Полуденные врата

Внезапно мне пришлось замедлить яростный темп ходьбы. Даже с закрытыми глазами я непременно остановился бы перед стеной зловония, выросшей перед нами, – зловония куда более мощного, чем если бы все здешние городские запахи соединили в один. Дейв сморщил нос.

– Фу! Стоит миновать этот перекресток, и, похоже, мы окажемся по уши в…

Улица упиралась в один из узковатых klongs [2], знаменитых уличных каналов Бангкока, служащих для бедного люда всем – и местом жительства, и средством сообщения, и водопроводом, и канализацией, причем не обязательно в перечисленном порядке. По каналу, чавкая, тащилось туристское суденышко, переполненное экскурсантами, снимавшими не слишком стеснительных обитателей хибарок, выстроенных на его берегу. К чести местных жителей надо отметить, что им не приходило в голову всем вместе наброситься на туристов-фотографов и пустить их ко дну. Напротив, туземцы, улыбаясь, с любопытством наблюдали за этими всеядными любителями достопримечательностей, которые, жужжа камерами, проплывали мимо. Улыбались они и нам, хотя украдкой косились на Дейва: в здешних краях африканцы встречаются редко, да ещё африканцы с оксбриджским выговором и в костюмах из шелка-сырца. Дейв швырнул окурок в зловонную коричневую воду, и та, жирно чмокнув, поглотила его.

– Экая мерзость! – заметил Дейв.

– Верно, – согласился я. – Но на этой мерзости зациклено все окружающее – и здесь, и где угодно. Вода!

– Ты отваживаешься называть это водой?

– Для многих мест и здешняя вода была бы целительной влагой. Да сейчас ей обрадовались бы даже в Калифорнии. Ну а на Бали… Знаешь, на этом острове…

– Который как раз и является пунктом назначения нашего груза. Мне ещё не приходилось бывать в этом тропическом раю. Туда меня не посылали.

– Я и сам там не был. Пока. Но ты-то ведь родился тоже в тропическом раю.

– Считаешь пригороды Кано раем? Ничего себе рай!

– Ну, рай раю рознь. И тропики тоже. Все дело в том, что на Бали почти нет собственной воды – из-за этого и возник наш проект. Бали питается в основном дождевой водой – она стекает с возвышенности в центре острова, и этой воды не так уж много. От её справедливого распределения и зависит, будет на Бали рай или голод. Такое положение длится уже столетия, и туземцы разработали довольно хитрую ирригационную систему, справедливо распределяющую воду. Эта система скроена из множества местных традиций – общественных, религиозных и прочих. Рисовыми плантациями там ведают общества, называемые subak, своего рода храмы воды, у них свои сложные законы, и за выполнением их следят не то судьи, не то священники. В известном смысле демократия, и она работает. Пока.

Дейв кивнул.

– У нас в Нигерии кое-где тоже был такой порядок. Но довольно деспотичный. Шаман, или вождь племени, или старейшины собирали под деревом совет и решали дела. Ну а с тех пор, как у нас появились вы, их заменяет окружной чиновник. Звучит более цивилизованно.

– Да. В общем, всё это чертовски сложно. А порядки на Бали меняются, как и всюду в мире.

– Понятно – туристический бум восьмидесятых и девяностых. Звезды рока теперь справляют там свадьбы и всё такое прочее.

– Дело не только в этом. Рост населения требует лучшей гигиены, лучшей медицинской помощи, – словом, как и везде. И потом, количество осадков, черт его знает почему, сокращается – то ли из-за глобального потепления, то ли из-за уменьшения лесов, или ещё по каким-то причинам. В общем, всё меняется к худшему. Система subak доживает последние дни – её священники, klian subaks [3], и сейчас-то с трудом справляются, а скоро и совсем не справятся. Несколько лет назад один американский колледж разработал проект по поддержке острова – решили перевести всю их несчастную систему на персональные компьютеры! Но надо браться за дело основательнее – и скорей! Могу тебе сказать, что их правительство сильно обеспокоено. Острову требуется кардинально новая ирригационная система: заводы по опреснению морской воды, как в странах Персидского залива. А ты представляешь, сколько это стоит! Плюс более эффективный сбор воды, её хранение, распределение – всё это должно контролироваться централизованным компьютерным управлением. Выжать максимум из каждой, капли воды – наша задача!

– Да, от этого и зависит – рай или голод, – задумчиво повторил Дейв. – Ну а как они собираются оплачивать всё это?

– По обычной схеме – возьмут в долг у Всемирного банка, попросят помощи у государств Персидского залива, у Европейского сообщества, да мало ли где ещё? Только после последнего кризиса с деньгами у всех туго, средства на опреснительные заводы уже выделены, но они начнут работать лет ещё через десять. Они собираются обходиться пока нынешней своей системой, а это может привести к восьми-девяти очень трудным кризисным годам, – возможно, даже к голоду. Страдания, детская смертность, гибель окружающей среды и, не дай бог, эпидемии. И уж в любом случае конец туризму, а стало быть, и притоку твердой валюты. Центральное правительство не захочет вкладывать туда деньги. Понимаешь, как будут развиваться события?

– Ещё бы, – угрюмо сказал Дейв. Он сам рос в годы нигерийского голода, на себе испытал все прелести такого состояния. – Ну и кто-нибудь что-нибудь предпринимает?

– Удалось заинтересовать одну из ассоциаций американских колледжей. Они разработали проект, ухитрились привлечь ещё кое-какие частные и общественные средства, – у них хороший пиар. И начали приобретать в США и в Европе самое дорогое оборудование, планировать создание искусственных водоводов и контрольных систем, вербовать рабочих и специалистов. Но средств уже не хватает. Наш проект экологически чист: вкладывать в него большие деньги нет смысла – высоких прибылей не будет. Он на пользу только жителям острова Бали, и правительство за него горой. Насколько нам известно, ни с какой политикой он не связан. Тем не менее впечатление такое, что мы повсюду натыкаемся на препятствия.

– Это ты мне рассказываешь? – склонил голову набок Дейв.

Я слегка смутился. Ведь я до сих пор был уверен, что мы с этим противодействием справимся.

– Видишь ли, сначала я не придавал этому значения. Мне ведь сказали только одно – что у авторов проекта возникли трудности с отправкой оборудования. Когда я увидел, как они собираются расплачиваться, я понял, откуда взялись эти трудности. Так что мы приосанились, назвали нашу цену, и вот мы здесь.

– Да! Всё равно, что по шею в этом вонючем klong'e. Выходит, ты кое-что узнал про эти таинственные препоны?

– Да ни черта! Только то, на что наши здешние друзья и сотрудники – наши обычные сотрудники – намекали, когда отказывали в помощи. И намекали-то потому, что мне они доверяют, а тебя ещё не знают. Какие-то слухи, какое-то пугливое бормотание, ничего определенного. Но каждый из них решительно гробил проект. А тебе ничего не удалось услышать?

Мы уперлись в какие-то лачуги и машинально свернули, стремясь уйти подальше от канала.

– Ну сейчас, когда ты заговорил об этом… – задумался Дейв. – Я подумал, что, может, кое-что и слышал, но тогда с нашим делом не связал. Например, старик Ли Ван Чжи из «Тайваньской звезды» помянул как-то в разговоре, что яванская партизанская война может перекинуться и на Бали. Больше он ничего не добавил.

– Ну а Бунсерб из Тихоокеанской компании сказал больше. Намекнул, что проект могут сорвать террористы. А сам, между прочим, несколько лет назад отправлял грузы в Джакарту и в Сулавеси [4] в самый разгар беспорядков. Это его не останавливало. Я поизучал, что происходило на Бали – просто-напросто какие-то стычки, ничего похожего на партизанскую войну. Может, их яванские беженцы спровоцировали. Но не в этом же все дело!

Мы шли молча, погрузившись в размышления. В конце концов Дейв остановился и полез за сигаретами.