В тени монастыря (СИ)

Гекрат замялся. На помощь ему пришел отец Фионы:

- Мальчик, не нужно устраивать сцен. В честном испытании всегда есть победитель и побежденный. После драки кулаками не машут, веди себя достойно. Не шуми.

- В честном испытании? - Ярина понесло от гнева, и он уже не мог остановиться. - В честном? Профессор, что это вообще было?

Профессор сник. На помощь ему пришел Валей:

- Комиссия рассмотрела ваши этюды, и на основании беспристрастной оценки пришла к выводу о том, что...

- Да у некоторых участников этого испытания колеса на телеге в разные стороны ездят, какая уж тут беспристрастная оценка?

- Ты меня сам этому и научил! - откликнулся Ахык.

- М-м-м... стыдно, юноша, зачем подставлять товарища? - пробормотал Гекрат. Ярин захлебнулся от обиды и негодования, и Гекрат сбивчиво продолжил, воспользовавшись его замешательством, - вы знаете, вы, конечно, талантливы, бесспорно. Но знаете ли вы, каким трудолюбием нужно обладать, чтобы овладеть даже небольшой толикой волшебства в Тролльем Краю? У Ахыка четверо братьев и три сестры, ему было очень трудно учиться, и, тем не менее, такие результаты... Учение - это не только талант, это и трудолюбие. Нужно учитывать все факторы. Вы и так своего добьетесь, надо дать товарищу шанс.

Ни Гекрат, ни Валей не смотрели парню в глаза.

- Шанс? Профессор, ответьте честно: вы действительно считаете, что из него выйдет лучший волшебник, чем из меня? Это справедливо? Только потому, что кому-то что-то там показалось...

Ярину не очень-то хотелось возвращаться к произошедшей в кабинете сцене, но, несмотря на неловкость, он все-таки решил заговорить о ней - было видно, что и Гекрат, и Валей очень уж старательно уклоняются от этой темы. Но он не успел.

- Молчать! - прогремел ледяной голос Феодима, который как раз вышел из кабинета, - Я скажу вам, юноша, что справедливо, - Феодим подошел к Ярину и достал что-то из кармана, - У нас принято, чтобы каждый человек чему-нибудь учился. И если у вас не хватает таланта поступить в Академию, - губы Феодима растянулись в на редкость гадостной ухмылке, - возможно, вам больше подойдет другая профессия, - он надел на палец Ярина кольцо, которое тут же словно сжало, стянуло его палец. Ярин ощутил исходящий от кольца холодок, - завтра вы должны будете явиться в Штаб Гвардии для исполнения вашего священного долга и почетной обязанности - защиты Родины. Возможно, это также научит вас поменьше спорить со старшими. Свободны, юноша.

***

На следующий день Ярин проснулся еще до рассвета от нестерпимого жжения - это начало действовать Кольцо Призыва. Слов о священном долге и почетной обязанности было недостаточно, чтобы юноши Империи бросали все свои дела и неслись в Штаб Гвардии, а оттого имперским военным приходилось прибегать к этой небольшой хитрости. Было даже удивительно, как этот небольшой, но странно тяжелый предмет светло-бежевого цвета с легким перламутровым блеском мог причинять столько неудобств: жгло не только в пальце, что было бы еще понятно, но и в обеих руках, и в груди, и в ногах, заставляя их подергиваться и спешить навстречу тяготам и лишениям воинской службы. Удивительное дело! Было общеизвестно, что волшебство не могло коснуться реальности, лишь призывало к жизни бесплотные иллюзии. Но, с другой стороны, кольцо не было даже теплым, и никаких ожогов на коже не появлялось. Как объяснил ему Штром - гному было жаль его, но он не был готов рискнуть своим местом в Академии ради восстановления справедливости, да и все равно это бы ничего не изменило - Церковь умела достучаться до людей, и пробудить в людях долг и ответственность столь сильные, что они в буквальном смысле толкали призывников в гвардейские штабы. И никакое чародейство не могло противостоять молитвам Церкви. С момента появления Колец четверть века назад никто не смог не то что бы снять Кольцо, но даже сколько-нибудь ослабить его эффект, хотя в Империи и водилось немало искушенных колдунов. Избавиться от кольца можно было либо в Штабе, где оно теряло свою силу, либо отрубив палец, на который оно было надето. Наскоро, буквально на бегу позавтракав, Ярин отправился в путь.

Штаб, оставшийся со старых времен, представлял собой небольшой, но основательный форт, окруженный защитной стеной и даже небольшим рвом. Крепкие железные ворота могли задержать наступление небольшой армии - если бы, конечно, были заперты. Интересно, что там внутри? - подумал Ярин, - оружие, наверное. Или секретные карты. Или городская казна.

Едва парень вошел внутрь, как жжение перестало терзать его тело. За дверьми Штаба Ярин обнаружил приемный зал, где в очереди стояли юноши - все, как один, с блестящими полировкой Кольцами Призыва на пальцах. Встав в конец, Ярин стал рассматривать висящие на стенах полотна боевой славы. Посмотреть было на что: картины занимали всю высоту стен, от пола до потолка, и были нарисованы столь красочно, исполнены такого пафоса, что больше походили на плакаты, чем на произведения искусства. Вот толпы облаченных в сталь людей карабкаются по высокой и белой, будто ледяной, стене, наверху которой их уже поджигают гиганты в грубых шкурах с огромными каменными дубинами. Взятие Ледов произошло в те времена, когда не было ни Императорской Гвардии, ни, собственно, Империи Братских Народов, но оставалось одним из величайших сражений прошлого, подаваемым как иллюстрация отваги и храбрости человеческого рода. На плакате Ярин не без удивления обратил внимание на синеватые, зеленоватые и серые тона кожи некоторых солдат, подчеркивающие братский, многонародный состав Имперской военной мощи. Даже скудных познаний Ярина в истории хватало, чтобы понять всю абсурдность этого плаката - но кому какое дело до истории?

Рядом со "Взятием Ледов" висели и другие, более современные батальные сцены. Полотно "Стояние на Щачинском Разломе", например, изображало гвардейцев, вставших лагерем на границе ущелья в окружении руин массивных домов - это была другая ключевая точка мировой истории, ознаменовавшая заключительный момент Великой Войны и воцарение относительного мира на Сегае. Именно относительного: следующая картина уже изображала оборону Орджаба, города к западу от Ладабагарских Гор, который, хоть и не лежал на территории Империи, был к ней весьма дружественным. Поэтому офицеры Империи взяли на себя руководство отрядами Орджаба для защиты от войск соседних Халаладжей. Среди атакующих виднелись стяги знати Альянса, которые, разумеется, и подговорили гоблинов напасть на своих мирных соседей. Следующее полотно как бы отвечало гномьим и эльфийским захватчикам: "Не выйдет!". На нем был запечатлен военный парад, ежегодно проходивший на главной площади Латальграда. Были здесь и образцовые роты солдат, вооруженные мечами или арбалетами, и гигантские требюшеты, и самоходные бронированные колесницы с установленными на ними баллистами - в общем, весь цвет имперских вооружений.

Это последнее полотно заставило Ярина задуматься. К здешней магии у него был явный талант, и даже того короткого времени, которое он учился у Орейлии, оказалось достаточно, чтобы сделать его на голову выше большинства здешних абитуриентов. Почему бы не зайти с другого входа? В конце концов, в Академию он не поступил, деньги заканчивались, и из ситуации нужно было искать выход. Орейлия рассказывала немало историй про боевых магов Владыческого войска, принесших свет волшебства в отдаленные уголки Сегая на мечах и арбалетных болтах - может быть, это и есть его призвание? Послужит рядовым, потом выбьется в механики, а там, глядишь, и до боевого чародея недалеко... Очередь двигалась неспешно, и у Ярина было достаточно времени для рассуждения в таком ключе, поэтому, когда парень подошел к двери дежурного, он уже вполне мысленно созрел для вступления в ряды Императорской Гвардии.

По ту сторону двери Ярина ожидал дежурный гвардеец Ишек в парадной форме, на лацкане которой болталось два маленьких серебряных меча - аж целый Лейтенант. Ишек очень гордился своей службой - ведь военная жизнь была опасна и трудна, это было делом настоящих мужчин, и за два десятка самоотверженного сидения на кресле в комнате приема новобранцев, лейтенант даже умудрился получить тяжелое боевое ранение в виде развившегося геморроя.