Собирающая Стихии

А три дня назад руководство военного флота Земной Конфедерации без каких-либо официальных мотивировок присвоило мне почётное звание капитана. Как мне кажется, главнокомандующий Военно-Космическими Силами Земли адмирал Петрина (кстати, мой добрый знакомый — в Академии я был его лучшим курсантом) с чисто солдатской прямотой рассудил, что простому командору негоже владеть целой эскадрой; а поскольку отнять её не было никакой возможности, то оставалось лишь повысить меня в чине. Анхела была непоколебимо уверена, что я подкупил добрую половину генштаба, а я уже и не пытался разубедить её. Я начал подозревать, что чем бóльшим негодяем она меня считает, тем больше я нравлюсь ей. Воистину, женщины — удивительный народ…

— Тебе не кажется, Кеви, что пора принарядиться? — отозвалась Дейдра.

— Так рано ещё, — возразил я. — До начала церемонии лишь чуть меньше двух часов. А на сборы мне понадобится максимум минут пятнадцать — двадцать. Я же не женщина.

— Но тебе нужно привыкнуть к новой форме, — заметил Колин и снова ухмыльнулся. — Не то люди подумают, что ещё вчера ты был командором.

Я скептически хмыкнул, но не стал распространяться по поводу того, что привыкал к новой форме почти всю прошедшую ночь. Я никак не мог заснуть в одиночестве и лишь под самое утро заставил себя поспать три часа — но на большее меня не хватило. Я действительно волновался, хотя, казалось бы, никаких рациональных причин для этого не было.

— И всё же принарядись, — настаивал Колин. — Мы с Дейдрой хотим посмотреть.

Сестра энергично кивнула.

Я понял, что это неспроста, но решил воздержаться от расспросов и поднялся с кресла.

— Что ж, ладно, удовлетворю ваше любопытство. Но вам придётся немного поскучать без меня.

— Если нужно, пойдём на такую жертву, — заверила меня Дейдра.

— Хорошо, ждите.

С этими словами я вышел из кабинета и направился в спальню, где меня поджидала парадная капитанская форма, аккуратно разложенная на широкой кровати.

Особенно мне нравилась фуражка с золоченым козырьком, а четыре золотые нашивки на погонах, вместо прежних трёх, вызывали у меня чувство глубокого удовлетворения. Плотная белая ткань, из которой был сшит мундир, не мялась и обладала пылеотталкивающими свойствами, так что можно было не бояться где-то нечаянно запачкаться. Но, как и у всех медалей, у этой была обратная сторона — в такой форме всегда выглядишь, как на картинке, будто только что сошёл с конвейера.

Переодевшись, я после недолгих колебаний прицепил к поясу свою шпагу вместо традиционного кортика. Этим я не нарушил никаких правил, поскольку (даже если не считать моего аристократического происхождения), согласно уставу ВКС Земли, имел полное право на ношение шпаги — четыре с половиной года назад я был произведён в рыцари Британской Империи за свои научные достижения.

Я посмотрел в зеркало и остался вполне довольным собой. Правда, с некоторым сожалением подумал, что в церкви волей-неволей придётся снять эту великолепную фуражку.

Кстати, с церковью возникли некоторые сложности. Дело в том, что христианское учение, исповедуемое на Земле Артура, по большинству позиций было гораздо ближе к православию, нежели к католицизму, хотя в самом главном, в символе веры, признавало схождение Святого Духа не только от Отца, но и от Сына. Для соблюдения всех формальностей я был вынужден, как заправский конспиратор, в обстановке строжайшей секретности получить от святейшего патриарха Иерусалимского, Корунна МакКонна, официальное разрешение на венчание по католическому обряду. Мама благословила меня — она знала и об Анхеле, и о Дженнифер, и об ещё не родившихся детях, а с Анхелой даже дважды встречалась в Безвременье (надо ли говорить, что они сразу понравились друг другу). Однако я по-прежнему скрывал от мамы факт существования космической цивилизации, чтобы не ставить её в неловкое положение перед отцом. Матушка прекрасно понимала, что здесь дело нечисто, но доверяла мне и знала, что если я темню, значит имею на то веские причины.

Из всей моей родни официально на моей свадьбе будут присутствовать только двое — Дейдра и Колин. Бренда наотрез отказалась легализироваться на Астурии. Она без обиняков заявила, что её место там, где производятся самые классные компьютеры и пишется самый крутой софт — то есть, на Материнской Земле. А поскольку в мои ближайшие планы не входило лишать Землю лидерства в области информационных технологий, то мне не оставалось ничего делать, кроме как признать правоту тётушки.

Вместе с Брендой на матушке-Земле обосновалась и Дженнифер. Для этого пришлось инсценировать её отлёт на челноке Джо. Рик был страшно огорчён; я, признаться, тоже. Дженнифер объясняла своё решение тем, что ей очень понравилась Земля, и, кроме того, там она подружилась с женой Мориса де Бельфора. Однако я склонен был полагать, что прежде всего Дженнифер хотела держаться подальше от Анхелы. Наотрез (и не единожды) отказавшись стать моей женой, она, вместе с тем, дико ревновала меня. Ну, кто этих женщин разберёт?…

Зато Колин, овладев премудростями современной теоретической физики, сразу заявился на Астурию. Я назначил его директором-распорядителем Фонда Макартура, и он моментально развил бурную деятельность по созданию Института пространства и времени. Колин с искренним негодованием и даже возмущением отверг предложенный мною липовый диплом и гордо предъявил научной общественности Терры-де-Астурии два настоящих — главного магистра физических наук Земли Артура и профессора кафедры теоретической и математической физики Авалонского Королевского Университета. Ясное дело, эти дипломы не числились в списке общепризнанных в Галактике, но на Астурии их всё-таки признали. Правда, сначала достопочтенным членам Президиума Королевского научного общества пришлось обратиться за консультацией к независимому эксперту-лингвисту, знатоку классического греческого языка. Для остальных трёх официальных языков нашего Дома — валлийского, гэльского и готийского — на всей планете специалистов не нашлось.

Когда я вернулся в кабинет, Дейдра и Колин с интересом рассматривали игральные кости, лежавшие посреди стола шестёрками вверх.

— Очередная устойчивая комбинация? — спросила сестра.

— Да, — ответил я. — Будь она проклята.

— Надеюсь, ты не расцениваешь это, как дурное знамение?

— Стараюсь не расценивать.

Колин понимающе кивнул, продолжая смотреть на кости:

— Да, конечно. Могу представить, как тебе досадно.

— А у тебя что с кошками? — полюбопытствовал я.

Он слегка нахмурился:

— Всё по-прежнему… Чтоб им пусто было!

Между тем Дейдра отошла от стола, смерила меня оценивающим взглядом и лучезарно улыбнулась:

— А ты и вправду потрясно выглядишь, братишка. Должна признать, что военная форма тебе очень идёт… Ну же, дядя!

Колин встрепенулся, рассеянно посмотрел на меня, пробормотал: «Ах, да, разумеется», — затем снова посмотрел на кости, сгрёб их в ладонь и бросил. Они выпали в комбинации два — четыре — пять.

— Так-то лучше. — Колин отвернулся от стола, достал из оттопыренного кармана большой белый футляр с изображением красного геральдического дракона, поднял крышку и протянул его мне. — Вот, Кевин, взгляни.

Я не удержался от изумлённого восклицания. Внутри футляра на бархатной подушечке лежал орден Круглого Стола — высшая награда моей родины. Я бы подумал, что дядя показывает мне свой орден, если бы у него груди не красовался надетый по случаю праздника точно такой же восьмиконечный алмазный крест на красно-бело-зелёной ленте.

— Артур велел вручить это тебе в день твоей свадьбы, — невозмутимо сказал Колин.

Я вконец растерялся:

— Мне?… В день свадьбы? Но я ничего не говорил ему о свадьбе… Кто же сказал?…

— Не мы с Брендой. И не Дейдра.

— Значит, мама, — вздохнул я. — Наверное…

Колин передал футляр с орденом Дейдре и сказал:

— Итак, Кевин.

В его правой руке невесть откуда появилась шпага. И не какая-нибудь — а отцовская Эскалибур!