Проклятое дитя (СИ)

   - Угомонись! - рыкнул злобно Красный, но Зеленый даже не дернулся, знал, что его не тронут, лишь по загривку получит в крайнем случае.

   - Пророчество Каори.

   - Демона?! - как-то даже разочарованно протянул Зеленый.

   - Ты слишком мало знаешь о демонах, малыш, - снисходительно взъерошил каштановые волосы мальчишки Снежный. - Каори плетут самые крепкие Нити Судьбы. Их не разорвать никому. Даже нам.

   - И не нужно. Это пророчество - наш шанс на успех, наш козырь. Никто не поставит его под сомнение, - задумчиво протянул Золотой. - А мы станет гарантом.

   - Никто не посмеет пойти против Дракона. Даже все вместе они нас боятся больше чем друг друга, - самодовольно заметил Красный. - Все в наших руках.

   - Что за пророчество? - спросил Черный, а Зеленый нетерпеливо воззрился на Золотого, буквально приплясывая от нетерпения.

   Нетерпеливо, волнительно, что было в принципе не свойственно его расе, могущественный император вышагивал по большой гостиной, нервно и раздраженно поглядывая на каменную лестницу, заламывая руки и вздрагивая от каждого крика и стона, что доносился сверху. Дорожный черный плащ тенью оплетал его ноги, когда он резко разворачивался, и стелился по мраморному полу вслед за торопливым шагом мужчины. Точно так же раз за разом взметались длинные темные волосы, окутывая широкие плечи и руки. Через несколько минут император раздраженно сбросил плащ с широких плеч, отправив в угол, где уже валялись перчатки для верховой езды, спинные ножны и даже тускло сверкающая опалами корона в виде обруча - драгоценность с историей в несколько тысячелетий, между прочим, древний артефакт и символ власти. Но ничто сейчас не волновало молодого мужчину, кроме этих раздражающих, потому что беспокоили, криков. Не замечая за собой, мужчина морщился и страдальчески корчил гримасы, будто сам ощущал всю ту боль, что пронизывала эти звуки.

   Один крик сменялся другим - еще более страдальческим, болезненным и более слабым. Но вдруг совершенно другая тональность сменила эти звуки - более тонкая, тихая, быстро смолкнувшая.

   Император замер на целое мгновение, а после рванул с места, буквально взлетая по витой каменной лестнице, перескакивая через ступени в торопливом, радостном нетерпении и ожидании. Едва он подошел к дверям своих комнат, как те раскрылись, и перед ним в торопливом реверансе опустилась служанка, склоняя голову. Едва заметив девушку, мужчина шагнул внутрь, стремительно пересекая покои и врываясь в спальню, замирая на пороге. Будто резко закончилась смелость и стремительность, и он так и застыл, удерживая створки широко раскрытыми руками. Не сводя глаз с постели, он с тревогой и ожиданием смотрел на свою императрицу, которая нежно ворковала со свертком в своих руках. Измученная, ослабевшая, но счастливая без меры, она даже взгляд не подняла на своего супруга, целуя маленькие пальчики младенца в своих собственных. С дикой для него робостью мужчина шагнул-таки вперед, медленно подходя к постели, не сводя своих глаз с белоснежного свертка.

   - У нас сын, - не поднимая головы, произнесла девушка, нежно улыбаясь крохе, которая копошилась в ее слабых руках, когда император подошел, становясь у нее за спиной.

   - Сын, - растерянно, но ужасно довольно, прошептал мужчина, глупо улыбаясь.

   Служанки, наблюдающие всю эту сцену, шокировано переглянулись, не веря в то, что видят своего жестокого, холодного, безжалостного и расчетливого императора, во-первых, растерянным, а во-вторых, с улыбкой на губах. Проживший не одну сотню лет, он давно избавился от всех своих эмоций, давно избавился от слабости быть слабым - будь то растерянность, радость или гнев. Маска на его красивом лице никогда не выдавала ничего, что бы он ни чувствовал и в каком бы настроении ни был. И тем страшнее был их правитель - его непредсказуемость была ужасающей. Не один посол поплатился жизнью, не один придворный лишился жизни, не один слуга пропал без вести в покоях Повелителя демонов. Император Алиман Анара из рода Шахгар никогда не улыбался до сегодняшнего дня никому, кроме своего наследника и...

   - Мой император, - раздалось от порога, и мужчина повернулся в ту сторону, глядя на склонившего белоснежную голову юношу.

   Через миг он разогнулся и спокойно посмотрел на Алимана.

   - У меня сын, Хасин, - счастливо улыбаясь, произнес император и снова отвернулся к младенцу, не замечая довольного взгляда юноши и его нежной улыбки, так же направленной на сверток в руках императрицы.

   - Поздравляю, Ваше Императорское Величество, - снова склонился в поклоне Хасин, глядя на девушку в постели.

   Взгляд молодой матери, стоило ей поднять голову, мгновенно изменился из счастливого, радостного и нежного на ненавистный, презрительный и злобный. Иронично улыбаясь, почти с издевкой, гость шагнул в покои, приближаясь к кровати и становясь рядом с императором, который по-прежнему только смотрел, нерешительно и робко на своего наследника.

   - Как ты смеешь... - начала шипеть девушка, сильнее прижимая к себе младенца и не сводя гневного взгляда с юноши.

   Из нее буквально лилось презрение, смешанное с брезгливостью и страхом. Она сотрясалась от негативных эмоций, что лились через край, стоило ей увидеть этого мальчика. Юная императрица ненавидела его всеми фибрами своей черной души, а это было немало. Но Хасин уже давно прекратил обращать внимание на подобные взгляды, которые отличались лишь силой эмоций, а отнюдь не их разнообразием. Всегда - абсолютно - это было презрение, ненависть, отчуждение, злоба и зависть. Никто в этом дворце, никто в этой империи не питал к нему хоть сколько-то добрых чувств. Кроме самого императора.

   - Кассандра! - гневный прищур мужа заставил девушку опустить злобный взгляд.

   - Вы позволите, отец? - не скрывая насмешки, произнес Хасин, делая шаг вперед и протягивая руки к младенцу.

   И девушке, под пристальным вниманием мужа пришлось протянуть юному демону собственного сына, потому что императора она боялась куда больше, чем его бастарда.

   С нежной улыбкой юноша принял ребенка, игнорируя шипение угроз почти на ухо от его матери. Все его внимание было сконцентрировано исключительно на ребенке. Императрица не сводила с него взгляда, скалясь и находясь в диком напряжении. Казалось, при малейшей угрозе ее драгоценности она кинется на ее спасение, даже не смотря на то, что слаба и обессилена. Хмурый и недовольный взгляд мужа она уже не видела, не сводя взора со своего наследника в руках злейшего врага, как считала она сама.

   Хасин внимательно вглядывался в крошечное личико мальчика, в его сияющие синью глаза, в темный пушок на голове и уже властно сжатые губки. Юноша нежно поднес брата к лицу, что-то прошептав ему на ушко, а следом коснувшись губами его лобика. С искрящимися неподдельным восторгом глазами он протянул малыша отцу.

   - Ваш сын, мой император.