Город (СИ)

Саша провалился в воспоминания.

Тринадцатого января в прошлом году он уже с утра был на взводе. Надо сказать, что не просыхал он ещё с Нового Года, кто же пропустит такой классный повод побыть в забытьи? И он уже не помнил сейчас, как тогда занесло его в квартал к чёрным. Как раз из-за пьянки он и не придал значения тому, что в тот день предсказывали прорыв.

Воспоминания о том дне до встречи с Элен сохранились у него кусками, только после драки всё последующее вспоминалось более-менее связно. Он брёл по улице и с трудом соображал, где находится. Наконец, по боковым улочкам, забитым горами мусора, он понял, что попал в квартал к чёрным.

"И чего черножопые не убирают в своем доме, все засрали", - болталась в его мутной голове одинокая мысль. Черножопыми они ласково называли всех обитателей того квартала, не только негров. "А я ведь могу огрести здесь, - запоздало появилась ещё одна. - Да и хрен с ним, отобьюсь". Эта смелость говорила о том, что был он под хорошим градусом, то есть в том состоянии, из-за которого нормальные люди бухали с ним только до второй бутылки, после этого у него начинали чесаться кулаки, и редкая пьянка обходилась без драки.

Как обычно в жизни, подумай о плохом и оно появится. В переулке, до которого он ещё не добрёл, происходило что-то нехорошее: слышались быстрые голоса на испанском, перемежаемые инглишем, но все это перекрывал тонкий девичий крик. Если бы Саша не услышал этот голос, ни за что не полез бы в разборки латиносов.

Подхлёстываемый пьяной храбростью, он рванул за угол - и вовремя: два толстых негра, похожих на Володиного охранника, держали за руки черноволосого пацанёнка, а ухмыляющийся латинос с татуировкой на лице сдирал с него одежду. Сначала Сашка опешил - судя по голосу тут должна быть девушка. Паренёк отбивался и кричал что-то злым девичьим голосом. Язык он спьяну не разобрал. Это было что-то новенькое - явно не английский и не испанский.

Его заметили, латинос перестал раздевать жертву и спросил что-то на своём скоростном языке.

- Кончай, - нагло ответил Сашка. - Давай говори так, чтобы я понял.

Услышав ответ, к нему повернулись и оба чёрных жиртреста. Увидев белого, они удивлённо вытаращили глаза. Перекинувшись парой слов с главарём, они подтолкнули парня к нему, а сами, скорчив зверские рожи, направились к Сашке. Ему это совсем не понравилось, явно назревала драка, и даже пьяный он понимал, что ему тут наваляют. Наверное, разошлись бы миром, если бы он повернулся и ушёл, но в этот момент паренёк тоже повернулся, увидев его, забился в волосатых руках мексиканца и умоляюще обратился к Сашке. Что он сказал, тот так и не понял, но по общему тону было ясно - просит помощи. Только тут, разглядев красивое, почти кукольное личико, он понял - это девчонка лет четырнадцати. И она не из этого квартала - явно европейское лицо.

- Ах вы, суки черножопые! - вскипело у Сашки в груди. - Вам своих баб мало? Отпустите девчонку!

Те тоже не поняли, так как он спьяну начал разговаривать по-русски. Тогда он повторил все это на городском эсперанто и до них, наконец, дошло, что он сказал - все трое взревели как быки, главный отбросил жертву к забору и тоже кинулся к Сашке. Какой бы он не был пьяный, в прошлой жизни он отслужил в десанте, да и постоянные драки выработали определённый автоматизм, так что его глаза уже сами засекли валявшуюся у забора доску метра два длиной и толщиной сантиметра два. Та была выломана из какого-то ящика, уже потемнела от времени, на одном конце торчали ржавые гвозди. 'Самое то, что мне сейчас нужно', - сообразил Сашка.

Он сделал вид, что бросается на ближнего негра. Тот остановился, готовый встретить его своими кулачищами, но вместо нападения Сашка рванул к забору и, подхватив доску, повернулся лицом к аборигенам.

- Ну, давайте, суки! Кто первый? - подзадоривая себя, закричал он. Увидев, что девчонка до сих пор стоит и пялит глаза на происходящее, он не выдержал: - Ты какого хрена ждёшь?! Беги, дура!

Остановившиеся, было, при виде доски чёрные снова двинулись на него. В руке латиноса появился нож, и по тому, как он держал его, было видно, что пользоваться им он умеет. Нельзя было давать время для атаки, надо нападать самому - этот урок всех драк Сашка запомнил с детства и всегда следовал ему. Закричав, он поднял над плечом доску и рванул вперёд прямо на главаря. Но вместо того чтобы бежать на остановившегося и изготовившегося к отпору низколобого латиноса, он на ходу развернулся, в один прыжок достиг правого негра и опустил доску ему на голову. Доска хрустнула и сломалась. Негр по-бабьи ойкнул и медленно присел на грязный асфальт; кровь из разбитой головы залила ему лицо. Негр стонал и мотал головой, темно-красная кровь брызгала вокруг, хотя Сашке всегда казалось, что у чёрных и кровь должна быть чёрная.

Он оторвал надломленный кусок доски, оставшись с коротышом. Эффективность такого оружия резко снизилась, но взамен этого, как только началась драка, и он почувствовал серьёзную опасность, Сашка почти отрезвел и, наконец, смог соображать, а не просто переть на рожон.

Негр первым оказался перед ним и сходу попытался достать его огромным армейским ботинком. Сашка чудом увернулся и обломком доски успел врезать противнику по лодыжке. В это время рядом уже был и второй. Нож оказался в опасной близости от так дорогого Сашке его собственного тела, и он понял, что дело принимало хреновый оборот - надо сматываться. Делая невероятные па и отмахиваясь обрубком, он уворачивался, стараясь не подпустить врагов на расстояние удара. Если бы не девчонка, до сих пор стоявшая и глазевшая на драку, он бы давно сделал ноги. Бегал Сашка хорошо с детства, а постоянные пешие маршруты во все концы города за последние полтора года добавили ему выносливости. Так что он не сомневался, что от чёрных он уйдет - те наверняка сдохнут на первых ста метрах.

Но девчоночка удивила его ещё раз - она вдруг что-то закричала по своему, теперь, протрезвев, он понял, что это французский - и, разгоняясь, побежала к дерущимся. "Она что?" - мелькнуло в Сашкином мозгу, пока он пытался отмахаться от, рыбкой ныряющего к нему, ножа. Все слишком поздно сообразили, что задумала пигалица: разогнавшись, она со всей силы толкнула мексиканца в спину. В последний момент тот попытался развернуться, но не успел и полетел на Сашку, который, отскочив, успел все же ткнуть обломанным концом доски в лицо мексиканцу. Похоже, попал в глаз. Латинос упал на колени и схватился за лицо. Нож из рук он не выпустил.

Негр остановился, соображая, что теперь делать, но он, явно, был тугодум. Ничего не предпринимая, он топтался на месте, кидая взгляды то на ругавшегося главаря, то на Сашку, то на девчонку. Это был самый подходящий момент, потом будет поздно - главарь уже пришёл в себя и, булькая ругательства на своём скоростном языке, поднимался с колен. Сашка кинул обломок доски в лицо негру, прыгнул к пигалице и схватил её за руку:

- Бежим!

Поняла ли она, но сопротивляться не стала и понеслась рядом с ним. К счастью, бегать она умела и почти не отставала. Сзади раздались крики и топот ног, было ясно, что такого позора, как получить звездюлей в родном районе, черножопые Сашке не простят. "Лишь бы им помощь не пришла, - билась в его голове мысль. - Сейчас выскочат впереди - и все, кранты - ...никто не узнает где могилка моя...".

Сначала он не думал, куда они бегут, надо было просто как можно скорее вырваться из этого района. Постепенно оживший мозг начал узнавать места - они выскочили на улицу, где он уже бывал пару раз, когда забирали товар для бара 'Макауми' - япошка всегда брал в охранники русских. Теперь он понимал, почему улицы были пустынны, как будто все вымерли - горожане ждали прорыв. И только они, как идиоты, неслись по пустому городу. Но в то время он этого не понимал и лихорадочно искал выход - до конца квартала чёрных было ещё далеко.

Сашкины воспоминания оборвал художник, когда тот подошёл к нему, он не заметил и вздрогнул, почувствовав на плече чью-то руку. Словак (или чех) быстро убрал ладонь.