Рыжее братство. Трилогия (СИ)

— Дня счастливого, кор, и звонких монет! Нам бы денежки поменять! — взял переговоры в свои руки Маллоник, одарив меня между делом покровительственным взглядом.

Я выступать с возражениями не стала. Все-таки бедняга-юрист сегодня едва не покалечился и испытал серьезное моральное унижение, когда со взбесившимся жеребцом справилась не то что какая-то девчонка, а конь девчонки. Теперь надо было дать ему возможность для самоутверждения, чтобы благодарность не переросла в досаду и потаенную злость.

— Отчего ж не поменять, поменяю, — степенно согласился здоровяк и извлек из-под ворота рубахи каменный диск на цепочке, уменьшенную копию своего настольного собрата-великана. Причем из точно такого же желтоватого камня.

Маллоник, следуя, похоже, устоявшемуся обычаю, выложил на стол у жернова одну из врученных мною золотых монет.

Меняла снял диск с цепочки и вложил его в маленькую круглую выемку в центре, а потом подобрал и, не глядя, бросил монету юриста на большой круг. Та закрутилась, подпрыгивая, Фаль восторженно заверещал. Изнывая от любопытства по поводу творящегося, я призвала руну зрения и прибавила руну магии. Канои лагу —огонь и вода — сплелись в красивый образ, через который я увидала узоры, выплетенные, выдолбленные, нарисованные на большом и малом камнях. Именно они, вспыхивая и мерцая, как дорогущая елочная гирлянда с десятком режимов, целенаправленно гнали монетку в предназначенную для нее ячейку.

Я так залюбовалась, что едва не пропустила мимо ушей слова оглашающего вердикт менялы:

— Золото полновесное, почище, чем наши троны, и тяжелее на четверть. Монета иномирная, потому один к одному менять буду.

Острый взгляд из-под кустистых бровей скользнул по юристу и зацепился за меня. Может, ждал возражений или объяснений? Я просто кивнула, соглашаясь. Мужик огладил бакенбарды и достал из ящика стола мешочек. Маллоник выложил все свои монеты и получил за них по счету десять золотых с изображением большого кресла по центру круга.

Настал наш черед. Кейр-казначей выделил из нашей казны два десятка золотых, причем выискал такие, чтобы не разнились с отданными юристом. Вряд ли случайно выбирал, скорее, не хотел светить пестрой коллекцией запасов и дорогим серебром.

Каждую монетку меняла подвергал проверке на круге. Только теперь он высыпал их не по одной, а целой горстью — на то самое место, где осталась после испытаний первая монетка. Денежки с места не тронулись, никаких фокусов откалывать не стали, и это менялу полностью устроило. Наверное, попадись среди денег фальшивка, результат был бы другим.

Так что из дома с колоском и рыбками над калиткой мы выходили, обогащенные некоторыми запасами местной валюты. Предусмотрительный Кейр еще и пару золотых поменял на шестнадцать рыбок, пошли они один к восьми, а пару рыбок в свой черед — на горсть колосков. Бронзовые монеты с этой самой пучеглазой рыбиной на аверсе на реверсе имели сеть. Кстати, у колосков из незнакомого на вид серо-синего металла на обороте красовалась до боли знакомая картинка — загогулинка серпа. Да, воистину идеи блуждают по мирам! Ладно хоть молотка сбоку не присобачили.

Маллоник, решивший, что теперь, после удачного обмена, он первый парень на селе и должен указывать дорогу к постоялому двору, попрощался с менялой за всю компанию витиеватым пожеланием, касающимся неумолчного звона монет (от такого звукового сопровождения свихнешься раньше, чем обрадуешься!), и первым вышел из дома. Оставшихся догнал тихий вопрос:

— Неужели врата между мирами у подножия Гаранских гор снова открыты, коры?

— Не знаю, мы пришли иным путем, и вряд ли кто-то пройдет следом, — честно ответила я не столько даже из любви к правде как таковой, сколько из-за мизерного багажа информации, касающейся местных реалий. Чтобы врать, надо знать, о чем врать, а то от самого, казалось бы, выгодного или безобидного вранья будет куда хуже, чем от зловещей на первый взгляд правды.

Меняла приуныл, его жадный (нет, не до денег, до новостей) взгляд потух, даже роскошные баки поникли. Надежда на денежный ручеек, текущий от сделок с иномирянами, не оправдалась.

— С вратами работы больше было? — полюбопытствовала я, прощупывая почву.

— А как же! Пока-то перевалы в Каринзар проходимыми станут, еще с пол-луны караваны ждать, а от врат гости, хоть год от года их все меньше становилось, нет-нет, а шли, да все вышли! — Мужчина ахнул, махнул рукой и прибавил полушепотом, будто делился если не совсем тайной, то тем, о чем не принято заявлять во всеуслышание: — Я ж депешу в гильдию о позапрошлом годе направил. Из Артефа аж трое приезжали, сначала селезнями ходили, а потом проверку учинили, всю спесь разом растеряли. Сказали, узоры на камнях не повреждены, но ары силы вдосталь больше не дают. Если только весь портал сызнова переставить, да кто ж за такое в нашей глуши возьмется. Одна работа артефская в груду тронов влетит, село никак не потянет подобного заказа. В Иллордан наш наместник писал, а только по сию пору нету ответа. То ль не до нас, то ль еще чего… Может, на той дороге, какой вы, кори, прошли, полегче через врата пройти будет, и, коль ары переставить, их мощи хватит? Я бы гильдейским отписал…

«Ого, а дядя не просто меняла с непереносным артефактом по имени ар, а еще и что-то вроде наблюдателя, поставленного тут», — отметила я факт хорошо отлаженной системы и быстрого реагирования центра (некоей гильдии Артефа) на сигналы с окраин.

— Нет, это был разовый билет, — окончательно разочаровала я бедолагу.

— Ничего, ты все поправишь, — убежденно прокомментировал уверенный в моих способностях Фаль, но, к счастью, меняла не услышал ничего, кроме мелодичного чириканья, и заметил напоследок:

— Забавная пташка, говорливая.

— Не то слово, — с ухмылкой буркнул себе под нос Кейр.

Кажется, временами мой телохранитель жалел, что обрел-таки способность не только видеть, но и слышать Фаля. Ой, недаром говорят: бойтесь своих желаний!

Гримасу Гиза можно было истолковать либо как преувеличенное согласие с мнением Кейра, либо как первый болевой симптом острой желудочной колики.

— Боги не оставят Артаксар, — поведя плечом, нашел, чем утешить человека, мой палач-телохранитель. Ну не мог он не заступиться за своего обожаемого покровителя.

— Вы говорите так, будто сам Гар обещал нам помощь, — грустно усмехнулся меняла, но не со скепсисом атеиста, а скорее как человек, совершенно точно знающий, чего можно, а чего нельзя ждать от богов в силу имеющихся у них полномочий.

— Он тоже постарается подсобить, чем сможет, — озвучила я свое согласие с версией. Нет, я не трепло, но чем больше народа будет верить в помощь Гарнага, тем проще нам будет искать решение подкинутого богом «элементарного» вопроса.

— Посланники? — сделав несколько неуверенных шагов из-за стола, пробормотал меняла, словно хотел броситься к нам, тряхануть за плечи и добиться согласия, что мы и есть эти самые «посланники», и в то же время жутко боялся услышать «нет».

— Не знаю, — выбрала я не предусмотренный опросником вариант ответа. — Но нам не помешала бы кое-какая информация. Кажется, вы именно тот человек, который способен ее дать. Мы остановимся на постоялом дворе, приходите вечерком, как освободитесь, там и побеседуем.

— Кого мне спросить?

— Магева Оса со спутниками, — по привычке отозвался Кейр и тут же виновато покосился на меня, не сболтнул ли чего лишнего.

Я пожала плечами. По части молчания у нас Гиз специалист — вон за все это время ни слова не сказал, только наблюдал и записывал на корочку. А я так… находка для шпиона. Сама уже привыкла к тому, что магевой зовут, и откликаюсь рефлекторно. Не принципиально это, если вспомнить про незабвенные печку и горшок. Вот спрашивается, чего я тогда злюсь, когда меня служительницей именуют? А потому, что не только именуют, но и норовят «в печку запихнуть». Трудовой договор требует не только подписи работодателя, но и согласия работника, а иначе какой-то рабовладельческий строй получается. Пришли бы по-хорошему, поговорили, предложили, я бы, может, и согласилась. Но когда меня без меня женить пытаются, начинаю свирепеть и упираться всеми четырьмя копытами, как Кизов конь, хоть сама и не лошадь.