Три желания за жизнь

Мужчина с беспокойством поглядывал то на нее, то на неутихающую феерию.

- Мариночка, давайте вы сейчас пойдете домой, хорошенько выспитесь, отдохнете, а, как почувствуете себя лучше, придете на работу, и мы все с вами обсудим. Все равно, скорее всего, вся техника повыходила из строя, - он говорил с ней тем тихим успокаивающим тоном, которым психиатры разговаривают с пациентами, но Марину он только раздражал.

- Нет. Вы не понимаете. Я не могу. Я смотрю на вас, слушаю, и понимаю, что тихо ненавижу… всех, я задыхаюсь здесь, я устала, - Крупная слезинка скатилась по разгоряченной щеке, разъедая кожу. Выплеснув все это, она начала понемногу успокаиваться.

- Хорошо, - начальник вытащил бланк, - Пишите. И чтобы я вас месяц здесь не видел.

Марина с благодарностью ухватилась за клочок бумаги и начала стремительно заполнять его, отмечая, что лампы перестали моргать, видимо техники все же справились с неполадкой.

Добившись своего, она испытала облегчение и горечь одновременно, вспомнив, как отреагировала на приглашения Макса. Если раньше он считал ее только чудоковатой, то теперь уж точно решит, что она чокнутая, и о повторном подобном предложении ей можно больше не мечтать.

Ну почему, она не может, как все нормальные девушки спокойно флиртовать, не смущаясь и не впадая в истерику. Мало ей робости, так еще и эти чертовы случайности всегда преследующие ее. Может она зря перестала пить успокоительное? Но Екатерина Сергеевна сказала, что она вполне может обходиться без них. Почти два года все было прекрасно, и вот ни с того ни с сего…

«Ага, и много раз тебя за последние два года приглашали на свидания»? – иронизировал внутренний голос, - «Теперь как миленькая будешь лакать таблетки, а то так и останешься старой девой».

Марина передала подписанное заявление секретарю. Теперь оставалось только, как-то забрать плащ и сумочку. Сделав глубокий вдох, чтобы справиться с чувством неловкости от своей недавней вспышки, она медленно повернула ручку двери и вошла в кабинет.

Слава Богу, Макса там уже не было, и как ни странно девчонки тут же начали заботливо кудахтать вокруг нее, выспрашивая все ли в порядке и не поранилась ли она. Впервые за последние семь часов на ее губах появилась искренняя улыбка, согревшая теплом зеленовато-серые глаза.

- Меня отправили в отпуск. На месяц!

- Куда-нибудь поедешь? – Спросила Света, следуя за ней к шкафу.

- Да, нет, наверное. Посижу дома с книжкой, успокою нервы, - Марина свято верила, что именно такой отдых ей сейчас более всего необходим. Смена места будоражит, заставляет волноваться, а это ей было сейчас совершенно ни к чему.

- Мариш, не дури! Что тебе действительно нужно – это оторваться по полной. На вот, телефон моей подруги. Она работает в турагентстве. Если передумаешь, она поможет подобрать для тебя просто сказочный тур.

- Спасибо, Свет. Я подумаю. – Стоило получить отпуск, как раздражение на крашеную блондинку, начало пропадать, и Марине даже стало несколько жаль ее, ведь на девушку свалится непомерный груз работы.

Натянув плащ и подойдя к двери, она обернулась и сказала: - Всем пока, не скучайте! – И с легкой совестью покинула этот разворошенный улей.

По дороге домой Марина зашла в аптеку и купила лекарства, но, оказавшись в своем уютном гнездышке, так и не воспользовалась ими. Девушка и без них чувствовала себя достаточно спокойно и комфортно в коконе из мягкого пледа и диванных подушек. Согревшись, она сама не заметила, как провалилась в сон. События, переживаемые ею в нем казались настолько же реальными, насколько фантастичными.

Вика, разозлившись на нее из-за разрисованных тетрадок, которые Марине каким-то образом удалось стащить со стола, кричит, что она надоедливая соплячка, от которой одни неприятности. Обидно. Очень. Она же не знала, что их нельзя трогать. Слезы ручьями текут из глаз, превращаясь в истерику с икотой. Вдруг Вика с криком выбегает из комнаты, зовя родителей. Маришка непонимающим мутным от слез взглядом осматривается вокруг в поисках того, что могло так напугать сестру. Яркие всполохи пляшут перед глазами. Они всюду. Папа. Папа рядом. Он берет ее на руки и выносит. А там уже мамины заботливые руки принимают ее в свои объятия, неся утешение и любовь. Мама спокойна, даже тогда, когда отец снова возвращается обратно и пытается сбить пламя, прыгающее по занавескам, и постепенно ее уверенность передается им с Викой, как птенцам, жмущимся к ней в поисках защиты…

Надоедливая телефонная трель выдернула Марину из детского кошмара.

- Да, мамочка, - прохрипела она в трубку, с трудом размыкая глаза.

- Малышка, с тобой все в порядке? – голос матери вибрировал от беспокойства.

- Все нормально, просто заснула. У нас на работе сегодня бешенный день был. Я спалила комп, послала начальника и выпросила отпуск.

- Как спалила?

- Мам, ну что ты в самом деле? Лучше бы за отпуск порадовалась.

- Ты точно не пострадала?

- Точно, мамуль. Просто проводку замкнуло, правда одновременно с этим я залила рабочее место чаем, но это так мелочи. По-моему, еще до моего ухода все уже восстановили, - тут она хихикнула, - за исключением чертовых отчетов над которыми я корпела весь день. Слава Богу, это теперь не моя проблема. А ты, что звонила?

- Просто узнать как у тебя дела. Пригласить к нам. Мы с отцом уже соскучились. Вика с Сергеем должны прийти. Кстати они тоже в отпуске. Так нам ждать тебя?

Выбираться из теплого кокона не хотелось, но семья для Марины всегда была на первом месте, да и сон не давал покоя.

- Угу, - промычала она, прижимая плечом телефон к уху и одновременно пытаясь нащупать запропастившиеся тапочки.

- Вот и хорошо, солнышко мое. Ждем через час.

Марина, все-таки отыскала пропажу и, натянув двух больших пушистых зайцев, прошаркала в ванную, хлопая по полу их большими ушами. Холодная вода быстро привела ее в чувство, смывая остатки сна. Завязав свои русые волосы в конский хвост, и слегка подкрасив губы блеском, она кисло улыбнулась своему отражению.

- Свежа, мила и абсолютно бесперспективна, - говорила она себе из зеркала.

Опять вспомнился ее сегодняшний казус на работе. Никакая внешность не поможет, если она всякий раз от безобидных предложений сходить в кино, кафе или просто прогуляться будет шарахаться как взбесившаяся лошадь. Умом Марина все понимала, но вот тело подчиняться разуму отказывалось.

Она сознавала, что таблетки здесь не помогут, кому нужна моль бледная с вечно притупленными эмоциями. Ей нужно справиться без них, она и так слишком долго находилась под колпаком. Но вот, что странно Марина не могла четко вспомнить, почему ее начали пичкать этими лекарствами, просто один препарат заменяли другим, делали ненадолго перерыв, а потом снова возобновляли «курс лечения». От чего ее лечили, она не помнила, мама говорила, что в детстве у нее часто случались психические срывы, а препараты помогали урегулировать ее чрезмерную возбудимость. Как бы там не было, но за все годы учебы в школе и институте ее ничто не отвлекало от занятий, потому как веселые неугомонные сверстники чурались меланхоличной заумной особы.

Марина всегда гордилась своими успехами, а вот теперь… теперь поняла, что вся ее жизнь это замкнутый на семье круг, ни друзей, ни подруг, лишь хорошие знакомые и те появились уже после того, как она устроилась на работу и наконец-то по настоянию Екатерины Сергеевны перестала принимать препараты, хотя мама была против.

Тяжело вздохнув, она пошла одеваться.

***

Жасмин отключила телефон и обессилено уткнулась лбом в прохладное стекло окна. Ее мутный устремленный во двор взгляд, не замечая прелести майского дня, высматривал хрупкую фигурку дочери. Женщина понимала, что это бессмысленно, поскольку Маришка только положила трубку, и сможет подойти не раньше чем через полчаса. Но скрюченные окостеневшие пальцы отказывались отпускать подоконник.