Самый лучший демон. Трилогия (СИ)

Глядя на демона, как раз готового кого-нибудь не в меру наглого разорвать голыми руками на куски, лекарка усомнилась в том, что бесить его ещё больше действительно ценная идея.

***

– И почему это я козел? – со страстным придыханием спросил шавер.

Правда, у ведуньи имелись сильные сомнения в том, что страсть эта вызвана нежными чувствами. Скорее уж демон едва сдерживался, чтобы лекарку не придушить.

– Хорошо, – легко согласилась Арха. – Ты не козел, а робкий суслик.

– А конкретнее? – голос Ирраша начал срываться на утробное урчание.

– А конкретнее не могу! – развела руками девушка. – Вы мне все уши прожужжали, что в чужую личную жизнь мне мой слишком длинный нос совать не стоит. И я вас, наконец, послушала.

– Как ты мне надоела! – неожиданно устало выдохнул демон и со всего размаху – Арха даже поморщилось, представив, какого его копчику пришлось – сел на землю. – Никакая ты не ведунья. Ведьма, самая натуральная.

– А сам ты себе не надоел? – негромко спросила лекарка, тоже усаживаясь на травку.

Правда, конечно, не таким экстремальным способом и щадя собственные чувствительные части тела. Кстати, сидя прудик и дефилирующую туда-сюда парочку, тоже видно было прекрасно. Ирраш и не прекращал за ними наблюдать. Просто глаз не сводил.

– Чего тебе от меня надо? – нехотя огрызнулся Ирраш.

– Мне? – удивилась лекарка и для уверенности даже пальцем себя в грудь ткнула. – Мне ничего. А вот тебе чего тут понадобилось? Не кажется, что выглядит это по идиотски? Сидишь в кустах, за другими подсматриваешь. Какой следующий умный поступок на очереди? Напишешь на стене: «Ллил – дура!» или чернил ей в чай нальёшь?

– Твоё какое дело? – вызверился шавер. – Хочу и смотрю!

– Так это-то и странно, – проникновенным шёпотом призналась Арха. – Взрослый, вроде бы, мужчина. А хочет – и смотрит. По-моему, это вуаеризм называется. Нет?

– Ты сейчас точно договоришься!

«А ведь договоришься!» – подтвердил здравый смысл.

– И кому от этого легче станет? Ты перестанешь трусить?

- Я не трус! – прорычал демон так, что синичка, невинно цвиркающая в кустах, собственными трелями подавилась.

Да ещё демон саданул кулаком по земле – только мох с былинками едва успевшей вылезти травы брызнули в разные стороны. Правда, удар вышел мягким и оттого неубедительным. Странно, что гуляющие у пруда его не услышали.

– А что? Уже обвиняли? Неужели Ллил? – съехидничала Арха, усилием воли заставляя уши принять нормальное положение и не жаться к голове.

На это шавер ничего не ответил. Отвернулся только.

– Знаешь что, Ирраш, мне, конечно, запретили в личные дела соваться, но я, все-таки, скажу. Слезь с креста. Место кому-нибудь другому понадобиться может. Я все понимаю. Ты у нас всегда один и всегда в стороне. И даже уже не упиваешься своей инаковостью и одиночеством, а действительно так живёшь. Только ты сам себе врёшь. Ты нужен и Дану, и парням, и мне. Именно ты. Такой, какой есть. Думаешь, я когда-нибудь забуду то, как ты ко мне в тюрьме приходил? Да никогда! Хоть урычись ты. Да и Данаш ту собаку в отцовском замке никогда не забудет. И никакие выплаты долгов тут не помогут.

– Про собаку-то ты откуда знаешь? – усмехнулся шавер, глядя на лекарку исподлобья.

– Ведающая я или погулять вышла? Только я ещё одну штуку знаю. Ей, – Арха махнула рукой в сторону пруда, – ты тоже можешь стать нужным. И не надо мне тут сопли лить про то, что ты ей ничего дать не можешь и не такой ей нужен. Мне кажется, что именно такой. Надёжный, как стена и верный, как… Как шавер. Вот и все.

– Тьма! Я поражён! Какая ты, оказывается, умная! – ведунья не поручилась бы за демона, но вот её он немало удивил. Оказывается, в личном иррашевом наборе эмоций ещё и сарказм имелся. – И как я это раньше не замечал?

– Главное, что заметил, – заверила его лекарка. – Вот Дан об этом давно говорит.

Кажется, ушастик хотел-таки послать Арху вместе с её умными советами куда подальше. Но дикое ржание, треск ломающихся кустов, грохот копыт и проклятья, от которых, кажется, небо покачнулось, его пожелания заглушили.

На просеку, вырубленную крестьянами, опасающимися пожаров, из-за деревьев выломился конь. Кажется, животное просто обезумело. Клочья пены разлетались с оскаленной морды. Выкаченные, побелевшие глаза не видели – лошадь перла напрямик, не замечая ни веток, ни пней. Всадник, прижавшийся к взмыленной, выгнутой дугой шее, держался уже даже и не за повод, а за гриву.

И вот в тот самый момент, когда конь, ещё больше напуганный солнечным светом, насквозь прошивающим просеку, встал на дыбы, замерев свечкой, седло, странно накренившись, соскользнуло на землю. И наездник, не удержавшись, свалился вместе с ним. Да так и остался лежать, раскинув руки крестом.

Арха ахнула и замерла испуганно, таращась на рога, круто выгибающиеся над травой.

Ирраш ахать не стал. Вскочил, подбежал к упавшему, встав на колени. Демоны, взявшиеся, кажется, просто из воздуха, окружили их. Лошади топтались, нервно косясь и всхрапывая. Только ведунья никак не могла заставить ноги двигаться.

– Арха, подойди сюда! – властный и раздражённый голос Дана, вывел лекарку из ступора.

– А там… кто? – промямлила девушка, таращась на мрачного лорда Харрат.

– Его Высочество. Ты можешь побыстрее шевелиться?

Да, вот теперь лекарка могла не только шевелиться, но и соображать. Не все, правда, но мозгов на то, что упавшему, наверное, помощь может понадобиться, хватило.

Впрочем, кронпринц уже и сам начал приходить в себя, мотая башкой, как удивлённый баран, и пытаясь сесть. На замечание о возможном сотрясении мозга и последствия встряхивания головой, Адаш выдал такую тираду, что у ведуньи пропало малейшее желание хоть что-то советовать наследнику престола. Буркнув: «Были бы мозги – было б сотрясение!» – Арха убедилась, что у венценосного хаш-эда вообще, кажется, только гордость и пострадала. По крайней мере, лекарку он отпихнул с такой силой, что она сама на задницу приземлилась.

И обиделась. Смертельно.

– Подпруга лопнула, – констатировал Адин, крыльями вокруг принца не махавший, а с интересом, присев на корточки, разглядывающий седло.

– И лошадь понесла, и подпруга лопнула? – хмыкнул Дан. – Странно, почему ещё дерево не рухнуло. Или волчья яма на пути не попалась.

– До, сделай милость, заткнись! – вежливо попросил Его Высочество.

Ведунья ни сразу и поняла, к кому это Адаш обращается. Пришлось поворочать мозгами, чтобы вспомнить – это Дана так прозвали. Между прочим, в честь сказочного лисёнка. Видать, рогами принц приложился все-таки крепко. Иначе с чего ему детские прозвища вспоминать?

***

Дан расхаживал по кухне из угла в угол – от печки к двери и обратно, как маятник. Его несчастная шевелюра, которую демон то и дело раздражённо трепал, походила на мочалку. Но на принца, спокойно сидящего в углу, вытянув ноги до середины комнаты, это ни малейшего впечатления не производило. Он был безмятежен и тих. Архе даже приходилось периодически заглядывать ему в лицо, чтобы убедиться: Его Высочество не спит, и в обморок не отправился.

Всех прочих, включая пса, эти двое Невероятно Важных Лорда выставили из дома вон. Наверное, дабы не подслушали Очень Важных Государственных Тайн. Вообще-то, лекарка пребывала в уверенности, что у гвардейцев друг от друга секретов нет. Оказывается, она ошибалась.

Саму же Арху оставили под предлогом того, что кто-то должен был держать мокрое полотенце на шишке, украшающей венценосную голову. И периодически смачивать тряпку в холодной воде. Наследник такими будничными вещами себя утруждать не спешил. Только буркнул: «Ты же все сам потом ей расскажешь!».

Ведунья могла бы возразить, что, вообще-то, Дан с ней секретами делиться никогда не стремился. И если она его начинала расспрашивать, то в ответ чаще всего слышала: «Тебе-то зачем вся эта муть?» и «Это слишком нудно. Не забивай себе голову!». Но уж коли появилась возможность подслушать на законном основании, то зачем себя подобного шанса лишать? Тем более, хаш-эд промолчал и на её присутствие вроде бы согласился.