Кровавый камень

Хозяин откланялся и вышел гордым, но не совсем твердым шагом. Уже в коридоре лорд смачно рыгнул, а в зале, услышав это, беззлобно засмеялись гости.

Терес чертыхнулась и, покусывая костяшки пальцев, устремила на длинноногую рабыню сердитый взор.

— Этот жирный козел делает подарки с такой же охотой, с какой подыхающий от голода пес уступает отбивную бродячей кошке! — проворчала она. — Иди в мои покои, Космаллен. Я научу тебя приятным играм, узнав вначале, что за интриги плетет мой дражайший отец. — Небрежно кивнув гостям, Терес покинула комнату.

Космаллен умоляюще взглянула на бывшего господина, но Лайан лишь пожал плечами и уставился в свою чашу с вином. Мрачно размышляя об обещанной красивым девушкам незатейливой жизни при богатых дворах вроде Бреймена, она отправилась на поиски покоев новой госпожи.

— Несколько необычные… нравы, — заметил после паузы Лайан. — Что случилось с хваленой строгой моралью Воллендана?

— Она лжива, как и большинство лелеемых традиций, — цинично отозвался Оссвальт. Ближайший доверенный советник Малхиона помешал корявым пальцем свое вино и разгладил ногтем усы. — Высокие моральные принципы, — продолжал он, — отнюдь не являются благословенным наследием — они не более чем почитаемая простолюдинами любого общества иллюзия. Унылое прибежище слабоумных на те случаи, когда они не в силах взять себя в руки.

А вино плодит философов, подумалось Лайану, не достаточно пьяному для размышлений о космических блужданиях человеческой мысли.

— Купив эту девушку, — заговорил он, — я не предполагал, что спровоцирую пьяную ссору между отцом и… дочерью из-за того, кому первому пригубить чашу! Терес действительно хотела переспать с девушкой или просто желала досадить отцу?

— Это известно лишь лучезарному Оммему! — пожал плечами Оссвальт, облизывая усы. — О ней ходит множество поразительных слухов, а поскольку она наслаждается своей дурной славой, не исключено, что половину слухов распустила сама Терес. Дикая Терес, детеныш старого волка, уже опасна как волчица! Она одевается и пьет, как мужчина, жаждет сражения и сидит в седле, как мужчина, вдобавок превосходит любого воина своей жизненной силой. Ее горничные хромают, они покрыты синяками и ссадинами и клянутся, что она бреется по утрам. Это ложь, хотя девушка отрастила бы бороду, если б смогла. Впервые сломала нос в пятнадцать — упала с лошади, вусмерть пьяная, пытаясь проскакать через один из залов, — но уверяет, что это боевая рана. Шрам на лице получила в битве несколько лет назад — шлем она не носит. Никогда не ложилась с мужчиной, но убила либо покалечила с дюжину или более тех, кто ее домогался. Решай сам, насколько хочешь этому верить… Я успею протрезветь, прежде чем перескажу все слухи!

— Вот тебе и непорочная дева-воительница из легенды, — посетовал Лайан, обескураженный поведением прославленной в Южных Землях Терес. — Кажется, Малхион напрасно потакает причудам дочери. Мне вовсе не хочется повести моих людей в бой под началом девчонки. Оссвальт посерьезнел.

— Оправданные сантименты, но я бы поостерегся высказывать их. Малхион хочет, чтобы Терес уважали, как любого воина, — быть может, Волк и постарел, но не подвергай сомнению его власть над Брейменом! Здесь не крысиное гнездо соперничающих фракций в отличие от наших почтенных друзей в Селонари. Поэтому прислушайся к совету того, кто убедил Малхиона послать за тобой и твоими воинами, и считай Терес не кем иным, как сыном Малхиона. Думать о ней иначе опрометчиво, а опрометчивость обычно дорого обходится честолюбцам.

Гости расходились, оставляя собеседников наедине. Опершись о более стойкое плечо собутыльника и расплескивая вино на свою обнаженную руку, Оссвальт доверительно продолжал:

— Конечно, Малхион считает Терес своим сыном. Она ближайший его наследник, и Волк намерен передать ей свои богатства и власть. Терес — его единственная надежда на случай, если он пожелает основать династию. Поскольку ни одна женщина не была правительницей среди кланов Воллендана, Малхион не пожалел усилий, чтобы выковать из дочери воина-правителя. В некоем извращенном смысле он добился шедевра. Да, клыки детеныша не уступают клыкам родителя. Старый седой Волк и свирепая Волчица готовы повести за собой всю стаю. Великолепная пара, где один стоит другого!

— Но Малхион наверняка является отцом нескольких сыновей! — перебил Лайан, ослабляя ремень на одну дырку.

— Не знаю, насколько внимательно ты следил за событиями на южной границе, Лайан, — пробурчал Оссвальт, задумчиво похлопывая себя по внушительному животу. — Ты забываешь о том, что далеко не весь свет сошелся клином на Бреймене. Впрочем, если помнишь, у Малхиона было двое сыновей и дочь от первой жены… все они умерли в раннем детстве. Затем — Терес, после рождения которой Мелвонна так и не оправилась. Поэтому он взял себе вторую жену после смерти первой, и Аранли родила ему сына и дочь. Потом предатель Ристокон и его друзья устроили заговор, и, при неудачной попытке покушения на Малхиона, жена и оба ребенка были злодейски убиты. Третья жена оказалась бесплодна, но, скорее всего, правда в том, что Волк подхватил опасную болезнь, развратничая во время одного из походов. У него родился побочный сын по имени Беснтун, на которого он возлагал большие надежды. Но Беснтун был недоумок, и как знать, не к счастью ли его затоптал насмерть взбесившийся жеребец, прежде чем парень начал бриться?..

Итак, Терес — наследница волей обстоятельств. Жизнь обошлась с ней весьма сурово в ранние годы. Черт побери, даже ребенку ясно было, что Малхиона интересовал только сын — или трое сыновей. Предположим, это наложило на нее отпечаток — будь сыном, если хочешь внимания. Но внимания ей всегда недоставало, поскольку мать умерла, а с другими женщинами она так и не сблизилась. Остался только Волк, но он грубо гасил любые душевные порывы, кроме тех, которыми мог управлять. Поэтому Терес с детства росла сорванцом, а Малхион и его компаньоны поощряли ее мальчишеские повадки. Затем оказалось, что Терес — его единственная наследница, и он приложил все усилия, чтобы воспитать из нее сына. Малхион научил ее охотиться, скакать, драться; самолично присматривал за нею. Из нее получился хороший сын — я видел ее в битве и не хотел бы сразиться с ней в свои лучшие годы. Она бы запросто заняла место в ряду твоих наемников, не знай они, что она женщина. Терес привыкла к обществу отца и ему подобных, а потому обращается с женщинами, как мужчина. Я уверен, что она искренне считает себя мужчиной. В Бреймене наверняка воспрянут духом, если она унаследует корону.

— Жуть! — пробормотал Лайан. — Выпьем еще?

— Почему бы нет? — вяло согласился Оссвальт. — Поверь, Лайан, ныне наступили странные времена…

Тем временем Малхион в задумчивом молчании последовал за Эмбромом в свои покои. Малсордом открыл перед господином дверь, подозрительно оглядел комнату и подождал, пока Малхион не отослал его с приказом никого к себе не пускать. Закрыв за слугой дверь, Малхион очутился наедине с поздним в этот час посетителем.

Лицо ожидавшего незнакомца пряталось под капюшоном плаща, окутывающего могучую фигуру; в полутьме едва виднелись черты его лица. Даже одежду гостя нельзя было разглядеть, поскольку темно-синий плащ свисал до голенищ сапог. Повторяющиеся узоры на плече говорили о принадлежности его хозяина к небольшой окраинной секте, последователи которой совершали долгие и, похоже, бесполезные паломничества. Что, впрочем, не объясняло сгустившуюся в комнате зловещую тишину.

Нежданный, но не явившийся без приглашения ночной гость наполнил вторую серебряную чашу вином, едва Малхион вошел. Незнакомец поставил на место рубиново-красный графин, и приподнявшийся рукав плаща обнажил на среднем пальце его мускулистой левой руки ярко просиявшее в свете светильника кольцо. Своими не утратившими к старости остроты глазами Волк усмотрел, что кольцо с поразившим его ранее камнем несколько изменилось. Он рассеянно отметил суть перемены: прежде кольцо с гелиотропом болталось на пальце свободно, но теперь серебристо-белый металл, казалось, едва не впивался в плоть. Наверное, незнакомец нашел время заглянуть к ювелиру.