Корона на троих

- А вот и знаю, - отрезал Тадеус. - Они пытали короля Фумитория шесть месяцев, а он все это время смеялся им прямо в лицо!

- Он не мог смеяться шесть месяцев, - заметил Арминтер. - У него бы сел голос.

- Ну и сел, - сказал Тадеус. - Так он шепотом смеялся.

Данвин остановился послушать. Почти все сведения по истории, географии и политике он получил, слушая этих старых чудиков, постоянно собиравшихся на скамейке.

- Гудж просто оттяпал ему голову, - настаивал Фернанд. - Он не мучил короля шесть месяцев.

- А вот и мучил, - настаивал Тадеус. - А старый Фумиторий смеялся.

- Шесть месяцев? - допытывался Беризариус.

Тадеус уступил:

- Хорошо, может быть, он иногда прерывался. Надо же человеку есть и спать. Так что я полагаю, даже старый Фумиторий смеялся не все время.

- Да уж, с росомахами не посмеешься, - вставил Арминтер.

Тадеус согласился:

- Верно. Над росомахами нельзя смеяться, они от этого сатанеют.

- А я говорю, он отрубил ему голову мечом - и все, - объявил Фернанд. - И не было там никаких офигенных росомах.

- Ну и ерунду ты говоришь. Его мучили шесть месяцев, а он смеялся над ними, - оборонялся Тадеус. - За исключением росомах.

- Отрубил ему голову, объявил себя королем, а потом уложил его дочку в койку, вот и все, на что Гудж оказался способным, - доказывал Фердинанд. - И никто никого не мучил.

Старый Беризариус внес предложение:

- Ладно тебе, ведь в точности неизвестно, что он делал с бедной королевой Артемизией. Ее он, может, малость и помучил.

Арминтер согласился:

- Ну, это естественно: мужик всегда мучает свою жену.

Тадеус тоже согласился:

- Я думаю, это нормально для тех, кто может позволить себе такое дело. Им не надо беспокоиться, убрано ли в доме и приготовлен ли ужин.

- Ха, - процедил Феранд сквозь зубы. - Ты бы уж помучил своих жен, ежели бы возможность была.

- А вот и нет, - обиделся Беризариус. - Мы не кучка горгорианских варваров. - Он оглядел остальных, ожидая поддержки.

Наступила испуганная тишина.

- Про жен не скажу, но я не стал бы отрубать голову ее отцу, - наконец произнес Тадеус.

Арминтер запротестовал:

- Но ты же сказал, что Гудж и не делал этого, а только мучил старого короля шесть месяцев.

- Мучил, мучил! Вы меня совсем запутали. Он мучил Фумитория шесть месяцев, а потом он отрубил ему голову!

- Чего? Кто отрубил Гуджу голову?

- Это Гудж отрубил голову Фумиторию!

- А раньше ты говорил не так.

- Нет, так.

Данвин начал терять нить разговора.

- Он отрубил голову Гуджу и тогда, значит, женился на Артемизии?

- Правильно. Чтобы мучить свою жену.

- Кто же женится на Фумитории, мучителе женщин?

- Он не мог жениться на Артемизии: она его дочь.

- Дочь?

- Верно, поэтому Гудж и обезглавил Фумитория: чтобы жениться на его дочери.

- А о чем ты только что говорил?

- Когда?

- Про свою жену, о мучениях.

- Какие мучения? Я же не женат.

У Данвина голова пошла кругом. Он решил, что на сегодня хватит, и направился в маленький пивной бар при гостинице. Селение Вонючие Ягоды было слишком маленьким, свечной лавки никто не держал, и жена содержателя гостиницы Арметта раз в неделю варила воск и продавала свечки прямо на кухне.

В баре за одним из трех больших столов сидел незнакомый мужчина. Данвин вежливо поклонился и стал высматривать Арметту.

В следующий момент женщина вышла из кухни с кувшином эля в одной руке и глиняной кружкой в другой. Она поставила все это перед путником и вытерла руки о юбку.

- - Пиво прекрасное. Пейте! Мой муж - лучший пивовар в тутошних горах! - На ее лице расплылась широкая улыбка.

Арметта все делала широко.

Данвин помахал ей:

- Привет! Одо послал меня за свечами.

Путник, наливавший пиво в кружку, повернулся, чтобы посмотреть на Данвина.

Неожиданно он вытаращил глаза и чуть не разбил кувшин.

- Свечи? - Арметта нахмурилась.

- Верно, дюжину свечей.

- Это стоит два медяка.

- Я даю три, - ответил Данвин, смутно понимая, что следует торговаться.

Женщина фыркнула:

- Заметано, - и протянула руку. Данвин пересыпал медяки в ее ладонь.

- Сейчас принесу, подожди.

Арметта проплыла на кухню, а путник все пялился на Данвина, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Наконец мужчина сделал приглашающий жест:

- Присаживайся, паренек.

Данвин заколебался.

- Садись, - повторил незнакомец, указывая на стул рядом с собой.

Данвин медленно сел.

- Как тебя зовут?

- Данвин.

Путник нахмурился.

- Это гидрангианское имя или горгорианское?

- Понятия не имею. Но оно мое, и точка. - Путник продолжал разглядывать его, и Данвин добавил:

- А как вас зовут?

- Фрэнк.

- Это гидрангианское имя?

- Да, - резко ответил мужчина.

По его тону Данвин догадался, что сказал что-то не то. Извинение могло прозвучать совсем уж бестактно, поэтому он протянул:

- О-о!

Путник снова вытаращил глаза, и Данвин заерзал на стуле.

- Ну, - сказал он отчаявшись. - Вы откуда-нибудь отсюда?

- Нет, - ответил человек, назвавший себя Фрэнком. - А ты?

- Да, я да.

Путник усмехнулся:

- Ты поразительно похож на одного человека.

- Правда?

Мужчина кивнул - медленно, один раз.

- А это хорошо или плохо?

- Не знаю. Но, может, вы родственники?

- Сомневаюсь, - неприветливо буркнул Данвин.

- Да? А у тебя есть семья?

- Небольшая.

- А кто твои родители?

- Мой отец - Одо, он пастух. А матерью была Одри, овечка.

- Вечка?

- Овечка. Овца.

Потрясенный Фрэнк не верил своим ушам:

- Твоя мать - овца?

- Была. Она давно уже померла.

- Но ты не похож на овцу.

Данвин передернулся.

- Я пошел в отца.

Фрэнк помялся.

- М-м. По-моему, люди и овцы не могут, м-м, сопрячься.

- Не могут что?

- Я говорю, овца не может родить человечье дитя.

- А-а. - Данвин немного подумал и пояснил: - Папа Одо никогда не говорил, что Одри была моей действительной материнской матерью. Просто она меня выкормила.

Фрэнк кивнул.

- А ты уверен, что Одо - твой настоящий отец?

- Конечно, зачем бы ему еще меня содержать?

Фрэнк заколебался.

- Значит, это просто совпадение. Поразительно. Вы похожи как две капли воды. Я поклялся бы, что у вас один отец.., было много женщин.., или, может, Черная Ласка...

Данвин удивленно заморгал.

- Э? Ласки слишком маленькие, чтобы покрыть овец. А Одо не стал бы.., ну, я имею в виду, зачем ему ласка, если есть овца?

- Нет, нет, не настоящая ласка.

- А кто же? На кого я, по-вашему, похож?

- Это только предположение, мальчик. Но вы с ним очень похожи.

- Кто мы?

- Ты и принц Арбол.

В первое мгновение Данвин просто таращился на незнакомца, затем его брови гневно сошлись на переносице.

- Издеваешься надо мной?

- Нет, нет, вовсе нет!

- Ты думаешь, я поверю, что такой мелкий валух, как ты, знает принца Арбола или что я выгляжу как королевский сын, живущий в кружевных дворцах?!

Рот Фрэнка приоткрылся, но он не произнес ни слова. Данвин сжал кулаки.

К счастью, в эту минуту в зал вошла Арметта с дюжиной свечей, связанных в одну гроздь необрезанными фитилями.

- А вот и мы, Данвин!

Данвин повернулся, схватил свечи и выскочил вон без единого слова.

Принц Арбол, как же, держи карман шире! Все говорят, что принц - изящный красивый юноша, унаследовавший утонченные манеры от своей старогидрангианской матери. И этот пустомеля утверждает, что Данвин, сын Одо и Одри, похож на него как две капли воды!

Фрэнк просто смеялся над ним. Конечно, он невежественный пастушонок, а не разодетый горожанин.

Совершенно сбитый с толку Фрэнк смотрел, как Данвин сердито шагает по улице. Он не понимал, почему мальчик обиделся.