Необычайно романтичный (ЛП)

Мои ученицы казались все запуганными и у меня было неприятное чувство, что в их уважение по отношению ко мне день ото дня примешивалось все больше непризнания. После нашего паркур-мероприятия на Рождество я была в школе чем-то вроде героини. Незнакомые ученики заговаривали со мной и хотели от узнать, как можно научиться паркуру и что я уже умела делать.

Но с моим мнимым воровством (Леандер) и еще более мнимыми сигаретами (снова Леандер) и моим прерванным пребыванием в исправительном лагере в США (Леандер в пятой степени) я в основном проиграла симпатии, относящиеся ко мне.

Об этом много шептались и злословили, но в мои глаза почти больше никто не смотрел. Еще несколько часов кружок подобного рода и девочки подадут прошение, чтобы получить другую руководительницу. Условие же господина Рюбзама было таким, чтобы я дотянула до конца года - успешно.

Значит еще битых два месяца. Кроме того мне нужно было улучшить средний бал моих оценок и я пообещала на переменах помогать в киоске. Мазать булочки, вместо брейк-данса. Моя жизнь стала отстоем.

Из меня вытягивало силу, делать все эти вещи. Для меня было загадкой, как при таких обстоятельствах я смогу закончить с Леандером тройной прыжок - а именно на его самом важном, заключительном этапе, становления человеком. У нас был только лишь еще ограниченный отрывок времени, а что делал он?

Отгораживался от меня по старой привычке и отказывался сказать, какой совет дал ему дядюшка Гуннар в США для дальнейшей жизни. Я не знала ничего, кроме того, что он уже сказал мне - порядок, ясность, мир. Именно это я напрасно и искала, и в самой себе и во всем другом.

К этому еще беременная мать с непредсказуемыми колебаниями настроений - с меня было достаточно. Даже папа исчезал все чаще, так же и вечером в подвал, потому что больше не справлялся с мамиными эмоциональными атаками.

- По крайней мере попрощайся еще. Хорошо? - попросил меня господин Рюбзам.

- Хм, - сказала я неопределенно и встала перед учительским столом. - На сегодня мы закончили. Завтра я покажу вам, как можно апплицировать на материю блестки.

О Боже, мои ребята умрут от смеха, если послушают меня.

- Это не так сложно, - добавила я с принужденной улыбкой, когда увидела, как некоторые девочки испуганно вздрогнули. - Мы можем их так же приклеить. Без швейной машинки. Или же нанести при помощи утюга. Да?

Никакого ответа, только несколько скептичных взглядов или же отвернувшиеся от меня лица. Стоит ли мне погромче наорать на них, чтобы пробудить из оцепенения? «Шанс, Люси», напомнила я сама себе. «Шанс. Используй его».

- Тогда до завтра. Блестки это здорово! - Как будто я взмахнула плеткой, девчонки молниеносно собрали свои вещи и сбежали из классной комнаты. Классно все сделала, Люси.

Вздохнув, я начала убирать комнату, а швейные машинки и куски ткани оттаскивать назад в шкаф. Через неделю мы должны начинать разрабатывать костюмы для летней постановки школьной театральной группы - а у меня даже не получалось научить девочек, шить одежду для кукол.

Когда я покинула школу, почти уже больше никого не было. Коридоры казались холодными и пустыми, только навязчивый запах обеда напоминал о том, что здесь еще недавно толпились люди.

Но и за обедом, после моего возвращения из США, мы были разделены с моими ребятами - я ведь стояла за прилавком. Мне было позволено самое большее иногда класть на их тарелки несколько рыбных палочек, тоже часть моей реабилитационной программы.

В электричке я не засунула себе, как обычно, наушники в уши. Во-первых с недавних времен моя собственная музыка действовала мне на нервы, а во-вторых мне не показалось, что у меня давление в правом ухе.

Теперь к нему присоединилось еще тихое пульсирование, а жар за ушной раковиной, казалось, ритмично усиливается. В тоже время у меня начала дрожать спина.

Пожалуйста, нет ... Только не опять воспаление среднего уха. Я натянула капюшон моей флисовой куртки на голову; иногда это помогало. Но пульсирование еще не ушло, когда я открывала дверь в квартиру и несколько секунд прислушивалась - все спокойно, прекрасно, мама вздремнула из-за беременности, и прокралась в мою комнату на цыпочках. Теперь я была рада, что Леандера там не будет. Все что я хотела, так это залезть в кровать, завернуться в одеяло и ...

- Что пожалуйста это такое?

- Немного тише, шери. Громкие звуки с этого момента контрапродуктивны.

- Но ...

- От постоянного «но» тебе тоже следует отучиться. Это тоже не продвинет нас вперед.

С трудом я проглотила еще одно «но» и попыталась еще раз в своей жизни понять, рассортировать и классифицировать (и лучше сразу же забыть), все что увидела.

Вся моя комната была изменена, без того, чтобы я могла сказать, что именно Леандер с ней сделал. Она казалась светлее и темнее в одном, каким-то образом более чистой и спокойной. Да, действительно, книги стояли более упорядочено на полочках, вещи не были раскиданы, даже письменный стол был частично свободен - был ли это тот порядок, о котором говорил дядюшка Гуннар и который был нам теперь нужен.

Но почему тогда Леандер втащил сюда вещи, которые не должны были быть здесь? Почему этот маленький столик на полу перед окном с ... да, с чем собственно? Это что, была статуя Будды? Почему на поддоннике стояли свечи и ароматические лампы? И что делал Леандер на фиолетового цвета мате, в то время как по обыкновению бойко давал мне указания - гимнастику?

Если да, то это была очень странная форма гимнастики и точно ничего общего не имела с паркуром или брейк-дансом. Он уперся предплечьями в пол, свое остальное вытянутое тело он уравновешивал на носочках и тянул подбородок вверх, почти как тюлень.

Свои красивые разлохмаченные волосы он завязал сзади в маленький тугой узел, кроме того на нем были одеты широкие, серые спортивные штаны, а на верху только темно-синяя майка. Но больше всего меня сбивал с толку музыка. Слишком медленная, слишком нежная, слишком расслабляющая. Она заставляла меня нервничать.

- Нет, Люси, оставь включенной. Я специально скачал ее из сети и записал на диск, нам нужно ...

- Нам ничего не нужно. Если ты хочешь слушать такое прополосканное дерьмо, иди в дом для престарелых или же в спа-храм, но не в моей ...

- В твоей, - ответил Леандер решительно, опустился вниз, пока его грудь не оказалась на расстояние всего нескольких миллиметров от мата, оставался какое-то время в таком положение и медленно сдвинул верхнюю часть тела снова верх. От меня не ускользнуло, как при этом напряглись мышцы его рук и это так сбило меня с толку, что я больше не знала, что собственно хотела сказать.

- Вот, - выдохнул он, после того, как опустился вниз и оттолкнулся в третий раз, а я очарованно при этом за ним наблюдала. - Уф, как это тяжело.

- Что «вот»? - спросила я глуповато. Мне было тяжело оторвать взгляд от его наполовину обнаженной груди.

- Ну, вот, в твоей комнате. Твоя комната должна стать обителем мира, расслабления и самопознания.

- Ты что, снова выпил папин Гольдвассер? - Критично я разглядывала Леандера, и в первый раз в течение нескольких недель он посмотрел прямо на меня. Сразу мне показалось, что свет его правого, голубого глаза ослепит меня, и я чуть не пошатнулась.

Но еще больше меня вывел из себя его осведомленный, взрослый взгляд. Ой-ой. У него был план. Все начиналось. Леандер теперь скажет мне, как мы возьмемся за дело превращения его в человека.

Не зная о том, что он хотел мне сказать, я бы дала голову на отсечение, что он колоссально заблуждался в своем плане. Все же в одном я была уверенна - он не пил. Ясность, с которой он на меня смотрел, заставила любой упрек во мне затихнуть, прежде чем я могла додумать его до конца.

- Ладно, что это только что было? Вот это? - Я указала на мат.

- Собака, - объяснил Леандер самодовольно. - Йога.

- Йога, - передразнила я его. - Спорт для слабаков. И почему ты думаешь, что йога ...

- Люси, заранее скажу вот это. Мы не сможем обсуждать все, что случиться в следующие недели. Часть того, что я буду делать, тебе просто придется принять, даже если ты этого не поймешь.