Операция "Бешеные лошади" (СИ)

Ты лежи, лежи, — остановил он шевельнувшегося было Сидора. — Поправляйся! А я пойду, скажу ребятам, что ты хоть и нехотя, но дал добро, — тяжело вздохнул он.

— На что? — тихим, злым голосом негромко поинтересовался Сидор.

— На то, что это всё твоим именем делалось, — мрачно буркнул Корней глядя ему прямо в глаза. — Так, мол, и так. За разбой и попытку грабежа честно нажитого тобой имущества, ты, барон такой-то, казнишь господ рыцарей позорной смертью — столбованием. И так будет с каждым, кто посмеет в твою вотчину сунуться. Вот и всё. Вроде это как бы разборки дворян между собою. И ребятам теперь спокойнее, не надо каждый раз за спину оглядываться, когда окажутся в западных баронствах или там, княжествах. И тебе, тож неплохо. Слава героя — победителя могучего рыцарского войска, тебе совсем не помешает, Икар ты наш неистребимый, — вставил он ядовитую шпильку тусклым, невыразительным голосом.

Да и рыцари к нам больше не сунутся. Ты в своём праве. Тебя пытались ограбить — ты отбился. А как и что — это твоё дело. Теперь это выглядит не как прогулка господ рыцарей за добычей к дикарям, а как ваши разборки между собой. Многим другим рыцарям это наверняка охладит головы. Может, больше и не сунутся.

— О, как! — тихим, злым голосом проговорил Сидор. — А то, что я никакой, нахрен, не барон? Никакой, нахрен, не рыцарь? Что меня в эти долбанные рыцари никто не посвящал, мать вашу. Это уже как бы и не в счёт?

Только и всего, что не успел законным образом снять с себя этот бл…дский титул, а твои курсантики уже вовсю принялись этим активно пользоваться. Решили на меня повесить что сами натворили, а потом испугались последствий? — зло прищурил он глаза.

— Сделанного не воротишь, — хмуро бросил Корней, упрямо мотнув головой. — И теперь тебе придётся жить с этим.

— Я был против, — тихо добавил он. — Но, как оказалось, моё мнение даже не рассматривается. В этом вопросе я вдруг оказался никто. Всем оказывается за моей спиной вертят господа сотники и назначенные, как бы мне в помощь выборные от кланов. Я же выходит так, ширма.

Как мечом махать — слушают безпрекословно. А как стали делить трофеи и прочее — тут то оно и вылезло…

Господа сотники с выборными сами, без меня решили что и как делать, меня, как и тебя поставив перед фактом. И теперь тебе пути назад нет. Ты теперь барон, на веки веков, мать твою, — тихо выругался он. — Так что, поздравляю Вас, Ваше Сиятельство.

Снимешь с себя титул, любой шляхтич тебя тут же постарается прикончить, любыми путями. Это я тебе точно говорю. Шляхта не прощает чужих, поднявших на неё руку. Виноват ты не виноват — никто разбираться не станет.

А так, надежда какая-то есть. Крепкая такая надежда, каменная, неподъёмная, что шляхта эту пилюлю проглотит и особо докучать тебе не станет. Может, живой и останешься. Ты ведь теперь тоже…, - Корней замолчал, внимательно глядя прямо в глаза Сидору, — из них будешь. Шляхта!

— Бл. дь! — тихо, сквозь зубы зло выругался Сидор. — Ну, твари! Подставили! Славу палача на меня повесили. Мол, сначала утопил одних своих врагов, а потом остатки других на кол посадил. Так что ли? — бешеным зверем уставился он на Корнея. То что тот говорил, Сидор похоже не услышал. Или до него пока ещё не дошло.

— Так что ты смотри, — тихо проговорил Корней. — Всё теперь зависит от тебя. Как скажешь, так и будет. Скажешь что нипричём, карательный рейд поречной шляхты точно тогда на город обрушится. И тогда пострадают не только эти горлопаны из моих курсантов.

Так что думай!

Да и пленные амазонки боле не бузят, сидят словно мыши под веником. Видать участь рыцарей их сильно впечатлила.

Может, ребята оказались и правы, — тихо проговорил Корней, хмуро глядя на Сидора.

А чтоб тебе не было так грустно, они тебе сладкую пилюлю подложили. В качестве твоей личной доли трофеев и ещё как бы в подарок, выделили тебе все баронские печатки, снятые с убитых и казнённых, и все родовые мечи. Сотни полторы точно будет, если не больше, — скупо улыбнулся Корней.

А чтобы вашему сиятельству совсем кисло не было, отдали тебе в личное владение целых полторы тысячи пленных амазонок. Пусть, мол, господин барон делает с ними всё что хочет. С такой как бы подковыркой. Мол, барону Сидору постоянно не хватает людей для работы. Вот вылечит — будут ему работники.

— Бл. дь! — однозначно выразил всё что он об этом думает Сидор. — Соплюшки пятнадцатилетние много наработают.

На какое-то время в палатке установилось молчание, нарушаемое только жужжанием толстой, жирной мухи, которая так и зудела постоянно в шатре, уже буквально выводя Сидора из себя.

— Кто?

Сёмка Кривой, Игнат Мельник, два старостиных выкормыша из ваших, из землян, да Дзюба Беззубый, из чернореченцев, за главных зачинщиков будут, — тихо уточнил Корней, сразу же правильно поняв вопрос.

Круг собрали, любо прокричали вместе со своими подпевалами, и тут же, не откладывая, рыцарей жопой на кол и вдоль берега речки в рядок посадили, как кустики жимолости в парке.

Я и вякнуть не успел, Сколько ни кричал, что разобраться надо, кто виновен, кто нет, никто не стал меня слушать. Попробовал с твоими купцами рыцарей отбить, так нам таких кулаков насовали…, - Корней замолчал, замявшись. — Двоих наших: Сирко Бялого да Жижу Картавого, чуть ли не досмерти забили, как баронских прихвостней, а остальным тоже хорошо наваляли. Даже мне досталось, — мрачно буркнул он.

Тут, рядом с тобой многие из наших по лазаретным кибиткам до сих пор отлёживаются, — мотнул он нехотя головой куда-то в сторону.

Побили нас крепко, Сидор. Мало за нами людей оказалось. Да и из курсантов моих, — неожиданно поморщился он, — немногие меня поддержали, — тихо проговорил он, в упор глядя на Сидора. — Рано мы вылезли. Только разозлили этих, клановщиков. И голоса мы тут пока что не имеем, учти это.

Эти господа доорались уже до того, что вроде бы как это уже и не наш перегон выходит. Требовали и лошадей наших поделить.

Так что, зацепка с баронским титулом и с этой казнью, для нас…, - Корней выделил интонацией последнее слово, — для нас это похоже единственный шанс оставить за собой наши табуны. Побоятся огласки и не будут зариться на наших лошадей.

А то уже разговорчики поползли, что неплохо бы нам и поделиться маточным стадом. Мало им трофейных, никак от нашей элиты глаз оторвать не могут.

Я Сёмке с Игнатом, да Дзюбе уже намекнул, чем это может для них кончиться. Что если не заткнутся, ты прилюдно откажешься от якобы своего решения с казнью. Зубами поскрипели, сволочи, да тут же пошли на попятную, — Корней тихо, сквозь зубы грязно выругался.

— У собаки нельзя отобрать кость, поглаживая её по головке. Надо ломать ей челюсти, — медленно, чётко выговаривая каждое слово проговорил Сидор.

— Что? — непонимающе посмотрел на него Корней. — Какой собаки?

— Я сказал, — тихим, злым голосом начал Сидор, — что пока за нами нет реальной силы, так дальше и будет продолжаться. И чем больше мы раскидываем денег вокруг, тем всё хуже и хуже будут к нам относиться. Надо сосредоточиться и безжалостно отсекать все сопли что ранее у нас были. Никаких вась-вась и мур-мур. Они — мы, мы — они. Всё! И никак иначе.

Помолчав немного, он тихо спросил.

— На сколько человек мы можем реально рассчитывать?

— Сотни полторы моих курсантов, из тех кто как оказалось не прогибается под кланы, да на остатки от конной сотни твоих купцов, человек на сорок. Всё! — глухо отозвался Корней. — Две сотни против двух тысяч.

Поморщившись, Сидор хмуро поинтересовался:

— Почему ты их постоянно называешь моими? Они вообще-то сами по себе.

— Были, — мрачно буркнул Корней. — Были сами по себе, да теперь весь лагерь поделился на две части. Мы и они. И все расклады теперь ведутся чётко исходя из этого.

Оказалось, мои курсантики с самого начала затаили нешуточную злобу на твоих купцов за то что им по такой невероятной дешёвке достались такие хорошие лошади. А им ты отказал.