Улей (СИ)

После жаркого танца любви мы лежали и молча смотрели в глаза друг другу. Она спустившееся с небес божество, разделившее почему-то со мной ложе. Ни у одного человека не было такой тяги к жизни, хрупкости и вместе с тем негнущейся воли как была у нее. Она единственная смогла сломить в себе чужую волю и прогнать дух повелителя. Все-таки люди это не безропотная и управляемая скотина, но врядли хоть один из них понимает свое счастье, от осознания, что где-то рядом есть такие как она…

— Это было совсем не больно повелитель, — прошептала она прервав поток моих мыслей. — Мне говорили что первый раз, очень больно…

— Милая, я же сказал что не причиню тебе боль…

— Саша… Я не знаю кто ты, и не хочу знать. Но я тебе верю. Я прошу, если можешь, ни убивай никого… Это губит душу.

— Да милая, не буду… — согласился я поцеловав ее в губы. — Знаешь я жалею…

— О чем? — спросила она широко распахивая глазки.

— Ты у меня не первая… Об этом я и жалею. Успокойся милая, не плачь, зато ты в моей жизни единственная… Не плачь засыпай.

— Хорошо мой повелитель…

— Я не твой повелитель.

— Ты всегда будешь моим…

Она заснула раньше чем договорила, а я еще долго лежал глядя в потолок. Судьба, или сам Бог, подарили мне новый шанс. И его нельзя потерять.

Глава 11 Свобода

Я попал в другой мир, в другой… В совершено другой, в сказочный, совершенный. Проснувшись утром и не обнаружив рядом Машу, испугался до ужаса: неужели все это мне лишь приснилось? Но когда она, лучезарно улыбаясь, вошла в комнату с подносом в руках, сомнения, в том, что я самый счастливый человек на Земле, больше не появлялись. На весь этот день я забыл, что значит тревога, напряжение и печаль. Планы, власть, Омега, повелители — все это более не было мне интересно. Подобно ребенку получившему новую игрушку, я не вспоминал о прочем. Но сравнивать Машу с игрушкой — кощунственно даже для меня. Она не игрушка, она моя судьба…

Улыбаясь ее маме как своей, я вместе с Машей приготовил для всех обед. Потом потянул ее по магазинам, кинотеатрам, ресторанам. День пролетел в мгновенье ока, словно только вот проснулся, увидел ее улыбку, вдохнул аромат принесенного ей кофе, и снова увидел ее смеющиеся глаза, только солнце уже заходит, а на улице, где сейчас мы стоим, сами собой зажглись фонари.

— Маша, ты самая красивая девушка на свете, — шептал я, боясь что чудесное видение исчезнет вместе с последними лучами тающего солнца.

— Ты мне льстишь Саша…

— Любимая, почему мне кажется, что ты оставляешь что-то недоговоренным?

— Я… Я не знаю как к тебе относится. Как к любимому мужчине или как к какому-то спустившемуся с Олимпа богу…

— Маш, я человек такой же как и ты… Если порежусь — потечет кровь, а если ты на меня накричишь могу и заплакать.

Она оторвала голову от моей груди и вскинула распахнутые глаза к моему лицу:

— Правда? Ты правда будешь плакать?

— Думаю да Маша, я не смогу перенести твое во мне разочарование.

— Ты не похож на человека который может плакать… Ты давно…

— Давно ли мои щеки чувствовали слезы? Ты это хотела спросить?

Она кивнула.

— Несколько лет назад, когда впервые убил человека…

Она опустила голову:

— Пойдем домой милый, не будем портить этот прекрасный вечер, но обещай, что расскажешь мне об этом…

— Обещаю.

Она улыбнулась, грусть в глазах уступила место счастью:

— Пойдем, мама наверно уже заждалась.

Пока вела меня к своему подъезду, я думал о том, что впервые солгал своей половине. "Я такой же человек как и ты" — сказал я, но разве это так? Человек ли я вообще? Им я себя не чувствовал уже несколько дней. Солгал ли я Маше? Лгал ли я себе? Повелитель. Тот ученый из Омеги был уверен что подобные мне — нелюди.

Повелитель — бессмертное существо, несущее человечеству рабство для тел и душ. Его так учили. Вдалбливали это учителя в спецшколе Омеги, вдалбливали до тех пор, пока у него эти слова в сознании перестали подвергаться сомнениям. Повелитель — враг, нелюдь которую нужно уничтожить во благо человечества.

Он был под моим контролем минут пять, то время — пока вместе с Грушницким уезжал из разрушенного филиала в грузовике. И если бы не тот вертолет, кто знает что бы еще о себе удалось бы узнать. Может быть, я как человек укушенный летучей мышью, преображаюсь сейчас во что-то другое, в то что будет спать днем, а ночью пить у людей кровь…

— Милый, ну ты будешь есть? Борщ сейчас остынет…

— Прости Маша, я зачарован твоей красотой.

— Перестань и давай ешь… — сказала она сурово, но видно что где-то прячет рвущиюся наружу широкую улыбку.

— Ммм, как вкусно. Если бы ты знала, как давно я не ел домашнего борща.

Зазвонивший в кармане мобильный телефон заглушил слова Маши. Круг людей с которыми поддерживаю общение у меня довольно ограничен, ношу его с собой в основном вместо часов, а увидев на дисплее сообщение о подавление номера, крайне удивился:

— Слушаю.

— Александр Ворон? — спросили там женским голосом.

— Да это я.

— Вас ждут завтра в восемь утра в управлении ФСБ по адресу Кронверный проспект сто девятнадцать.

— Но…

— Капитан, управление сейчас находится там. Вы будите?

— Да я буду.

— Спасибо, конец связи.

Усилием воли заставил мозг работать. Если это агенты Омеги — я труп. Если вправду ФСБ — еще по барахтаюсь… Но тоже недолго.

— Проклятье…

— Милый, — раздалось над ухом, — что случилось?

— Вызывают на работу…

— А где вы работаете молодой человек? — спросила сидевшая за столом старушка.

— В спецслужбе… — начал я и осекся. Если она сопоставит меня с недавно ворвавшимся в дом Грушницким… Ничего серьезного, но тем не менее будет неприятно. — Вы же знаете какой вчера был теракт… Вот и собирают всех.

— Ой, Александр, — произнесла она покачивая головой. — Действительно ужасно. Хорошо, что вас там не было…

— Угу… Маша, я наверно поеду к себе, завтра вставать в шесть.

— Мне тоже милый. Я с завтрашнего дня выхожу на работу…. Пожалуйста, переночуй у нас. Правда, мама?

Женщина в инвалидной коляске на мгновенье отвернулась:

— Ты же знаешь, дочь, что я не одобряю отношения до свадьбы…

Маша сникла, а я, стремясь утешить, машинально положил ей на талию руку.

— Но, — продолжила старушка, — нравы сейчас другие, а ты вполне взрослая. Я вам не буду мешать. Спокойной ночи молодые.

— И вам…

Все же я не боялся. Вероятность что это агенты Омеги, близка к нулю. Действительно, им проще пленить или убить меня сейчас в квартире, чем ждать, когда, и если, я приеду по адресу. Значит, сделал правильный вывод: ФСБ проводит разбор полетов, подсчет и перегруппировку оставшихся сил. Значит, как я надеялся, авибомба не захоронила сведения обо мне… Ой как плохо.

Я должен поехать завтра утром по этому адресу даже не смотря на то, что меня могут расколоть в два счета. Намного больше рискую, если останусь в тени,… тогда как управление нуждается во всех сотрудниках. У них наверняка сейчас там хаос и паника, так что, возможно, все обойдется. Но если меня ищет Омега… То что русскоязычный филиал разорен — значит мало. Такая мощная организация наверняка быстро его восстановит, а для поисков обидчика задействует дополнительные силы.

А еще есть эта, сидящая напротив и молча смотрящая мне в лицо, девушка. Ее фамилию и имя в разговоре с центром Омеги «засветил» Скляревский. Именно за ней в этот город прилетали два агента, и именно с нее ищейки Омеги начнут в первую очередь. Должен быть способ вывести ее из игры, при этом не убивая… Думай Ворон, думай!

Кажется, я загнан в угол, нет даже времени на продумывание плана и поиска удачного хода… Выигранное у противников время потерял на воркование с любимой, и чует сердце, за это скоро поплачусь…

— Милый, не знаю о чем ты думаешь, но на Руси есть поговорка, что утро мудренее вечера. Пойдем спать?