Кукушонок (СИ)

Я начал собирать вещи. Книгу 'О Болоте' решил взять с собой, как компенсацию за все переживания. Оставалось дождаться глубокой ночи. Я не чувствовал холода, сердце колотилось, как безумное. Херви занёс мне продуктов на случай, если не удастся добраться до города сразу. Как всякий гражданский человек, половину своего неприкосновенного запаса я съел за пару часов ожидания. Передо мной лежали нехитрые преступные инструменты: дубинка, если нужно будет избавиться от стражника, заранее отрезанная для него же верёвка, готовый кляп. Моток верёвки с петлёй, чтобы забросить на зубец и спуститься вниз по стене. После чего Херви затащит её назад, избавляясь от улик. Пара железных крючьев, которые должны были помочь мне выбраться из рва. Остальное будет зависеть от удачи и скорости.

На небе ни облачка, и Нара светит, заменяя прожектор. Я выбрал не слишком удачный момент для побега. Стража постепенно начинает уставать. Теперь, или никогда. Скрыться из главного здания удалось через неохраняемую дверь в кухню. Проскальзываю на стену. Херви уже тут, кухарка готова помочь, и вдруг раздаётся какой-то шум. Я успеваю скользнуть вниз до того, как поднимают тревогу. Назад, быстрее, через кухню. Топот ног и крики. Скрываюсь в своей комнате за секунду до того, как стража выбегает из-за угла. Прячу рюкзак, ложусь под одеяло прямо в одежде. Дверь на секунду распахивается, кто-то светит, и снова закрывает дверь.

Побег провалился. Я не понимаю как, но что-то пошло не по плану. Возможно, прикормленный стражник решил получить деньги от графа, или кто-то случайно увидел то, что ему показалось странным. Теперь мне надо переживать не только за себя: мальчик и повариха остались там, я не уверен, что они успели сбежать. Если их станут допрашивать, они не станут молчать. Что же мне делать? Властные шаги гремят по замку. Я переодеваюсь в менее подозрительную одежду и жду катастрофы.

Некоторые события следует рассказать до того, как я продолжу свою историю. Они происходили не со мной, но в этот же период времени, и были связаны со всем, что случилось позже. Читатели должно быть заметили, что я слишком много внимания уделяю себе, но это моя история, в ходе которой у меня редко выдавалась возможность узнать чужие мысли, приходилось их додумывать. Некоторая зацикленность на себе объясняется ещё и тем, что Нибл раз за разом умудрялся перевернуть всё с ног на голову. Я просто не успевал смотреть по сторонам, напоминая лыжника-любителя, спускающегося с горы на скромной скорости, но считающего себя едва ли не летящим. Пришло время уделить внимание окружавшим меня людям, поступки, мысли и чувства которых я совершенно не понимал.