Серый Волк – зубами щёлк (СИ)

Не долго думая, я выбросила вперёд "руки". Хрясь! Голова паренька повисла на сломанной шее. Два новых рывка, и остальные несчастные тоже расстались с жизнью. Что я ещё могла для них сделать, если они уже были мертвы.

Вернулась к наргу и влетела в седло.

– Зачем вы это сделали, нирта?! – эльфийский владыка вырос, как из-под земли.

– Привела приговор в исполнение, – откликнулась я.

А чего ему ещё надо? Добился, чего хотел. Табиры запуганы до полусмерти. Иначе зачем их, включая грудных младенцев на руках, прогнали через Золотой лес мимо этих несчастных. Побегов больше не было. Остальные безропотно ждут своей участи… Не менее жестокой.

Лаэрииллиэн не проронил ни слова, лишь уголок рта дёрнулся вниз.

Я развернула нарга и поехала прочь.

За один день разобраться с кучами барахла не удалось. Пока нашли Фарма, пока тот разыскал подходящую книгу для записей. Опять же Ильмиркая нужно было назначить амалатом.

Это отдельная история.

Да что там рассказывать! Племянник Тархурабана явился пред мои ясные очи чернее тучи. Ничего хорошего от этого визита не ждал и уже, наверное, приготовился к смерти. Насколько к этому вообще можно быть готовым.

И тут, как пыльным мешком по голове, – новое назначение. А что делать, не мне же командовать этой бандой в триста с лишним голов. Ещё и табун в полсотни тачпанов, которых ойлонцы отдали в счёт моей доли.

Всё это и было передано Ильму. Естественно, не безвозмездно.

Фарм открыл канцелярию прямо под открытым небом. Откуда-то приволокли стол и табуретки. Табиры подходили со своим барахлом, а ушлый старикан чиркал пером, занося в книгу имя и сумму долга. Считал он, как пан Вотруба – дважды два пять, и сдачи нету. Сорок и сорок – рубль сорок. Сахар брали? Нет? Тогда – рубль двадцать.

Сначала кочевники разобрали своё имущество, потом – то, что осталось. "Счастливчики" получали назад собственное добро, да ещё вынуждены были платить за него втридорога.

А куда им было деваться? Позади Фарма стояли получивший назад оружие и доспехи (за которые ему вчинили пять золотых) Ильмиркай и единственный уцелевший из его воинов Шармиршох (тому за кольчугу, щит и увесистую булаву насчитали "всего" один империал).

Бедолага слушал из уст оценщика баснословную сумму долга. Глядя на хмурых воинов, согласно кивал. Прикладывал два измазанных чернилами больших пальца напротив своего имени и спешил удалиться. А его место занимал уже новый "клиент".

Вся эта тягомотина мне была ни к чему, оттого я и поспешила слинять. Взгромоздилась на нарга, чтобы отбыть восвояси, и тут под копыта скакуна бухнулась Юся. Стоя на коленях девчонка-табирка что-то быстро затараторила. Понимай я язык, и то не разобрала бы.

Оказывается она просила за свою Йилю.

– Что за Йиля такая? – переспросила я у Тоши.

Как оказалось, девчушка не хотела, чтобы убили её тачпану или тачпанку. Не знаю, как правильнее будет назвать самку этого двурогого зверя.

Пришлось определить Юсю с её козой-дерезой к Тошхарарман в качестве ещё одной сестры – самой младшей.

Почему?

Накануне Тоша с Орой попросили, даже потребовали, чтобы я прояснила их статус. Кем они друг другу приходятся.

– Хорошо, временно назначаю тебя, Ора, младшей сестрой Тоши. Будешь жить с ней, пока не выучишься языку.

– А потом?

– Там будет видно. Станешь сопровождать меня в поездках, переводить и растолковывать, что непонятно в ваших обычаях. Сама видишь, Тоша этого делать не может, у неё дети, больной муж…

– Ола, я справлюсь! – возмутилась женщина.

– Тоша, не спорь!

Влэх шёл на поправку и, хотя жизни его ничто не угрожало, пока был плох. Видать, не хило приложили его шаманы.

– А ты пока учись, – напутствовала я Ору.

Ну и малышку им до кучи. Хотя, по сравнению со мной… в смысле – с Олой… какая она малышка? Старше на год-другой и на полголовы выше.

Тем временем жизнь в Золотом лесу постепенно возвращалась в мирное русло. Если бы не потеря родных и близких, и люди, и эллиены были счастливы, что смертельная угроза миновала.

Несмотря на рану в спине, я тоже не сидела без дела. Съездила на Западный перевал, побеседовала с Каром и Ламом. Им было отчего беспокоиться. Хоть я и отдала крепость драдмарцам, вряд ли королю понравится такое самоуправство. Не случайно нирт Арлэн грозил мне всяческими карами. Но сейчас сила была не на его стороне. А-а, что загадывать, поживём – увидим.

"Своих" табиров я решила переселить по другую сторону гор, на леворскую территорию. Оттуда точно никто не сбежит. Очередная наглая выходка? А чего бояться? Семь бед – один ответ! Раз королевскую крепость посмела захватить, что по сравнению с этим сотня-другая кочевников на пустующих землях.

Однако, хоть эта территория и не были заселена, это вовсе не означало, что у неё нет хозяина. Им был туэр Неприступной скалы, младший сына которого был убит во время предательского нападения на замок, когда погиб Клэр. Полагаю, и так понятно, на чьей стороне он сражался. Давно пора было расквитаться и с этой семейкой, и с остальными мятежниками, вот только очередь до них никак не доходила. Табиры ещё эти…

Как только орда ушла, настало время вспомнить о "добрых соседях". Следуя моему приказу, эллиенские разведчики облазили окрестности вражеского замка, однако вердикт их был неутешительным. То же самое подтвердил и сходивший на рекогносцировку нэд Дармьерр.

Неприступная скала полностью оправдывала своё название. Подтверждаю, как видевшая всё своими глазами. Замок из тёмно-серого, почти чёрного гранита, расположенный на самой вершине горы, своим мрачным видом навивал мысли о зловещем логове Кощея Бессмертного или какого-нибудь Лорда Тьмы. Пусть не слишком большая, но достаточно мощная крепость, к которой ведёт единственная дорога, даже, скорее, извилистая тропа – на одной телеге едва проехать. Нет, в гору по этому серпантину её ещё можно, кое-как затолкать. Полупустую. А вот вниз? Впрочем, не мои это проблемы. Ни тогда, ни, тем более, сейчас.

Короче, крепость действительно была неприступной. Ласточкино гнездо. Ни тебе таранов, ни камнемётов рядом установить. А снизу… фиг чего добросишь. Если только бомбами закидать. Но как раз с этим были серьёзные проблемы. Порох, что раньше у эльфов валялся годами, был за неделю почти весь израсходован. Без пополнения его запасов нечего было думать не только о наступлении, но и об обороне, ведь мы понесли огромные потери. Конечно не такие, как у царя Пирра, но, вздумай вернуться орда, во второй раз вряд ли б от неё отбились. Пусть в этот раз мы потеряли мало убитыми, зато раненых было… А-а, я уже повторяюсь.

Наверное, это будет коробить тех, кто прочтёт… я уверен, прочтёт… когда-нибудь эти строки, просто хочется обратить внимание читателей на то, что в то время казалось мне наиболее важным. Ну, посудите сами, как мне было с кем-то воевать, или что-то строить, или… да что бы то ни было делать, когда для этого совершенно не хватало людей?

И вообще, тогда я сама себе напоминала обожравшуюся сверх всякой меры вилью.

Тогда уж гнусного котяру.

Ты ещё с крокодилом сравни!

А что, удачная аллегория про аллигатора. Не помню, из какой оперы: "пусть габариты пеликана, но аппетиты великана". Как-то так.

В общем, как всякому уважающему себя хищнику, мне следовало свернуться калачиком и спокойно переваривать награблен… в смысле – проглоченное.

Так я и думала, обозревая со стены крепости раскинувшиеся вокруг припорошенные снегом всхолмления.

"М-м-м… Скудоумная местность". По-моему так обрубил полёт взметнувшийся ввысь души поэта-романтика желчный писатель-реалист в книге Катаева "Алмазный мой венец".

Уж и не помню, о ком была речь.

Наверное следует поподробнее описать окрестности Западного перевала. Вон там вдалеке, на фоне хмурого зимнего неба, маячил чёрной кляксой проклятый замок Неприступной скалы. К её подножию прижались две деревеньки – Восточная и Западная.