Кедровый лохотрон (СИ)

Они вообще тут все без тебя распустились. Все требуют и требуют денег, как будто у нас тут монетный двор какой-то, — раздражённо хлопнула она ладошкой по столу. — Хватит! Хватит заниматься всякой ерундой. Надо сосредоточиться на главном.

А у нас ни одного мужика дома нету. Все разбежались!

Когда Корней будет домой? — вдруг неожиданно жалобно глянула она на Сидора. — Может, хватит ему там возиться с твоей пацанвой переселенцами? Может, пора ему возвращаться? Осень же на дворе.

Скоро белые мухи полетят, а его всё нет и нет. Может, ну их нафиг эти двести тысяч голов, что обещал Ведун? Может, тебе хватит и пары десятков?

— Может и хватит, — улыбнулся Сидор. — Только пока у нас нет ни пары десятков, ни пары сотен. У нас с тобой вообще ничего нет. А вот когда будет, тогда и решать будем. А пока — успокойся. Будет скоро домой твой ненаглядный Корней. Будет! Письмо с голубем прислал — скоро будет.

А вот никаких пары сот тысяч поселенцев у нас точно не будет, — грустно констатировал он. — Удалось набрать всего лишь около тридцати тыщ, а больше — не получилось.

Не дали. Быстро раскусили, твари такие, что и для кого Корней собирает. А может и подсказал кто. Не важно.

Важно то, что привезёт он ровным счётом тридцать две тысячи подростков. Семнадцать — парней и пятнадцать тысяч девчат. И всё!

На этом, на данном проекте можно смело ставить точку. Больше мы никого своим обозом не обманем, и людей нам больше никто купить или навербовать не даст, даже подростков.

Если только…, - вдруг задумался он.

Если только не воспользоваться другими именами и другими фамилиями, — с враз загоревшимися глазами уставился он на изумлённо распахнувшую глаза Машу. — Чтоб никаких де Вехторов, а…

Корнея переводить в дворяне не дам! — жёстким, враз ставшим ледяным голосом отрезала Маша. — Никаких больше покупных баронств и княжеств. Хватит нам и одной проблемы с твоим титулом и с Изабеллой. Не хватает ещё на какие-нибудь грабли наступить. В очередное говно вляпаться, теперь уже не только с твоим титулом.

— Нет, ты не поняла…

— Поняла я тебя, поняла, — жёстко, глядя на него зло прищуренными глазами, обрезала Маша. — Хва…

— Мы возьмём чужих, — перебил её Сидор. — Те купят себе ратников, а потом я перекуплю их у них для себя. И никто ничего знать не будет.

— Убью, — тоскливо протянула Маша, жалобно глядя на Изабеллу.

Если она своим жалобно-тоскливым взглядом искала у той поддержки, то жестоко ошиблась. Та смотрела на своего мужа возбуждённым, горящим большой заинтересованностью взглядом.

— "Спелись, — обречённо отметила про себя Маша. — Шерочка с машерочкой. Муж, да жена — одна сатана.

А в отношении этих двух — это уже не сатана. Это уже так целый армагедон получается. Или армагедец? — вдруг встрепенулась она, мучительно пытаясь сообразить, правильно ли она вспомнила старое, давно забытое с Земли слово.

Глава 2 Озёрные амазонки

Этот сырой, по-осеннему промозглый день начался нежданным подарком. В гости к бывшим пленным амазонкам, нанявшимся в компанию к барону де Вехтор на озёра, приехал гость.

Точнее, не гость, а гостья. А ещё точнее, не одна гостья, а целых три. Марьяна Мутная с подругами, впрочем, никому здесь неинтересными и неизвестными женщинами, из какого-то другого отряда, не из Речной Стражи.

Марьяна Мутная или, по иному, Лосева, высокая, красивая женщина, сорока трёх лет. родом из маленькой правобережной деревеньки Лось, затерянной где-то в дебрях глухих таёжных лесов верховий Лонгары. Амазонка, проведшая всю свою сознательную жизнь в легионе Речной Стражи и, главное, близкая подруга Кары, нынешнего фактического лидера и командира остатков легиона, ныне в составе не более двух тысяч четыреста с чем-то человек, нанявшихся ещё этой зимой к барону на работу, на неопределённый срок.

Марьяна, с двумя своими подругами, приехала в гости. И не успела она сойти на берег с привезшей её лодьи, как на пристани её уже встречала целая делегация в составе самой Кары, безумно радой нежданному визиту, и Илоны Бережной, товарища и официально заместителя командира всех ныне озёрных амазонок.

Горячо расцеловав подругу, Кара пригласила Марьяну с подругами к себе, в свой дом, где их ждал давно уже накрытый стол и куча нетерпеливых подруг двух товарищей, с раннего утра томившихся в ожидании приезда гостьи.

Извещённые заранее, ещё прошлым днём почтовым голубем, они изрядно успели подготовиться. И теперь с нетерпением ждали визита старинной подруги.

Приглашённые, медленно и неторопясь вошли в просторную с низким, изрядно уже закопченным потолком, с которого местами небрежно свисали отдельные нити сажи и паутины, и неспешно, с нескрываемой брезгливостью посматривая вокруг стали снимать с себя верхнюю одежду.

Под насмешливыми взглядами, терпеливо выслушивая насмешливые приветствия и дружеские, шутливые подначки, порой в довольно грубоватой солдатской форме, они неторопливо освобождались от навешенного на себя оружия и амуниции.

По мере своего освобождения от навешенного, шуточки со стороны их товарок становились всё тише и тише, пока за спинами гостей не установилось гнетущего, тяжёлого молчания.

Когда скинув с себя всю амуницию гостьи развернулись в сторону хозяев, за их спинами стояла плотно сбитая, озадаченная толпа, молча рассматривающая сложенное на лавках оружие.

В землянке стояла оглушительная, мёртвая тишина. Слышно было даже, как какая-то ожившая в тепле муха настырно жужжала где-то под грязным, закопченным потолком, возле печной трубы.

— Это что? — низкий, негромкий голос откуда-то из толпы столпившихся перед ними амазонок неожиданно разорвал гнетущую тишину. — Если всё это вы носите на себе каждый день, то чем же вы там занимаетесь? — озадаченно спросил голос.

— Это лишь малая часть того, что нам положено носить.

Марьяна внимательно оглядела стоящую перед нею толпу.

— Если бы мы взяли с собой всё, что положено, то нам бы потребовались заводные лошади, — невесело усмехнулась она. — А так, — равнодушно передёрнула она плечами, — это ерунда, облегченный вариант. В обозе же каждой выделена отдельная телега под трофеи и дополнительную амуницию.

— Каждой, — словно гвоздь в крышку гроба забила она короткое слово в потрясённые мозги товарок.

Вечер встречи вышел долгий. Все уже давно угомонились, разбредясь по своим углам, а Кара с Марьяной всё сидели за расчищенным от следов бурного веселья столом, тихо разговаривая о чём-то между собой и неспешно потягивая привезённый гостями душистый южный чаёк.

Временами, чокнувшись отзывавшимся тонким мелодичным звоном рюмками, и по чуть-чуть смакуя невиданную здесь роскошь — ореховый ликёр, из-за своей чудовищной дороговизны редкость немыслимая для простых амазонок, они явно не торопились вслед за всеми успокаиваться на ночь.

Да, с угощеньем со стороны хозяев вышло как-то не очень. Ничего из того, что привезли гостьи из Приморья, местные хозяева позволить себе не могли. Хоть их и не держали в чёрном теле, и еда была обильная и сытная, с достаточным разнообразием, всё же того великолепия, что привезли с собой гостьи, и чем сейчас они угощали хозяев, у хозяев не было. Ничего этого никто здесь достать просто не мог. Такого они даже за деньги не могли получить.

И на фоне привезённого богатства, выставленное озёрными амазонками угощение из набитой к приезду гостей болотной дичи, или взятое с добычи из разорённых поселений подгорных ящеров, из их скудных запасов, смотрелось откровенно убого. Что, конечно не могло не раздражать сидящую напротив гостьи хмурую Кару. Она чувствовала себя ущербной.

— Ну, кажись, все спят, — отставив в сторону недопитую рюмку с ореховым ликёром, Кара прервала затянувшуюся прелюдию из пустой болтовни. — Можешь теперь говорить свободно, рассказывай.

— Все?

Ехидно прищурила глаза, Марьяна окинула насмешливым, понимающим взглядом, неподвижно лежащие тела на ближних нарах. Присмотревшись, скептически хмыкнула.