Этот мир придуман не нами (СИ)

— Как?

— Мы с Богданом обеспечили акустику. Тебя слышали все.

— Нет, какие мирные намерения, если столько убитых?

— Миу, ты только защищалась. Твоей вины нет.

— Но что думают раненые? Получить рану от рыжей рабыни…

— Извини, Миу, раненых нет. Ночные тени раненых не оставляют. Нельзя выходить из образа.

Я даже голос потеряла.

— Что ты говорила насчет присяги? — спросил Стас.

— Ну, в войну присягали стратегу легиона. И после войны, пока стратег не сменится, присягают ему. А как сменится, присягают Владыке и Отечеству. У девятого легиона был старый стратег, еще с довоенных времен. Теперь Пуррт его убил, и легионеры должны присягнуть Владыке.

— Это не есть хорошо, — оценил Мухтар. — Значит, сейчас легионеры свободны от любой присяги.

А разбор полетов шел своим ходом.

— Стас, можешь дать сводку на настоящий момент? — спросил хозяин.

— Сейчас во Дворце около двухсот легионеров. Значит, утром было приблизительно двести сорок. На пустыре, который легионеры отвели под кладбище больше пятидесяти свежих могил. И одна большая, братская. Как я понял, из пятидесяти могил двадцать — на совести Пуррта и Миу и тридцать с хвостиком — в результате побега заключенных из казематов и беспорядков, когда казнили поваров. Порядка ста двадцати воинов погибли в первый день при взятии дворца. Получается, в нападении на дворец участвовало около четырехсот боевиков. Если Миу еще три раза слетает во дворец, там вообще только раненые в лазарете останутся.

— Забудьте! Я запрещаю привлекать Миу к боевым операциям!

Никогда не слышала, чтоб Марта говорила таким решительным тоном.

— Основание? — поинтересовался хозяин.

— Хочешь, чтоб у девушки выкидыш случился?

— Ой, бли-и-ин! — хозяин закрыл лицо рукой. — С этими бабуинами скоро свое имя забуду. Да, какой поворот темы! Миу, ты осознаешь ответственность?

— А? — только на это меня и хватило.

— Ты носишь будущего Владыку. Береги себя.

Опять на меня небо упало. Это какая-то злая шутка судьбы. Я не хочу…

— А хотите узнать, что говорят в казармах, — улыбнулся Стас.

— Ну-ка, ну-ка, — повернулся к нему хозяин.

— Первое. Владыка сражался с мечом и щитом против меча и кинжала. Именно в таких поединках чаще всего получают рану справа в живот.

Второе. Иноземная ночная тень Марта обучает учеников. На первом месте среди них — Миу. На втором — какой-то парень, а на третьем — заносчивая, гордая, но бестолковая принцесса Линда. Тень из нее никакая. Ее все видели, она даже позволила себя ранить. Наверняка готовит Миу себе в телохранители.

Ну и на третьем месте выбор нового римма. Старый был не дурак, но зарвался. Ни одна тень не позволит себе хвост обрубить.

— Откуда такие новости? — удивилась Паола.

— Птички на хвосте принесли, — ухмыльнулся Стас.

— Госпожа, у нас во Дворце много птичек, которые глаза и уши Стаса, — шепнула я ей на ухо. — Они совсем как живые.

Последнее лекарю переводить не стала.

Ночью не могла уснуть. Днем держалась, но сейчас… Я же не закаленный в боях воин. Я не мама. И совсем не умею сражаться. Зачем мне меч? Я его недостойна. Как получилось, что я на чужом месте? Тут должен быть кто-то храбрый, умный, красивый. Как в легендах. А не бестолковая рыжая рабыня. А эти мертвые — они мне сниться будут. Не хочу больше быть воином. С головы до ног в крови врагов — такого в детских играх не было. Ее вкус вовсе не радует. Песни лгут, все не так.

Раз не уснуть, решила, как Линда говорит, клин клином. Перепишу у Стаса или Богдана запись на планшетку и буду просматривать раз за разом, пока от нее тошнить не начнет. Но белый корабль улетел… И Шурртх улетел куда-то на байке. Если подумать, то Шурр наверняка на охоте. Но куда делся корабль? Решила спросить у Стаса. Связалась через планшетку с пирамидкой…

— Не сейчас, Миу, — ответил Стас напряженным голосом. Поняла, что не вовремя. Вызвала на экран планшетки карту с точками, посмотрела, где байк Шурра. Ну, конечно, рядом с Дворцом. ЧТО?! Я тут сижу, а он один там против двух сотен?

Нет, не один, раз у Стаса такой напряженный голос. Но Дворец — это не ровная пустыня! Там залы, комнаты, коридоры с поворотами. А он тайных ходов не знает.

Сама не заметила, как в доспехе оказалась. Пояс с ножами — на талию, ночные очки — на глаза, резак в руку. Огнестрел! Линде он сейчас — честное слово — не нужен. Я потом отдам! Пусть не пробовала из него в цель стрелять, но грохотом точно напугаю. Оживляю байк, жду, когда зеленый огонек готовности зажгется. Зажегся!

— Сто-о-оять! — звучит из байка голос хозяина. — Куда собралась?

— Хозяин, рабыня очень торопится. Рабыня должна прикрыть спину Шурртху.

— А-а-атставить!

— Хозяин, нижайше прошу! Шурр не знает тайных проходов.

— Шурру сегодня не нужны тайные проходы. Мы решили часовых вокруг Дворца пощипать. Сегодня внутрь не полезем.

Как иноземцы говорят, камень с души упал. Очень похоже. Чуть не заплакала от облегчения.

— Миу, ты не первый раз говоришь о тайных проходах. Ты их хорошо знаешь?

— Не все, мой господин, только некоторые. Всех не знает никто.

— А в школу гвардии есть тайный ход?

— Рабыня не знает, — так горько стало, что хозяина подвела.

— Перестань себя рабыней называть. Надоело уже! — обругал меня хозяин. — Ладно, о ходах завтра поговорим. А сейчас спи и ни о чем не беспокойся. Вернем тебе Шурртха в целости и сохранности.

Раз хозяин пообещал, наверно, тревожиться не о чем. И прямой приказ… Выключила байк, разложила вещи по местам, сняла доспех. И услышала, как кто-то тихо плачет. Думала, мелкая, оказалось Амарру. Она очень сильно за Пуррта переживает. Осунулась, от всех шарахается, глаз от пола оторвать не может. Они с Пурртом вместе пустыню перешли. Может, и раньше были знакомы. Села рядом, погладила ее по плечу.

— Амарру, я вот что подумала. Владыка жив, вина намного меньше. Я попрошу его заменить казнь на вечное изгнание куда подальше. Как думаешь, я здорово придумала? — говорю на языке рыжих.

Амарру вдруг бухнулась передо мной в позу покорности.

— Миу, прошу, не вини его ни в чем. Мы не знали, что Владыка — твой отец. Пуррт ни в чем не виноват, — и зарыдала, закусив кулак до крови.

— Что ты, милая. Я не держу на него зла. Горько только, что все так нелепо обернулось, — обнимаю ее, успокаиваю. — Моя мама ведь тоже хотела папу убить. С этой целью во Дворец проникла. Момент выжидала, чтоб вместе со Стратегом. Стратег так и не появился, зато я появилась. А мама не вынесла, на мечи бросилась…

Сидим, обнявшись, шепчемся, плачем тихонько, чтоб спящих не разбудить. Тут белый корабль вернулся. Только он теперь не белый, а черный. Вместе с кораблем мрачный Шурр прилетел. Я к нему подбежала.

— Брат, что случилось? Убили кого-то?

— Это не война, а бойня. Все понимаю, они враги. Но не могу спящих резать. Смерть надо встречать лицом к лицу, с оружием в руках, а не так…

Из корабля вышел такой же мрачный Богдан.

— Миу, налей нам чего покрепче. Гнусная работа. Что б твой шеф ни говорил…

Не докончив фразы, сел у стены. Я засуетилась, в который раз разводя "вино иноземцев". На "закус" открыла две консервные банки с сосисками и захлопотала, готовя настоящую еду.

Это что? — удивился Богдан, прочитав этикетку на пакете с киселем.

— Для нас — вино, господин. Наш метаболизм…

— Понятно. Паола, спирт захвати.

Совсем негромко сказал, но Паола как-то услышала. Вынесла флягу медицинского спирта. Амарру убежала в свой уголок, а мы разлили и выпили по первой. Закусили сосисками на хлебе с горчицей. Шурр попробовал, что пьют иноземцы и выругался.

— Это смерть и огонь!

Я тоже попробовала. Маленький-маленький глоточек. Оказалось, Шурр вовсе не ругался, а правду говорил. Констатировал. Поскорей заела сосиской с горчицей.

Разогрелось мясо с картошкой. Вторую дозу закусывали уже горячим. И Шурр рассказал, что было у Дворца.