Судьба Убийцы (ЛП)

Я не видела тела, но я чувствовала, что он мертв, хотя объяснить это было невозможно.

- Волк-Отец! - позвала я вслух. Ничего. Боль утраты захлестнула меня с ошеломляющей силой. Мой отец мертв. Он провел в пути много месяцев, чтобы найти меня, а вместе мы пробыли едва ли полдня. Все, что мне осталось – эти предметы, которые он пронес с собой в такую даль, наверное, потому, что считал их важными. Среди них – мамины свечи.

Я стала рассматривать остальные вещи, вытерев слезы его рубахой. Он был бы не против. Под парой заношенных штанов я увидела знакомый пояс. А рядом – мои книги.

Мои книги?

Я была потрясена. Оба дневника – дневной и ночной со снами. Значит, он нашел их в моем тайнике за стеной его кабинета и нес все время с собой. Читал их? Ночной дневник упал, раскрывшись на странице со сном про свечи. Я поглядела на картинку, которую нарисовала так давно, потом на лежавшие рядом свечи. Теперь понятно. Я закрыла дневник со снами и взяла второй, почитала пару страниц, потом тоже закрыла. Это больше не мое. Написано кем-то, кем я была когда-то, но больше уже не буду. Внезапно я поняла, почему мой отец жег свои рукописи. Эти ежедневные заметки принадлежали руке того, кто исчез вместе с моими мамой и папой. Мне захотелось сжечь обе книги, устроить им погребальный костер – чего так и не получилось сделать для родителей. Я бы отрезала пару прядей в память об исчезнувшей девочке и о человеке, который пытался стать ей хорошим отцом.

Рядом лежали разбросанными и другие вещи.

Это же его штучки! – дошло до меня вдруг. Ножички и флакончики, всякие смертоносные приспособления. Несколько маленьких мешочков. Я улыбнулась: мне довелось убивать меньшим. И он бы гордился мной.

Я безумно устала, но меня продолжало окатывать непредсказуемыми волнами чувств, которыми был обуреваем корабль. Конечно, мне нужно было поспать, но я знала, что не смогу. Волк-Отец велел бы отдохнуть как можно лучше.

Взяв с собой сверток со свечками, я залезла на верхнюю койку и уже улеглась, но тут моя голова стукнулась обо что-то твердое под подушкой. Я уселась и подняла подушку. Там, завернутый в ночную рубаху, лежал стеклянный сосуд с чем-то странным. Я взяла его – пришлось ухватить обеими руками. Сосуд был тяжелый, и когда я его двигала, содержимое лениво перекатывалось, переплетаясь и закручиваясь серо-серебристыми разводами. Что-то внутри меня узнало эту субстанцию, и что-то в ней узнало меня. Даже за стеклянной стенкой она тянулась ко мне, и я ничего не могла поделать, кроме как ответить ей тем же.

Оторопело сжимая тяжелый сосуд, я вдруг ощутила жар того безумия, что охватило меня, когда я наступила порезанной ногой на змеиное зелье. Прямо за стеклом, под моей ладонью, неведомая сила манила и звала меня. Я могла завладеть ею. Вскрыть склянку, окунуться в эту мощь – и все станет мне подвластно. Я смогу, как Винделиар, повелевать людьми, и они уверуют во все, что я пожелаю. Содрогнувшись, я поскорее уронила сосуд на постель и уставилась на него, позабыв про слезы. Отец нес ее с собой, эту жуткую вещь – зачем? Он использовал ее? Ему нужна была сила подобного рода? Я снова вытерла его рубахой свое мокрое лицо. Он умер, и теперь я никогда не узнаю ответов на свои вопросы. Достав свечи, я набросила рубаху на сосуд, чтобы он больше не притягивал взгляд.

Я слезла и села на нижней койке. Посмотрела на свои грязные ноги и ступни, свои загрубевшие от работы, измазанные сажей руки. Баккип. Найдется ли там место для меня? С палубы доносились топот и крики, настроение корабля изменилось – похоже, время для тихих маневров прошло.

И тут корабль взревел – чистый страх и ярость без слов.

- ПОЖАР! – это был человеческий голос, и я дернулась, душа ушла в пятки. Выглянув в оконце, я увидела, что нас окружили рыбацкие лодки, которые заняты были совсем не рыбной ловлей – оттуда люди метали что-то в наш корабль. Что-то разбилось и разлетелось на осколки прямо под моим окном. Я выглянула снова и разглядела лучника, стоящего в одной из лодок. Он натянул тетиву, а второй человек поджег его стрелу. Через секунду она летела в нас. Не знаю, попала ли она в корабль – языки пламени заслонили мне обзор. В один прыжок я достигла двери, распахнула ее и бросилась в полутемный коридор. Стали хорошо слышны крики команды:

- Они перерубили якорный канат!

- Огонь уничтожит живой корабль, тушите его!

- Где Пчелка? – голос Любимого. Никто ему не ответил.

- Здесь! – закричала я.

- Пчелка! Пчелка! – это Пер, который с шумом обрушился из сходного люка навстречу мне. – На корабле пожар! Тебя надо посадить в шлюпку!

- А потом куда? – крикнула я в ответ. – На берег? Эти люди поймают меня и убьют!

Мое предчувствие оправдалось, этот корабль не был безопасным местом. Нам было некуда бежать. Мы с Пером уставились друг на друга. Стук сердца пульсировал у меня в ушах.

Ужасный вопль, глубокий и резкий, раздался на корабле. То есть, изнутри корабля. Вопила каждая доска, и от этого сотрясались мои кости. Но куда хуже была волна боли, которую обрушил на меня корабль. Совершенный сгорал заживо. Это была не телесная боль, а боль от навеки утраченной возможности: он перестанет быть кораблем, так и не успев стать драконом.

Пер дотянулся и схватил меня за руку:

- Сначала не дадим тебе сгореть, потом решим, куда идти!

Я вырвалась и повернула обратно в каюту.

- Я не побегу, у меня есть другая идея.

Забравшись на верхнюю койку, я взяла тяжелый сосуд. Пер уставился на меня.

- Я знаю, как это использовать, - объяснила я, уже чувствуя тайные нашептывания. Служителям не взять меня. Я велю им прыгнуть за борт и утонуть, и они послушаются.

- Что ты собираешься сделать? – в ужасе прошептал Пер, а потом рявкнул: - Не смей! Ничего не делай с этой штукой! Она убьет тебя! Шут обмакнул туда пальцы, и ребята из Дождевых Чащоб сказали, что это его убьет…

Я протиснулась мимо него, обняв тяжелый сосуд, и поспешила на палубу. Его предостережения меня не касались, это точно. Я видела, что Винделиар делал со змеиной слюной. Эта штука другая, сильнее и чище. Я точно не знала, как ее применить. Выпить? Пер сказал, Шут обмакнул в нее пальцы. Может, вылить себе на голову?

Я почти достигла трапа, ведущего на палубу, но тут сверху спрыгнул человек, глубоко присев, чтобы удержаться от падения. Он выпрямился и взглянул на меня. Светло-голубые глаза на измазанном сажей и опаленном лице, надо лбом сгорели волосы - он словно явился из ночных кошмаров. Вытаращив глаза на то, что я несла в руках, он закричал кому-то наверху:

- Оно здесь, оно у нее!

Еще один человек спрыгнул и приземлился рядом с ним. Половина его лица была покрыта волдырями, а одну руку он баюкал у груди – ее плоть была месивом волдырей и горелой ткани рукава.

- Мне это нужно, девочка. Янтарь рассказала мне о нем, когда я вез ее на лодке в Клеррес. Оно для корабля, ему нужно Серебро.

- Бойо! – в ужасе воскликнул Пер, заслонив меня собой. Я сильнее прижала сосуд к груди. То, что было внутри, пело мне – власть и сила, они мои.

Корабль снова взревел. Рев пронесся от носа до кормы и отозвался эхом внутри меня. Я была сама не своя от его отчаянья, которое отразилось даже на лицах мужчин, преградивших мне путь.

Тот, что был с обожженным лицом, быстро заговорил, и голос его дрожал:

- Огонь распространяется, Пер. Нам его уже не затушить. Они что-то подмешали, вода его не заливает. Уводи девочку с корабля. Но это Серебро… оно мне нужно. Для Совершенного. Если он не превратится в драконов прямо сейчас, он затонет здесь и будет потерян навеки. Янтарь рассказала, где спрятала его. Совершенному обещали это Серебро, если он поможет тебе.

Второй мужчина протянул ко мне руки.

- Девочка, пожалуйста. Тебе Серебро ни к чему, это яд для тебя. Но, может быть, его хватит, чтобы он освободился!

Если я возьму его себе, то смогу заставить их подчиняться. Всех их заставить. Я буду как Винделиар, только гораздо сильнее. Я буду как Винделиар…