Черная башня и белая лисица (СИ)

Ну ладно, пусть эта вышка обрушилась после какого-то катаклизма. Но я видел донжон совсем другим. Черная, резко отличающаяся по цвету от других построек четырехъярусная башня. Круглая или почти что круглая, и также почти без бойниц в стенах. Она прямо притягивала взгляд. Как змея, лежащая на солнце и немигающим взглядом глядящая на тебя.

Неужели к ужасу замка Ревьер прибавился еще и ужас ТОЙ САМОЙ Черной Башни? И два зла выросли на одном месте?

Но как это могло произойти? Ведь та самая Черная Башня располагалась значительно севернее?

А потом куда-то пропала? Но неужели Ашмаи нашел способ, как ее передвинуть? Но как это он ухитрился — собрал десять тысяч демонов и организовал из них вьючный караван или сверхдлинную упряжку цугом? Вот я смеюсь, а недоумение меня не оставляет. Как это вообще может быть? И единственный ответ, не выглядевший совершенной чушью — это то, что во время Переноса Башню как-то передвинуло в нужном направлении.

Это уже вполне объяснимо. Тогда двигались целые горные хребты и устья рек, их вминало друг в друга, а там, где не смогли совместиться никак старое и новое — зияют дыры в мироздании, в просторечии именуемые Дурными Болотами. Тогда получается, что кусок горы с Черной Башней поехал на юг и был с силой вставлен в замок Ревьер? Похоже, что так. Часть деталей совпала, часть — нет. Но много ли дивного в том, что часть построек в замке осыпались при этом совмещении двух замков? Глядя на старый и заброшенный замок, никто не удивится, что кусок стены рассыпался или башня, а скорее изумится тому, почему еще не все укрепления лежат в виде груд кирпича на склонах.

Но и не следует забывать, что Ашмаи мог несколько облагородить не совпавшие постройки — одну разобрать, другую надстроить и что там еще ему захотелось, то и доделать.

Но неужели тот самый превратившийся в вампира властитель Черной Башни и лич — это один и тот же персонаж? Да, вампир столько лет жить может, лич — тоже. Непонятно только вот что — кандидат в личи проходит ритуал Вечной Ночи, изначально будучи человеком. Вот далее — он уже обер-вампир. А можно ли сначала стать просто вампиром, а уже из вампира-личем? Вроде никто о возможности такого не писал, хотя много есть тайн на этом свете. Возможно, мы про это не догадываемся, а так можно. Не просто так, но…

Я гадал и так, и эдак, пока не устал от этого. Да и время на отдых растянулось с получаса до полутора. Вздохнув, я поплелся к учебникам и еще некоторое время пытался всунуть их содержимое в голову. Приход гулявших совпал с очередным периодом перегрузки, и я с большим удовольствием пошел с племянником в сад, пока мама с Машей разложат купленное и приготовятся кормить всех голодных. А пока Володя мирно спал в коляске, я с ним сидел в тенечке и тихо беседовал с Лео, вернувшимся из похода по окрестностям.

Мы оба немного устали, поэтому серьезные дела не обсуждали, а разговаривали о недавней ночной погоне, о предстоящем обеде и других не очень серьезных делах.

После обеда я снова попытался читать учебники, но тщетно. Голова упорно отказывалась воспринимать науку, я это понял и решил отложить книги на следующий день. Возможно, завтра боги будут милостивы ко мне и позволят все переварить. А чтобы сделать сейчас? Можно было бы поколоть дров, но ребенок и Маша заснули, поэтому я стал искать не столь громкое дело. Желательно вне дома, потому что день выдался жаркий, в доме тоже, а в саду, под деревьями — самое то.

Я поразмыслил и решил заняться револьверами. Их у нас накопилось много, а пользоваться ими некому. Оттого они лежат в шкафу и напрасно ждут хозяйского внимания. Мой кольт я недавно чистил, потому он сегодня пусть отдыхает от моего внимания. А вот все четыре револьвера я довольно долго обихаживал. Лео устроился в сторонке, чтобы запахи его не беспокоили.

Закончив, я не стал спешить мыть руки, а поглядел на результат. Три «чекана» и мамин револьвер под укороченные патроны. Еще один «чекан» висит на стенке — он уже не оружие, а экспонат, после того, как остановил собой пулю, попавшую отцу в живот. В деревянных щечках рукоятки одного из них — как будто впрессованы тоненькие волосины. Я уже знаю, что это результат сломанного проклятия. Если его не сломать, то человек, взявший револьвер, может лишиться руки. Или даже хуже — можно медленно и мучительно умереть. Так принято у аборигенов, причем больше у жителей востока. Им хочется даже после смерти оставить о себе память врагу. Если уж не достал врага пулей, то хоть проклятием. Но сам я ломать проклятия в оружии не умею.

А вот не мешало бы уточнить, вдруг придется подбирать трофейное оружие. Спрошу завтра у учителя, когда пойду работать с посетителями.

И, думаю, надо будет взять мамин револьвер помимо кольта. И к нему сделать несколько пуль для работы по нечисти — часть зажигательных, а часть серебряных. Калибр там небольшой, это не дробовик, в заряде которого можно иметь и зажигательный состав, и серебряную дробь, мне же придется делать неуниверсальные пули и бить по неизвестной нечисти обоими. Чтобы именно тот состав, что нужен, и сработал лучше…

Список нужного уже длинный, а теперь еще и это. И, наверное, добавится еще многое. Хоть бы, наконец, доплыл это представитель Ребольда в Тверь. Сразу бы ряд дел смог двигаться.

Ладно, пора собирать оружие. Сейчас положу его на подоконник, а сам тихо зайду в дверь. А то еще, проходя с полными руками в двери, задену и уроню какой-то револьвер и разбужу всех. Дома царило сонное царство, и мам задремала за шитьем, и Маша, и наш младший спит спокойно. Я пока сложил все поаккуратнее на стол, а в шкаф решил положить позже — чтоб опять же ничем не стукнуть. Сам же тихо прокрался на кухню. Долго мыл руки, а потом захватил кусочек колбасы для Лео. Надеюсь, руки вымыты так, что запах на них не сохранился и на колбасу не перейдет.

Лео на мой зов спустился с ветки и быстро проглотил угощение. Я сел на скамейку, фамилиар пристроился у меня на коленях, и мы мирно беседовали об отце…

Весь следующий день я провел в доме учителя. С утра мы занимались приготовлением магического компонента для обезболивающей пасты, а после обеда, отдохнув, очистили зубы от излишеств двум мужчинам и одной барышне. Она принадлежала к той самой группе «Анастасия» и боролась с провинциализмом в обществе путем ношения необычных юбок и курения табака. Ее уже не тошнило от затяжек, но зубы стремительно желтели, и даже быстрее, чем у соратниц постарше.

Сегодня она будет сверкать зубами, но надолго ли это, если дама продолжит курить сигары фабрики Дмитриева? Скорее всего, нет. Но что будет с ее зубами, если три-четыре раза в год их обрабатывать? Не истончится ли эмаль? Надо будет поразмыслить о том, не надо ли отказывать слишком часто обращающимся с целью дать эмали восстановиться? И есть еще такая вот мысль — а можно ли придумать что-нибудь для восстановления пострадавшей эмали? Той, что я слишком часто обрабатывал или ее хозяин сам истребил чем-нибудь вроде сока лимонов? Мама говорила, что в Болере (да и иногда в Армире) был такой способ сохранения зубов — употребление по утрам пива с лимоном. Правда, в Армире из-за винодельческих традиций любители пива относительно редки даже среди бедняков, но этот способ вызывает у меня подозрение в его эффективности. Скорее, он зубам вреден. Но об этом стоит подумать в более спокойное время.

Учитель жаловался, что студенты его утомляют. Не то он слишком устал за учебный год, не то стал прихварывать. В прошлом году, когда практику вел доцент, учитель чувствовал себя бодрее. По виду не скажешь, что аура у него больного человека, да и на вид никаких болезненных проявлений не видно. Должно быть, устал, оттого и студенты его раздражают. Такое бывает, когда не доспишь — и все тебя раздражает, когда начинаешь уставать. Может, конечно, учитель и чем-то болен, тут я ничего не могу сказать, ибо сам серьезно не болел. Руку ломал, было дело, болел зуб, но все это длилось относительно недолго. Еще зимой случались простуды, но у кого их только не бывает…