Впечатляюще неистовый (ЛП)

О, большое спасибо. Слабо и деформировано.

- Нет не частоту, а меня! Здесь! Человека! Не говорите, что больше не можете слышать человека ...

Но я уже подозревала, что только что случилось. Не только мои родители не могли больше меня ни видеть, ни слышать. Так же и для Sky Patrol я стала невидимой. Я была больше никем, ни человеком, ни охранником. Я была ничем. Ничем! Но саму себя я чувствовала и могла отчётливо видеть. У меня болела голова и замёрзли ноги, а мои глаза горели из-за того, что я так много плакала.

В отчаяние я провела обеими ладонями по рукам и ногам, чтобы доказать себе, что существовала.

- Давай телепортируемся назад к нашим клиентам, Натан, - предложила Кларисса, теперь снова так пронзительно, что мне стало больно. - Может быть это эхо охранника, который был увлечён на другую сторону. Вероятно, Хозяин времени где-то поблизости. Нам не нужно по этому поводу рисковать.

Уже в следующую секунду они растворились и исчезли. Я начала так сильно дрожать, что мои штаны карго шелестели, как парус на ветру. Я излучала частоту охранника, который был утащен на другую сторону? Я не была ни человеком, ни охранником? Никто меня не видел? Даже Sky Patrol?

Я не имела представления, как долго спала, перед появлением Херувимов, но кто мог знать, что случилось в промежуток этого времени? Может быть, меня действительно забрал Хозяин времени. Это чувствовалось так, быть мёртвой? Я умерла? Или меня кто-то убил? Но кто мог это сделать - меня ведь никто не видел!

Тем не менее, я на всякий случай коснулась своего горла, чтобы проверить, было ли оно возможно перерезано, и я только не замечала этого. В конце может я ходила, как безголовый Ник в Гарри Поттере, о котором мне с энтузиазмом рассказывал Леандер. Но моя шея крепко сидела на плечах и я не смогла нащупать даже царапины.

А в остальном? У меня не было ни голода, ни жажды, и в туалет я тоже не хотела. Правда в прошедшие часы я тоже ничего не ела и не пила.

Тем не менее, я казалась себя странно лёгкой и хрупкой. И хотя моё горло было такое сухое, что горело, я не могла заставить себя выпить глоток воды. Почему-то я боялась, что она просто снова выбежит у меня изо рта. Мёртвым в конце концов не нужно глотать. Прозрачным мёртвым тем более.

Парализованная из-за страха я легла в моё углубление, плотно зажмурила глаза, обняла себя руками, чтобы чувствовать своё тело, и сделала единственное, что могла сделать в этой ситуации. Стала ждать. Ждать и надеяться.

Глава 11

.

Трогать запрещено

- Так Люси. Хватит ждать. Теперь будем думать, - приказала я себе и села. Наступил вечер, но было всё ещё жарко, что даже неподвижно лежать становилось испытанием, потому что комары преследовали меня роем и агрессивно искололи всю кожу. Моя кровь, казалось, ещё была по вкусу. Каждый отдельный укус придавал мне надежду. По крайней мере, животные воспринимали меня.

Значит, я была тут. И точка.

А теперь мне нужно подумать, основательно подумать, что не совсем являлось моей самой большой силой, но единственным, что я могла сделать в этой дурацкой ситуации. Но прежде чем я начну, я хотела удостовериться, что размышления имеют смысл. Я питала слабую надежду, что уже снова стала видимой и слышимой, и существовал только один путь, проверить это - я должна была показать себя другим людям. Двум конкретным людям. Моим родителям.

Леандер навряд ли привёл Шанталь назад. Если мне повезёт, то мама и папа были ещё на месте лагеря. Ведь они не могли тянуть повозку сами. Кроме того, они захотят подождать меня и продолжат искать. Я коротко всхлипнула, когда представила себе, как они снова и снова обыскивали небольшой лесок, в то время как я лежала неподалёку в моём углублении и спала.

Всё-таки рыдать нужно прекратить. Неохотно я выпила немного воды и откусила несколько кусочков от сухого, шоколадного крауссана, потому что еда и питьё были вещи, которые делали живые люди. Так же, как и помочиться под кустом, хотя в моей нынешней ситуации куст был мне собственно не нужен. Вполне практично - быть невидимой.

С плохим чувством в животе, я пошла по узкой тропинке, по которой ещё сегодня утром преследовала Леанедра, и вышла медленно из леска на луг. Повозка неизменно стояла на том же месте, и как я и догадывалась, Шанталь не вернулась. Но я увидела полицейскую машину, которая припарковалась на краю просёлочной дороги. Голоса доносились до меня - чужой голос мужчины и мамино, звучавшее в нос, дудение. Она должно быть ужасно ревела.

В то время как я нерешительно приближалась, я придумывала в голове объяснение, которое бы смогла предоставить маме и копу, если они смогут увидеть меня:

- Хотела пойти пописать, споткнулась о корень, свалилась в яму, ударилась затылком о камень, потеряла сознание, только что пришла в себя. И из-за того, что лежала так спрятано, никто не мог меня найти. - Да это должно сработать. Учитывая мои распределённые на три, толщиной с руку, папки с медицинскими записями, мама должна мне поверить.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, заметьте меня, - умоляла я, когда шагнула перед повозкой и твёрдо посмотрела на маму.

Рядом с ней полицейский высунул загорелую голову из входного люка.

- Мадам Моргенрот? Мы нашли пару бяшмак! - Он поднял вверх пластиковый мешок с двумя старыми, рваными ботинками.

Ах ты, Боже мой. Ботинки Леандера! Он забыл их здесь, и они стали видимыми!

- Это бяшмак вашей маленькой дочери? - спросил коп и затянулся сигаретой.

- Привет, - сказала я громко. Но ни один из них не отреагировал. Я поджала губы, чтобы сдержать слёзы. Может быть, они просто не услышали меня, в конце концов они как раз были заняты «бяшмаком».

- Привет, мама! Я вернулась!

Снова никакой реакции. Мама разглядывала с распухшими глазами пластиковый мешок. Я задержала воздух. Мама уже один раз видела эти ботинки - а именно незадолго до Рождества, когда Леандер забросил их в стиральную машинку, а мама обнаружила. Вещи Леандера нельзя оставлять слишком долго удалёнными от его тела, потому что они в противном случае становятся видимыми. Именно это и случилось. Тогда я выкрутилась, сказав, что вещи в машинке принадлежат Сердану. Если мама теперь узнает обувь, то заподозрит Сердана в том, что тот мне что-то сделал, и тогда ...

- Нет, это не обувь моей дочери. У моей дочери размер 36. Эту обувь я не узнаю. Что всё это значит? Где находились эти ботинки? Где вы их нашли?

Голос мамы хотя и был всё ещё громким, но звучал необычно обессиленно и хрипло.

- В кроватях, - ответил полицейский дружелюбно и слегка поклонился. - У вашей дочери есть парень? Она сбежала с парнем? Э?

- Никогда! - возмутилась мама. - Не моя Люси! Или может быть, всё же сбежала ...? - прервала она саму себя и посмотрела с сомнением на ботинки, чьи потрёпанные шнурки прижимались к пластику мешка.

- О Боже ... нет ... - Мама прижала руки к лицу. - Может быть, это ботинки бродяги, который ночью прокрался в нашу повозку и взял с собой мою Люси, а прежде он ... Но мы ведь лежали рядом! Мы бы это заметили! Разве бы мы этого не заметили? Для чего нам нужно было пить столько много красного вина?

- Тихо мама, не говори такого! - предостерегающе вставила я, но меня ведь никто не замечал, и всё равно было уже поздно.

- Вы пили вин? - переспросил рьяно полицейский и защёлкал неодобрительно языком. Мама драматично взвыла.

- Совсем чуть-чуть!

- Вы только что сказали: столько много красного вина, э? Я тёчно это слишал, мадам Моргенрот! Не начинайте видумивать! Но не переживайте так сильно. Ваша маленькая дочка определённо сбежала с её большой amour ... и мы найдём её. Мы найдём её!

- Я так не думаю, - ответила я с грустью и наблюдала за тем, как коп забросил ботинки в багажник своей машины, похлопал маму по руке, потушил свою сигарету, раздавив её каблуком, и уехал. Мама подняла свой тяжёлый зад на козлы и тупо уставилась на край леса.