Дорога на запад

- Ей-богу, ни капли не совру, если скажу, что этот Кельт - самое самолюбивое, самое острое на язык и самое ядовитое волчье дерьмо, которое только видели на свете. Подлее и коварнее, чем раненый медведь; уродливый, как грязная ведьма; такой косоглазый, что не в состоянии пересчитать свои пять пальцев на руке, и такой любопытный, что лезет буквально в каждое дело, когда его не просят. Словом, он весь такой, как новая веревка.

Кевин серьезно кивнул. Действительно, с новыми веревками было нелегко обращаться. Они на "Кресчере" всегда отмачивали новые веревки до тех пор, пока...

- И вот старина Кельт уставился на берсеркера своими косыми глазами и строго спрашивает: "Что у тебя за дело в Мидвейле?"

В этом месте старик понизил голос до драматического шепота:

- Берсеркер даже не замедлил шаг, даже не наклонился! Он просто походя схватил старину Кельта, поднял в воздух, словно нахального щенка, развернулся и швырнул Кельта прямо на крышу второго этажа дома Эдден Тинкера. Ловко, словно форель подсек! И это не стоило ему никаких усилий, словно помочиться из окна! - и он в восхищении затряс головой.

- Но так случилось, что неподалеку, как раз у прилавка медника, стояли трое гномов. Они как раз выглянули из-под навеса и видели, как старина Кельт, словно неведомая птица, взлетает и садится на крышу. Лишь только берсеркер увидел, как Кельт, словно паук, цепляется за крышу, он захохотал...

Кевин внезапно поймал себя на том, что усиленно кивает, соглашаясь с собственной мыслью о том, что этому берсеркеру очень срочно нужно поучиться хорошим манерам, а если бы он сейчас оказался здесь, то Кевин бы...

- Эти гномы принялись сердито кричать берсеркеру и насмехаться над ним, дескать, интересно, как глубоко придется им долбить его каменную голову, прежде чем покажутся мозги. Так они кричали, но тут Кельт стал падать с крыши. При этом он так цеплялся и хватался за все, что попадалось под руку, что вместе с ним обрушилось несколько черепиц. Черепицы попали в навес над прилавком, сломали подпорку, и этот деревянный навес прихлопнул одного из гномов словно дверью. Второму гному - Оттару Дубу - черепиц чуть не отсекла ухо, а третий гном - Барли Гранитная Плита, который был слишком большой для гнома - упал на колени другому, что поймал черепицу прямо над головой. Выглядело это совершенно так, словно сваю вбивают в землю сковородой.

Берсеркер, тем временем, хохотал как безумный. Я не знаю, известно ли вам что-нибудь о гномах, но не дай вам бог поранить кого-нибудь из них, смеяться над гномом еще хуже, ну а если уж произошло и то и другое... что ж, обычному человеку пора было бы задуматься, не пора ли собирать вещи, которые ему понадобятся в самой глубине преисподней.

Кевин на миг закрыл глаза. Да, он кое-что знал о гномах...

- Тогда Оттар Дуб отнял руку от уха и уставился на нее так, словно не мог поверить, что это его кровь, а затем сунул руку под этот кожаный плащ, который они обычно носят, и вытащил оттуда самый страшный топор с двумя лезвиями, которые вам только приходилось видеть. Тут гном, которого прищемило навесом - некий Холм из Хойкриджа - выбрался оттуда так, что чуть не разнес в щепы весь прилавок, и голыми руками отломал от навес крайнюю планку. Чтоб мне провалиться на этом самом месте! Добрых несколько футов длиной и в три пальца толщиной, из крепкого дуба.

А Барли Гранитная Плита просто вышел на мостовую, и в руках у него было по огромному булыжнику. Вся Верхняя улица вымощена такими, размером с человеческую голову, а то и побольше. И он вытащил их из мостовой, просто потянув за верхушки! Лицо у него при том было совершенно ужасное!

Тогда вся толпа немного посторонилась и расчистила пространство, и эти три гнома вышли на берсеркера.

Но этот берсеркер вовсе на них не глядел, он смотрел вверх, словно пес на луну, и тут Барли попал ему булыжником точно в голову. Камень, словно из катапульты пущенный, попал берсеркеру точно в шею, он лязгнул зубами, как жерновами, его башка запрокинулась, и я готов поклясться, что когда он упал, то первым ударился о мостовую его шлем, а из доспехов взметнулась туча пыли, которая бывает возле мельницы в ветреную погоду.

Потом, когда эхо его падения затихло, наступила тишина, да такая, что можно было услышать, как комар пукнет. Гномы подошли к нему поближе, берсеркер лежал тихо, как дохлая рыба, и стали совещаться. Старый граф, который хвалился, что немного понимает язык гномов, клянется, что они собирались отрезать ему голову и посадить на шест, чтобы отпугивать медведей от коровника.

Рассказчик наконец замолчал, уставившись взглядом в исцарапанную столешницу и смущенно качая головой. Кевин все еще думал о гномах... О Гоуне Тихом, который теперь навеки затих. Его прозвали Тихим, потому что...

- А что дальше? - нахмурился Кевин, с трудом отгоняя воспоминания.

- Потом явилась Стража и поволокла берсеркера прочь. Сначала они очень сердились из-за всего этого и кричали, что драки на улице вполне достаточно, чтобы посадить всех под замок, но Барли Гранитная Плита очень сердито поигрывал оставшимся у него булыжником, подбрасывая и ловя, словно это был орех. А потом эти гномы просто воткнули эти камни обратно в мостовую, да так аккуратно, что ни за что не догадаешься, что они были вынуты, и укрепили навес медника лучше, чем было. Все решили, что они поступили как надо, и угостили гномов пивом. Одним словом, все остались довольны, за исключением, разумеется. Кельта Писаря. Некоторое время он злился, как никогда раньше.

Он хихикнул и выжидательно посмотрел на опустевший кувшин. Кевин немедленно помахал рукой, чтобы принесли еще эля. Возможно, услышанная им история стоила того. К тому времени за его стол присели еще несколько человек. Один из них, нескладный тощий мужчина с длинными руками, который пристроился к элю Кевина и принялся опорожнять кувшин за кувшином, словно человек, наполняющий бочку, внезапно заговорил слабым голосом:

- Этот берсеркер шел, чтобы присоединиться к разбойникам в проходах.

- Откуда ты это знаешь, Арнольд? - немедленно спросил у него рассказчик. - Вы что, шли туда вместе?

- Стражник Лакер сказал мне об этом.

- Лакер не отличит своей задницы от дырки в заборе. Он слегк тронулся с тех пор, как уцелел после ужасного нападения в Проходе.

- Но все же бандиты есть бандиты, и они засели в горах! Вейлская Стража не смогла открыть путь этой весной, хотя битва была жестокой.

Кевин поворачивался то к одному, то к другому, стараясь не упустить нить разговора о бандитах и Проходах, но все фразы казались одинаковыми, все лица - похожими одно на другое. Вот заговорил еще один мужчина, не забыв угоститься элем из кувшина.

- Они уже долго держат нож у горла нашего города. Пойти через Проход у Скалы-Замка значит пропасть ни за грош, а с прошлого года это относится и к Северному Проходу.

Еще одна рука потянулась к кувшину с элем и опустошила его наполовину. Кевин поспешил наполнить свою кружку и снова сделал знак служанке. Он что-то хотел спросить... только вот что это было?

- Как далеко до Прохода у Скалы-Замка? - спросил он.

- Около девяти миль до самой верхней точки, - ответили ему. - Девять миль или три лиги, если вам так привычней.

- Так... а как добраться до Прохода у Шка... Скалы-Замка? - снов задал вопрос Кевин, причем язык снова подвел его.

Обращенное к нему лицо в форме сломанного колуна скосило водянистый глаз в сторону, в какую указывали его пальцы.

- Сначала... по Западной дороге, - тщательно выговорил человек. - Отсюда надо идти на запад...

Маленький старик, рассказывавший про берсеркера, важно кивнул и скрестил руки на груди.

Кевин ждал, потом насмешливо поднял кружку:

- Похоже, мне предоставлена возможность все выяснить самому.

- Я просто сказал, что дорога идет в... - оправдывался мужчина с водянистыми глазами.

- Да Леви не умеет объяснить, как найти свой левый башмак! - вмешался еще кто-то. - На запад идут два пути. Один - по Западной дороге через Проход у Скалы-Замка, а второй - через Северный Проход. Но это долгий окружной путь, и к тому же в последнее время Северный Проход тоже небезопасен.