Будущее — дело темное

Да потому, чтобы сейчас кривить губы в ехидной усмешке, взирая на мои пунцовые от стыда щеки!

— Леди Далларен! — напомнил о своем существовании ректор.

Пришлось идти, куда меня столь настойчиво приглашали. За спиной послышались мягкие шаги. Значит, разговор с лордом Вилореном будет не приватным. Не знаю, хорошо ли это… И при чем здесь некромант, ведь Риннар Шариден — боевой чародей!

Был им…

Глубоко вдохнув в попытке сдержать судорожный всхлип, я перешагнула порог. Подсознательно ожидала увидеть в ректорском кабинете декана боевого факультета, но ошиблась.

Да, вот такая из меня провидица. Подсказки подсознания — и те распознать не в силах.

Может, и к лучшему, что так вышло. Маменька ведь после ознакомления с итогами первого учебного года в постель на неделю слегла и успокоительные настои литрами пила…

Я — будущий позор семьи. Уж это-то последнему неучу понятно. Род Далларенов, славящийся сильными предсказателями. Дар, передаваемый через поколение. Дед, чьи заслуги помнят до сих пор…

И я.

Лучше голову потерять. Тогда никто не узнает, что внучка Тигора Далларена, придворного чародея, была самой настоящей бездарью.

В кабинете царил успокаивающий полумрак — сквозь плотные шторы солнце пробивалось едва-едва, словно уже наступил глубокий вечер, а прикрученные к стенам золотистые сферы сияли мягким, не режущим глаза светом. Не скрою, раньше мне было любопытно, как выглядит святая святых университета, но сейчас я, не оглядываясь, прошла к массивному столу и, присев на краешек простого деревянного стула, перевела взгляд на сцепленные руки.

Ректор опустился в кресло по другую сторону стола, задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Мэтр Вилгош остановился за моей спиной, и это немало нервировало.

— Что случилось, Сандера? — спросил наконец лорд Вилорен, закончив отбивать тревожный ритм и прищурив синие глаза.

Не к месту подумалось, что они с мэтром Вилгошем немного похожи. Тембром голоса, темными волосами, тонкими чертами лица… Только вот глаза у некроманта карие. И слишком уж насмешливые.

Страшно…

Я вздохнула, собираясь с духом, и выложила все как есть. Все, что касается последней встречи с Риннаром, по-прежнему ни словом не обмолвившись об особенностях наших взаимоотношений.

Рассказ оказался коротким. Да и о чем там рассказывать? Как я шла, никого не трогала, статуэтку эту злосчастную с занятий по изящным искусствам несла… Вот как отреагирует любой нормальный человек, если в полутемном коридоре его обхватят со спины и зловеще прошипят в самое ухо: «Попалась!»? А если у этого нормального человека в руках будет что-то тяжелое?

У меня в таких ситуациях само собой включается папино воспитание: «Бей, Санька, а потом разбирайся». Мамин вариант: «Сначала подумай, а потом сделай» — почти никогда не срабатывает… Что уж говорить о методе Эреи Ноллин, нашей наставницы: «Проснулся утром — сделай милость, посмотри, что тебе судьба уготовила».

Вспомнив о мэтрессе Ноллин, я окончательно загрустила. Не получилось оправдать ее доверие. Зря она меня весь первый курс вытягивала. Выходит, я не только свой род позорю, но и наставницу.

Но ничего, недолго уже осталось…

— Что теперь со мной будет? — тихо спросила я, не поднимая глаз.

— Неправильный вопрос, — с нескрываемым удовольствием протянул мэтр Вилгош. Он обогнул мой стул и, ничуть не стесняясь присутствия начальства, присел на краешек стола. — Что будет с Риннаром Шариденом, когда декан Росслин узнает о неспособности лучшего своего студента отразить элементарную атаку…

— Гереон, — едва заметно поморщился ректор.

Некромант поджал упорно расплывающиеся в усмешке губы и поднял ладонь в знак молчания, а до меня вдруг дошло…

— С Ринном?.. — заторможенно переспросила я, не в силах осознать услышанное. — Что может быть с Ринном, если он…

— …валяется в бессознательном состоянии, словно вареный овощ, в лечебнице, — не удержавшись, под строгим взором лорда Вилорена перебил мэтр Вилгош.

— Он жив? — задала, безусловно, очень умный вопрос я.

— При таком отношении к жизни — ненадолго, — усмехнулся некромант, а я почувствовала, что по щекам бегут слезы; они дрожали на подбородке, тяжелыми каплями падали на колени, оставляя на светлом шелке платья некрасивые темные разводы.

Кап. Кап.

Кап…

— Леди Далларен! — встревоженно воскликнул ректор. — Сандера!..

— Санни!

Кому принадлежало последнее воззвание, я не поняла, потому что по-настоящему, как и положено истинной леди, провалилась в вязкий туман небытия.

Ну хоть чем-то матушка была бы довольна…

Дважды за день побывать в лечебнице — это нужно уметь. И, как оказалось, умением этим я владела в совершенстве. Снова выпив предложенный пожилой лекаркой укрепляющий отвар, я откинулась на подушку и уставилась в белый потолок. Первый в жизни оборок мне абсолютно не понравился; значит, нужно приложить все усилия, чтобы подобное впредь не повторилось. А из этого следовало, что мне не стоит более пересекаться с Риннаром Шариденом. Университет большой, расписания провидцев и боевых чародеев не совпадают, так что при должном старании и некоторой доле везения задача вполне решаема.

Никто и никогда не приносил мне столько неприятностей, как Риннар. Никто и никогда не доставал меня так, как он. Творец свидетель, я не желала таких отношений; жаль только, что одного моего нежелания было слишком мало для того, чтобы меня наконец-то оставили в покое.

Прикусив кончик одеяла, я тихонько застонала. Не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять: о покое после сегодняшнего я могу и не мечтать. Если даже свой полет с лестницы Риннар не в состоянии простить мне больше года, то что уж говорить о покушении на его драгоценную жизнь? И я могу сколько угодно клясться, что все вышло случайно и, если уж совсем начистоту, не без его вины, но это ничего — совершенно ничего! — не изменит. У Шаридена много связей… Ох, свилл его побери, да какие еще связи — он и без них устроит мне такую жизнь, что я предпочту самостоятельно выброситься из окна, лишь бы это наконец-то закончилось! Единственной альтернативой виделось срочное бегство из университета. Туда, где ни Риннар, ни все семейство Шариденов вместе взятое не сможет до меня добраться. Домой. К отцу, который всегда поймет и никогда не осудит. К маме, которая до конца моей жизни будет припоминать мне этот позор, так что в результате я двести раз пожалею, что не осталась в университете, невзирая на неблагоприятные последствия.

Даже не знаю, что хуже.

Лежать в тихой полутемной комнате и в самых мрачных красках представлять скорое будущее оказалось на диво страшно, и я решилась прояснить все наверняка. Да, я не самая усердная студентка, да, я не особо люблю то, чем занимаюсь, но… даже моих весьма посредственных умений должно хватить, чтобы рассмотреть хотя бы несколько ближайших дней!

Хрустальные шары, заполненные мистическим туманом, серебряные сосуды с ароматным дымом, настойки на мухоморах и прочие вспомогательные приспособления и стимуляторы дара мэтресса Ноллин не признавала принципиально. Шары она забраковала по той простой причине, что серебристый туман показывал не столько будущее, сколько желания того, кто в него вглядывался. Поговаривали, что, засмотревшись на воплощение мечты, можно даже не вернуться. Так и останется одно тело, способное дышать, есть и спать, а душа вечно будет блуждать в созданных туманом грезах. Доказать ничего не смогли, но с тех пор, как несколько провидцев не вернулись в реальный мир, в нашем университете использование хрустальных шаров запретили. Про дым и мухоморы и говорить не стоит — слишком легко привыкнуть и навсегда стать их рабом. А то и вовсе отравиться, не рассчитав дозы.

«У вас есть дар, и этого более чем достаточно», — не уставала повторять наставница. Тот факт, что в моем случае дара явно недостаточно, она упрямо игнорировала. Мэтресса Ноллин, в отличие от меня, все еще наивно надеялась, что в один прекрасный момент я возьмусь за ум, и уж тогда-то мой дар расцветет. Но пока что во мне цвели лишь комплексы и полная уверенность в собственной бесталанности. От позорного исключения спасало лишь то, что я худо-бедно справлялась со стандартной программой и, пусть и с горем пополам, но все-таки сдавала экзамены.