Город призраков

— Доброе утро.

Дед приподнял свою чудную шляпу и церемонно кивнул. Сергей продолжал:

— Извините, я издалека, а карту… потерял. Это я куда приехал?

Старик дикому вопросу не удивился:

— Дык, в Кякисалми, внучек.

— Да? — окончательно растерялся Серега. — Яже был тут когда-то! Где город?

Он смотрел на маленькие деревянные домишки у самого берега, на довольно большой причал — и ничего не узнавал.

— Где же город?!

— Какой такой город, — старик произнес это без всякого выражения. — Вишь — трубы. Там был город, но еще когда ты не родился!

Серега с трудом сдержался, чтобы не заорать на деда. Он был близок к панике.

— А… что же делать…

— Не задерживайся, внучек. — На удивление ясные, пронзительные глаза старика буравили Серегу, наводя на него ужас. — Вон в том крайнем домике тебе продадут бензин. И уезжай отсюда как можно быстрее, идет шквал…

Почему, собственно, он должен ехать на «казанке»? Если ожидается шторм, Серега больше на Ладогу не сунется, он уже устал от неприятностей. Лучше он оставит лодку на причале и вернется в город на электричке. Деньги и документы у него с собой, в непромокаемом пакете. Заодно посмотрит, что там произошло.

Длинный полусгнивший пирс никем не охранялся. Сергей завел «казанку» на веслах поближе к берегу и привязал к ржавому металлическому кольцу. Вокруг — ни души. Он сошел на болотистую, заросшую травой тропинку (мельком удивился, какая густая здесь выросла трава — сейчас, в апреле!) и поднялся по склону наверх, к домикам, вблизи еще более страшненьким, чем с воды. Примерно половина из них оказались покинутыми, двери были заколочены, некоторые окна зияли незастекленными дырами.

Прямо за этими домиками начинался нехоженый лес. Тоже невообразимо зеленый, листья распустились, трава выросла довольно высокая, даже цветы какие-то цвели — Сергей подумал, что здесь, наверное, случилась экологическая катастрофа. В глубь леса вела одинокая дорожка. Серега решительно направился по ней, определив, что наверняка выйдет к станции. Хотелось побыстрее покинуть странный поселок — от Приозерска здесь практически ничего не осталось.

Вскоре тропинка пошла наверх, болотистая почва кончилась, и он увидел каменистые насыпи, поросшие иван-чаем, еще не распустившимся. Он взбежал на насыпь, подошел к ее краю. Глянул вперед. Между двумя невысокими холмами лежала железная дорога.

Но… Сергей замер, не решаясь поверить своим глазам. Рельсы не блестели на солнце, он вообще не видел никаких рельсов. Лежали только полусгнившие деревянные шпалы, заросшие мелкими стрелочками низкой травки. Он еще подумал, что летом, когда трава разрастется, она полностью скроет старые, потемневшие от времени деревяшки. Они, как клавиши, стройной шеренгой разбегались в обе стороны, теряясь за поворотами. Уходящие в бесконечность остатки бесследно сгинувшей железной дороги.

Для чего-то спустившись, Сергей подошел к шпалам и нерешительно постоял возле них. Он не знал, что делать дальше. Стоял, ковыряя носком кроссовки гнилое дерево. Потом повернул назад, к Ладожскому озеру. Почему-то оставаться в Кякисалми, этой безлюдной пустоши, было страшно.

Он немедленно поедет в Питер. Неизвестно, что ждет там, но наверняка не такая безлюдная жуть. Похоже, у него крупные неприятности. Ничего… это все равно лучше, чем умереть. И лучше тумана.

Он должен был погибнуть в баррантиде. Но почему-то оказался здесь — нормальный живой человек. В чужом мире, где все не так…