий отсутствие верхней одежды, зато вполне теплый.

— Не за что. А где эта твоя Егерьская площадь?

И тут мой мозг прожгла хитрая идея:

— Там! — я показал влево, в сторону городских трущоб. — Ты беги туда, а мне надо кое-что забрать из дома.

— Я лучше тебя подожду, — благородно кивнул Жог.

— Нет-нет! Лучше иди сейчас, я тебя только задержу… Займешь место в толпе!

— Отличная идея! Туда, говоришь?

— Да, иди не поворачивая, — ухмыльнулся я и поспешил к площади.

Один седой и скрюченный житель Веоры шагал по привычной мостовой вместе со своим закадычным другом, худым и тоже скрюченным. В последнее время жизнь была такой тихой и скучной, что вообще, казалось, больше не сможет удивить — но ей это удалось! Весть о сожжении огласили лишь полчаса назад, на закате, но новость успела за это время разнестись по всему городу. От центра до границы человек будет идти около часа, это и странно. Нельзя сказать, что город был взбудоражен до корней волос, но он определенно был взволнован от катакомб до самого шпиля Гильдии Магов.

— Уже так давно не было приличных казней! Особенно с красивыми девками, — причмокнул седой. — Не видал такого с тех пор, как был грузчиком в Рольвенском порту!

— О, там еще что-то устроят? — Оживился худой. — Это что-то новенькое! Молодец Градоначальник Менерон, радует! Я уже думал, скоро заржавею!

Усмехаясь своим мыслям, он протянул руки вперед и несколько раз сделал движения растопыренными пальцами, как будто щупал что-нибудь мягкое или вязкое.

Его спутник помотал головой и сморщил нос:

— Да нет. Девку будут сжигать. Молодая, говорят. Полуоборотень-полухромт-полувампир.

Худой сразу помрачнел и остановился, но лишь через несколько десятков шагов седой сумел обнаружить это серьезное нарушение численности его более чем маленькой компании. Он остановился и выжидающе глянул на разочаровавшегося в жизни и всех градоначальниках мира друга, мол, чего стал, пойдем все равно! Все понимая, худой упирался недолго. Бросившись догонять седого, он уже кричал заинтересовавший его вопрос:

— А если она наполовину оборотень и хромт, какая половина у нее вампирья? И как думаешь, вдруг она вырвется и всех убьет?

Первый вопрос смог поставить отвечающего в тупик. Он изо всех сил направлял свои широкие брови вниз, хотя это не помогало думать эффективнее.

— Не знаю. Может, у нее крылья выросли или хвост. Я просто на улице услышал.

— Побаиваюсь я как-то все равно.

— Не дрейфь! Вырвется — убежим, а убьют первые ряды. Не подумал? Ха-ха! Идем-идем, погодка отличная! — Седой посмотрел на задрапированное тучами, но не предвещающее дождя небо.

Как бы то ни было, кого-то точно сегодня сожгут. На площадь сходился почти весь город, и не окажись там бедной жертвы, приговоренной всполыхнуть во имя веселья народа, возмущенные толпы вытрясли бы из Менерона обещание сжечь первого встречного преступника, даже если он украл не больше вирна или просто толкнул знатного господина.

На Егерьской площади собралось немало народу. Они пришли посмотреть на то, как сожгут злоумышленника. Красивую девушку лет двадцати привязали прочной цепью к большому посеребренному, как и цепь, столбу. Пятеро магов уже были готовы испепелить оборотня.

Как их много на одного нелюдя! Это для красоты и масштабности, чтобы у зрителей волосы стали дыбом и восхищенные их лица обдало жаром от стольких источников пламени. У каждого из магов в правой руке был резной ритуальный факел, горящий огнем определенного цвета: коричневый, фиолетовый, серебристый, черный и серый. Герб Веоры изображает серую сплошную стену, символизирующую непоколебимость, на фоне фиолетового неба. Фиолетовый появился тогда, когда в городе возникла Гильдия Магов, это их самый частый оттенок. На фоне то тут, то там встречаются серебряные звезды — в некоем смысле символ и спокойствия, и магического вмешательства. И среди них по небу течет коричневая река — знаменитое «Веорское стекло», по совместительству символизирующее мощь реки Ваок.

Седой с худым, споря о том, какой именно разнокровной болезнью заражена девчонка, дошли до галдящей в ожидании толпы, что заполнила три четверти крупнейшей площади Веоры, выбрали среди людей углубление побольше и втиснулись туда.

На каждом из магов была парадная традиционная фиолетовая мантия из глазета с черными и рыжими вставками — обычная при сожжении. Их головы утопали в огромных воротниках соответствующих цветов. Исполнители ритуала должны были по знаку уполномоченного швырнуть факелами в приговоренного к смерти и немножко помочь огню с распространением по воздуху. Получался летящий герб родного города, если делали правильно, и этот красивый огонь справедливости нес смерть привязанному к столбу и обреченному на мучительные страдания бедолаге.

Все пятеро стояли наизготовку и ждали, пока придет Глава Гильдии Фьёриаль и его заместитель. Текес, уполномоченный, впрочем, проводить казни и без них, уже был тут.

— И как такие люди становятся Разнокровными, да? — Спросил седой.

Худой кивнул бывшей волосатой головой и пихнул стоящего впереди, прокладывая себе путь через толпу, чтобы стать поближе к огню. Всегда лучше увидеть казнь рядом, чем просто стоять и любоваться затылками.

— Да, жаль монстра, конечно, — ответил он.

— Да, жаль вас, олухи! Смотреть на мучения как на цирк!.. — Мягкий голос, не предвещающий, однако, ничего хорошего, послышался позади старых приятелей. Вслед за этим лысого оттолкнули. Сделавший это был решительно настроен и, видимо, сильно спешил. Очень быстро пробравшись сквозь толпу зевак, молодой человек примерно того же возраста, что и оборотень-хромт-вампир, в толстой куртке, выбежал к костру и закрыл собой жертву, хоть никто еще не собирался приступать к ритуалу. По толпе пронесся ропот; все люди, да и маги, не знающие, как им поступить: сжечь гражданского, мягко убрать с дороги или оставить как есть, перешептывались.

Сами исполнители, которым не хотелось убивать горожанина, стояли в недоумении. Юноша посмотрел на тучи, скрывающие пока еще луну Эйрлен, и вздрогнул, напрягся. Девушка, казалось, узнала его. Он помог ей разорвать цепи, и в тот же момент паладин Текес, не дождавшись Фьёриаля, резким неожиданным криком приказал сжечь оборотня. Запутавшиеся маги бросили свои факелы, но к тому времени два преступника уже успели убежать. Огонь с закладывающим уши треском врезался в столб и, пройдя сквозь него, как вода обходит нос шлюпки, растворился в воздухе.