Львы Аль-Рассана. Тигана

Его первые впечатления в охотничьем домике оказались в большинстве своем неверными: он увидел там Баэрда крупным блондином, устрашающе хладнокровным и опытным. Но Баэрд оказался темноволосым и вовсе не таким уж крупным, и хотя его познания во многих вопросах были столь обширны, что даже через шесть месяцев иногда пугали, он вовсе не был хладнокровным. Всего лишь внимательным и настороженным. Он замкнулся в своей боли, с которой так долго жил.

В некотором смысле Алессан воспринимал все легче, чем Баэрд, понял Дэвин. Принц мог найти временную отдушину в беседе, в смехе и почти всегда — в музыке. Баэрд, казалось, ни в чем не находил отдушин: он шел по миру, меняющемуся каждое мгновение, но вращающемуся вокруг того факта, что Тиганы больше не существует.

Иногда эта мысль гнала его из дома по ночам, заставляя забыть сон, и от костра, разведенного ими у дороги. Он вставал без предупреждения и тихо уходил один в темноту.

Дэвин смотрел на Алессана, провожающего взглядом удаляющегося Баэрда.

— Когда-то я знал одного человека, похожего на него, — однажды ночью сказал Сандре, когда Баэрд покинул теплую комнату в таверне и ушел в зимний ночной туман, в холмы Тригии неподалеку от Борифорта. — Он имел привычку уходить в одиночку для того, чтобы победить в себе желание убивать.

— Это лишь доля правды, — заметил тогда Алессан.

Мысли зимы, настроение зимней ночи.

А сейчас была весна, и как зелено-золотистый сок земли поднимается к согревающему свету, так и Дэвин почувствовал, как его настроение поднимается навстречу оживающей природе, среди которой они путешествовали.

«Подождите весны», — говорил Алессан среди коричнево-красных осенних деревьев и оголенных после уборки урожая виноградных лоз. И вот на них накатила весна, быстро приближались дни Поста, и наконец — как долго они ждали этого! — они направлялись в Чертандо за теми ответами, которые надеялись там найти. Дэвин не мог и не хотел подавить поднимающееся в нем, словно сок зеленеющего леса, ощущение: то, что должно случиться, произойдет очень скоро.

Сидя во второй повозке рядом с Баэрдом, он чувствовал себя живым, что было чудесно и очень важно. Послеполуденное солнце играло в волосах Катрианы, едущей впереди, и творило с его кровью нечто странное и прекрасное. Он ощущал на себе пристальный, любопытный взгляд Баэрда и поймал легкую улыбку, промелькнувшую на его лице. Ему было все равно. Он даже обрадовался. Ведь Баэрд — его друг.

Дэвин затянул песню. Очень старую дорожную балладу, «Песнь странника»:

Алессан, в каком бы он ни был настроении, почти всегда был готов подхватить песню, и Дэвин не удивился, услышав к началу второго куплета тригийскую свирель. Он оглянулся и увидел, как едущий рядом с ним принц подмигнул ему.

Катриана с неодобрением оглянулась на них. Дэвин улыбнулся ей и пожал плечами, а свирель Алессана внезапно заиграла широко и призывно. Катриана попыталась сдержать улыбку, но ей это не удалось. Она вступила на третьем куплете, а потом сама повела их за собой в следующей песне.

Позднее, в середине лета, Дэвин вспомнил этот первый час долгого путешествия на юг впятером, и это воспоминание заставило его почувствовать себя очень старым.

В тот день он был молод. В каком-то смысле все они были молоды, пусть и недолго, даже Сандре, который вместе с остальными подхватывал припев тех песен, которые знал, вполне сносным баритоном. Он заново родился в новом облике, заново обрел надежду на исполнение своей давней, неувядающей мечты.

Дэвин перехватил у Катрианы мелодию третьей песни, и его чистый голос полетел вдоль дороги. Опережая их, песня летела вперед по залитой солнцем, извилистой тропе к Чертандо, к владелице замка Борсо, кем бы она ни была, и к тому, что Алессан ожидал найти в горах.

Но сначала, ближе к закату, они нагнали на дороге путника.

Само по себе это не было необычным. Они все еще находились в Феррате, в населенной местности к северу от форта Чиороне, там, где оживленные дороги из Тригии и Корте пересекали дорогу с севера на юг, по которой они двигались. С другой стороны, одинокие путешественники для Дэвина были редкостью, и он вместе с Баэрдом пошел проверить обочины дороги, не прячется ли там засада.

Обычная предосторожность, но они находились в местности, где воры долго не выживают. Затем, подъехав поближе, Дэвин увидел маленькую арфу, висящую на спине у этого человека. Трубадур. Дэвин улыбнулся; трубадуры почти всегда были хорошими попутчиками.

Человек обернулся и ждал, когда они его нагонят. Когда Катриана остановила первую повозку рядом с ним, он отвесил ей такой глубокий, по придворному грациозный поклон, что тот выглядел пародией на пустынной дороге.

— На протяжении последней мили я наслаждался вашей музыкой, — сказал он, выпрямляясь. — Должен сказать, что ваш вид нравится мне еще больше. — Он был высоким, немолодым, с длинными седеющими волосами и быстрыми глазами. Он улыбнулся Катрианетой улыбкой, которой славились трубадуры Ладони. Белые ровные зубы сверкнули на морщинистом лице.

— Направляетесь на юг вместе с весной? — спросила она, вежливо улыбнувшись в ответ на его лесть. — Привычный маршрут?

— В самом деле, — ответил он. — Привычный маршрут в обычное время. И мне очень не хочется говорить такой молодой и прекрасной девушке, как вы, сколько лет я уже хожу по этому маршруту.

Дэвин спрыгнул с повозки и подошел поближе к этому человеку, проверяя свою догадку.

— Возможно, я мог бы догадаться, — с улыбкой сказал он, — потому что, кажется, я вас помню. Мы одновременно выступали в Чертандо в сезон свадеб. Вы играли на арфе в труппе Бурнета ди Корте два года назад?

Острые глаза обежали его с головы до ног.

— Это правда, — признался трубадур, помолчав секунду. — Меня зовут Эрлейн ди Сенцио, и я действительно один сезон работал с труппой этого проклятого Бурнета. Потом он надул меня при расчете, и я решил, что одному мне будет лучше. Я так и понял, что слышу голоса профессионалов. Так вы музыканты?

— Дэвин д'Азоли. Я несколько лет работал у Менико ди Ферраты.

— И явно занялся теперь другими делами, неприбыльнее, — заметил Эрлейн, бросая взгляд на их тяжело груженные повозки. — Менико все еще путешествует? Еще больше растолстел?

— Ответ «да» на оба вопроса, — сказал Дэвин, пряча чувство вины, которое до сих пор охватывало его при мысли о бывшем хозяине своей труппы.

— И Бурнет тоже, насколько я слышал.

— Чтоб он пропал, — тихо буркнул Эрлейн. — Он мне остался должен.

— Ну, — произнес Алессан, глядя сверху вниз со своего коня, — здесь мы вам не поможем, но если хотите, можем подбросить вас до Чиороне на ночлег до начала комендантского часа. Можете ехать с Баэрдом, — быстро прибавил он, так как Эрлейн смотрел на свободное место рядом с Катрианой.

— Я был бы вам глубоко признателен… — начал Эрлейн.

— Мне не нравится форт Чиороне, — вдруг вмешался Сандре. — Там вечно надувают и слишком многим становится известно, что ты везешь и куда направляешься. Слишком там много подозрительных личностей. Ночь наступает теплая, и мне кажется, здесь нам будет лучше.

Дэвин с удивлением взглянул на герцога. Он впервые слышал от него подобные высказывания.

— Ну, в самом деле, Томаз, не понимаю, почему… — начал было Алессан.

— Ты меня нанял, купец, — прорычал Сандре. — Ты хотел, чтобы я на тебя работал, и я делаю свою работу. Если не хочешь слушать, заплати немедленно, и я найду того, кто захочет слушать. — Его глаза свирепо сверкали в глубоких глазницах на черном лице.