Буря Жнеца (ЛП)

Хеллиан поглядела на дом фактора. Похоже, взрыв долбашки сравнял его с землей. Она крякнула. – Будь я проклята, если знаю, Мулван. У тебя не найдется фляжки чего-нибудь такого?

Но маг тоже хмуро взирал на развалины. – Я слышу крики о помощи, – сказал он.

Хеллиан вздохнула: – Похоже, ты их нашел, Мулван Бояка. Что означает – тебе их и выкапывать. – Тут она просияла: – Вот тогда и наступит время утолить жажду!

Многочисленные разрывы жульков снаружи таверны, звоны задевших стену здания осколков заставили засевших внутри малазан вздрогнуть. Улица заполнилась дымом, пылью и криками. Скрипач видел, как Геслер хватает Буяна, не давая тому выскочить наружу – здоровяк едва на ногах стоит. Саам он повернулся к Поденке, Кораббу и Тарру. – Идем навстречу союзникам. Но осторожнее. Остальные сидите здесь, перевязывайте раны – Бутыл, где Корик и Улыба?

Маг покачал головой. – Сержант, они ушли на восточную сторону деревни.

– Ладно. Трое за мной. Бутыл, ты сможешь чем-то помочь Буяну?

– Да.

Скрипач приготовил самострел и первым двинулся к двери. На пороге присел, пытаясь разглядеть происходящее сквозь пыль.

Да, союзники. Благословенная полудюжина морпехов шествует между поверженных Эдур, утихомиривая их короткими ударами мечей. Сержант – из южного Даль Хона, коренастый, с ониксовой кожей. Женщина рядом с ним на полголовы выше, светлокожая, с серыми глазами, полноватая, но не ожиревшая. За этими двумя идет второй дальхонезец, морщинистый и украшенный множеством сережек – в ушах, носу, на щеках. Золотые побрякушки странно контрастируют с темной кожей. Клятый шаман…

Скрипач подошел к ним, поглядел в лицо сержанту. Где-то еще шумел бой, но вблизи было тихо. – Сколько вас?

– Вначале было семнадцать, – ответил тот. Помолчал, опустив взор на варварский меч из слоновьего клыка. – Только что срезал голову Эдур. – сказал он, поднимая глаза. – Первое мое убийство.

У Скрипача отвисла челюсть. – Как, во имя Худа, вам удалось пройти весь путь от побережья? Вы что, Солтейкены – летучие мыши?

Дальхонезец скривил губы: – Мы украли рыбацкую лодку и приплыли прямо сюда.

Женщина рядом с ним сказала: – Мы были самым южным из взводов. Двигались на восток, пока не уткнулись в реку. Приходилось то плыть, то брести по пояс в болотной жиже. По счастью, через несколько дней наткнулись на летерийскую галеру. Той ночью мы кое-кого потеряли.

Скрипач все смотрел на нее. Пухленькая, добродушная на вид. Вот только глаза… «Возьми меня Худ, такая сдерет с мужика кожу одной рукой, а другой рукой будет себя ублажать». Он отвел взгляд. – Какой роты?

– Третьей. Я Бадан Грук. А ты Скрипач, верно?

– Яггатан, – пробормотал шаман, делая руками охранительные жесты.

Бадан Грук повернулся к бледной женщине: – Досада, возьми Большика и Релико, идите на запад, пока не встретите Чопора. Тогда возвращайтесь. – Он снова поглядел на Скрипача. – Похоже, мы вовремя.

– Похоже, я слышал долбашку.

Кивок. – У Чопора есть саперы. Что же, Эдур отступили. Думаю, это мы их напугали.

– А не морантские припасы?

Бадан Грук снова оглянулся. Он выглядел до странности беззаботным. – Мы не ожидали наткнуться на другие взводы так далеко к востоку. Думали, разве что еще кто-то догадается плыть… – Он значительно поглядел на Скрипача: – Знаешь, а вы всего в одном дне пути до Летераса.

Семеро Эдур решили поиграть с Кориком и Улыбой: заманили на крайне неудобную для боя улочку, затем прогнали мимо полуразвалившихся лачуг к тупику, с трех сторон загроможденному поленницами дров и бревен. Весьма причудливое место для последней битвы.

Загородив спиной Улыбу, Корик приготовил меч. Перегородившие улочку Эдур медленно приближались. Нельзя подпускать их вплотную – ведь он потерял щит. Если ублюдки начнут швырять копья, им конец.

Подумав так, он невольно фыркнул. А как иначе? Он один против семерых – Улыба давно использовала все метательные ножи, у нее остался только позаимствованный в лавке мясницкий нож. Конец? Скорее бы они метнули копья.

Но Эдур не желали продырявливать их с расстояния. Они хотели подобраться ближе. Корик не удивлялся. Серые недоноски похожи на сетийцев. Лицом к лицу, да. Только так обретают подлинную славу.

Корик поднял меч и махнул противникам, приглашая подойти. – Стой где стоишь, – шепнул он пригнувшейся Улыбе. – Дай мне достаточно места…

– Для чего, дубина? Для красивой смерти? Просто рань их, а я подползу и прикончу.

– И получишь рукоятью по башке? Нет, стой там где стоишь.

– Я не буду стоять и ждать, пока все те, кого ты не сумеешь убить, недоучка проклятый, начнут меня насиловать.

– Чудно! Тогда я сам проломлю твой толстый череп!

– Да, уж, по – другому тебе в меня не войти. Давай, наслаждайся.

– О, я охотно…

Они могли бы долго так пререкаться, но Эдур перестроились и рванулись в атаку – четверо впереди, трое позади них.

Потом Корик и Улыба часто спорили, явился ли спаситель на крыльях с небес или он просто был наделен талантом гигантских прыжков – потому что он появился как размытое пятно, приземлившись на пути передней шеренги Эдур. Казалось, он еще в полете скрутился как удав, выставив клинок в разных направлениях одновременно. Послышались странные чавкающие звуки; человек пронесся поперек улочки и должен был врезаться в груду неотесанных бревен, тяжко поранившись. Вместо этого одна из его сабель коснулась нижнего бревна; используя единственную точку опоры, человек развернулся словно кот и оперся ногами о несколько средних бревен. Они лежали почти отвесно, и удержать равновесие на таком склоне не смог бы никто. Но это оказалось неважно, ибо нападавший оттолкнулся, подпрыгнул и вернулся туда, где впервые возник. Но на этот раз он пролетал над дергающимися, окровавленными телами четверых Тисте Эдур. Вжик-вжик-вжик – упали последние трое.

На этот раз человек оказался на склоне противоположной поленницы – сжался, наклонив голову и едва не коснувшись плечом земли – коснулся рукой одного из нижних бревен, использовав импульс, чтобы повернуться и приземлиться на вторую, поджатую ногу. Лицом он оказался обращен к семерым только что убитым им врагам.

И к двум малазанским солдатам, которые стояли и пялились на него, не находя слов.

Скрипач уселся около корыта с водой, что стояло у входа таверну, и принялся подводить итоги. За время похода от берега три взвода Четвертой роты понесли потери. У Геслера погибли Песок и Уру Хела. У Хеллиан – Замазка и Тавос Понд (оба в этой самой проклятой деревне). Во взводе Урба недостает Ханно и Куба, а Лизунец лишился левой руки. Взвод самого Скрипача прошел через все без ущерба, и это заставляло его испытывать чувство вины. «Я теперь один из миньонов Худа, из тех, что стоят по другую сторону врат. В руках вороньи перья или увядшие розы, или печенье – какие еще дары мертвецы любят вручать новоприбывшим? Боги, Улыба превратила меня в очередного канезца с кучей абсурдных суеверий. Никто не ждет нас по ту сторону врат Худа. Разве что насмешники».

Подошли двое сержантов Третьей роты – Бадан Грук, которого Скрипач уже видел, и квонец Чопор. Забавная парочка, но так всегда бывает…

Чопор отвесил Скрипачу до странности вежливый поклон. – Мы не возражаем, – заявил он.

– Против чего?

– Вашего старшинства, Скрипач. Что будем делать?

Скрипач состроил рожу и отвел глаза. – Потери?

– В заварушке? Ни одного. Эдур разбежались словно кролики по норам. Мы думали, они покрепче будут.

– Не любят они биться щит к щиту, – сказал Скрипач, почесав под сальной бородой. – Да, они сражались и так, особенно когда рядом были летерийские отряды. Но в последнее время они сменили тактику, потому что морантские припасы сделали прежнюю слишком расточительной. Нет, теперь они охотятся, устраивают засады, гонят нас вперед. Думаю, это их традиционный способ ведения войны.