Ярче солнца (ЛП)

Снова и снова я создаю вирусы, которые активируются в определенные дни и в определенное время. Когда меня вызывают, я уничтожаю собственный вирус и заражаю компьютер новым, который запускается через пару месяцев. Меня спрашивают, почему я не могу починить компьютер раз и навсегда. Я отвечаю, что надо прекращать ходить по порно-сайтам, и тогда ничего не будет ломаться. На этом вопросы всегда заканчиваются.

Короче говоря, всего это хватает, чтобы пару лет не помирать от скуки. Как вдруг Датч снова оказывается в смертельной опасности. Я уже понял, что все испытания появляются на ее пути именно потому, кто она такая. Без сверхъестественной помощи никто не смог бы с такой завидной регулярностью попадать в неприятности.

Так уж исторически сложилось, что ангелы смерти долго не живут. Умирают в юном возрасте, а потом добивают свой срок службы, переправляя души между измерениями.

Откуда я все это знаю? Много учусь и многое вспоминаю. Например, кто я такой и откуда взялся. Если сравнивать, это как заново складывать разбитое стекло. Процесс медленный и мучительный. Каждая картинка, всплывающая в памяти, как острый осколок, который с трудом вписывается внутрь уже вставшего на место.

По ночам я снова и снова вижу ад. Нечеловеческие армии и эпические сражения. И эти видения удивляют больше других, потому что они обо мне. Не зря все шепчутся по углам, называя меня «дыханием дьявола». Я не человек. Точно не знаю, кто я, но знаю одно: что-то во мне с человеком не имеет ничего общего. Как нельзя назвать человеком и всю Датч целиком.

Благодаря способности незримо путешествовать по миру, я многому учусь. Оказалось, что стены и решетки тюрьмы для меня не преграда. Я могу отправиться куда угодно. Понял это, когда узнал, что Датч настоящая, а я, судя по всему, в буквальном смысле выходил из тела, чтобы ее найти.

Все думают, что у меня какие-то припадки. Берут анализы, но серьезных обследований госбюджет не предусматривает. Наверное, оно и к лучшему. Не думаю, что это на самом деле припадки. Уж точно вряд ли их можно объяснить с медицинской точки зрения.

Иногда меня притягивает против воли, и я теряю сознание. Крайне неуместно, потому что в глазах некоторых выглядит как слабость. Когда я в таком состоянии, любой может меня прикончить. А значит, я могу умереть, потому что кое-кто имеет склонность постоянно оказываться по уши в дерьме и на волосок от смерти.

Очередное открытие поджидает меня как раз в один из таких самых неудобных моментов. Вот я сижу на нарах и читаю, а через секунду стою перед Датч. Она в кампусе Университета Нью-Мексико. Само собой, на нее кто-то нападает. Во мне вспыхивает такая ослепительная ярость, что я даже не задумываюсь – сразу достаю меч и рублю мужику позвоночник. Но удивляет не это, а то, что меня позвала Датч. В прямом смысле слова вызвала. Неужели так было всегда? Так что здесь правда? Я сам ее искал все эти годы, или это она меня призывала к себе?

Поразмыслив, я прихожу к выводу, что оба предположения верны. Перед тем как оставить Датч разбираться с университетской охраной, я на прощение легким дуновением прикасаюсь к ее губам. А возвращаюсь с заточкой в груди. Подарочек от очередного молокососа из «Синдиката». Я-то думал, мы пришли к соглашению. Ну или хотя бы к взаимопониманию.

Пацана я не убиваю. Очередная стычка мне ни к чему. Зато во всех красках получаю доказательства того, какими негативными могут быть последствия смертельных опасностей, в которые постоянно вляпывается Датч. Для меня, не для нее.

Правда, я специально чуток разукрашиваю пацана. Ломаю нос. Может быть, чересчур сильно передавливаю глотку. А потом лично доставляю его «Синдикату». К сожалению, действовал он не по приказу, а по собственной инициативе. Очередной ублюдок в начале пути, который жаждет проявить себя. В ту ночь он сдох в луже собственной крови. И лужу организовал ему не я.

Через два с копейками года ко мне приходит Амадор. Вообще-то, он приходит каждый месяц, но этот визит особенный. Вполне мог бы попасть в мое личное дело как визит, когда я чуть не свернул шею лучшему другу.

- Меня повязали за нападение при отягчающих обстоятельствах, - рассказывает он. – Скорее всего мне светит срок.

Я смотрю на него так, будто не понимаю, о чем речь. Он же вот-вот женится! Его невеста беременна, а сам Амадор никогда не был таким счастливым, как сейчас.

Он откашливается. Барабанит по столу пальцами.

- Почему? – спрашиваю я.

- Потому что напал на офицера полиции.

- Нет. Я спрашиваю, почему ты рискнул всем, что у тебя…

- Он гребаный коп, Рей. Такой же человек, как мы с тобой. – Тут он серьезно ошибается. – Только тот еще кусок дерьма! Преследовал Бьянку, а когда она на него заявила, вместо того чтобы обо всем рассказать мне, пришил ей краденый пузырек оксикодона и арестовал.

Амадор сжимает кулаки, а на глаза от переизбытка эмоций наворачиваются слезы. Переживая за него, я до боли стискиваю зубы.

- Они думают, раз носят хреновы жетоны, то им закон не писан. ¡Cabrones, hijos de puta! Policías como ellos deben morir en un baño de sangre [7].

Амадор не замечает, как переходит на родной язык, а я думаю только о том, что в происходящем есть моя вина. Если бы Амадор знал, на что я на самом деле способен, то пришел бы ко мне, а не стал бы решать проблему собственными силами. Но я целиком и полностью понимаю, откуда у него взялась такая жажда крови. Я и сам был бы не прочь получить глоток-другой.

- Сегодня у меня получилось прийти только потому, - говорит Амадор, немного успокаиваясь, - что все произошло вчера вечером. В базе данных, видимо, пока ничего нет. Но вряд ли нам удастся снова увидеться. По крайней мере какое-то время.

Вот это меня беспокоит меньше всего на свете.

- Не знаю, куда меня пошлют, но надеюсь, что сюда, - невесело смеется Амадор, понимая всю иронию надежды на то, чтобы оказаться в самой охраняемой тюрьме штата.

- С копом я разберусь, - говорю наконец я.

- И как ты собираешься это сделать, сидя за решеткой?

Я молча улыбаюсь, и Амадор пожимает плечами, веря мне на слово.

- Только постарайся загреметь именно сюда. Если, конечно, твоего адвоката хоть кто-то станет слушать.

Амадор кивает. Вслух мы не прощаемся, потому что не знаем, когда снова увидимся. Амадор из хороших парней. Будь это не так, я бы понял с первой встречи. Он заслужил право на возмездие. А Бьянка – тем более. 

В тот же день, после обеда, я принимаюсь за работу. Из строя вышел один из компьютеров заместителя начальника тюрьмы, а охранник, приставленный ко мне, разбирается в этом не лучше белки. Я взламываю компьютер того самого копа и делаю так, что любому покажется, будто этот коп занимается распространением детской порнографии. Даже создаю левый банковский счет, на который отправляются несколько сотен небольших платежей со всего мира.

К тому моменту, как Амадору выносят приговор и он оказывается в тюрьме, копу светит срок в пару-тройку десятков лет. Еще и потому, что я решил приправить его «резюме» прозрачными намеками на торговлю наркотой и ловко спланированные вымогательства.

Глава 18

За пару простых щелчков «мыши» я отписываю Амадора к себе в камеру, и четыре замечательных года мы живем бок о бок в четырех стенах, пока его не выпускают по УДО. Я ужасно рад. Амадора давно заждались красавица-жена и маленькая дочь.

На волю он выходит, зная всю мою подноготную. Я решил ничего не скрывать. Сознаться во всем было трудно. Хотя Амадор реагирует лучше, чем можно было ожидать. Правда, поначалу считает, что мне позарез нужен мозгоправ и лечение соответствующими препаратами, но вскоре сам видит правду.

На его глазах во дворе назревает резня. Я иду сквозь толпу и трогаю за плечо каждого, кто встречается по пути. Они падают на землю, как домино, пока я не дохожу до главарей обеих банд, готовых поубивать друг друга.