Хроники Иберлена (Трилогия) (СИ)

Так, обнявшись и почти не шевелясь, провели они не меньше, чем целый час, молча. Вечер той порой, песчинка за песчинкой, окончательно перетек в ночь. Тьма, непроглядная и древняя, словно в первую ночь творения, обступила Тимлейнский замок, чьи камни запомнили падение многих королей — великих и ничтожных вперемежку. Ветер гнул ветви деревьев в Хрустальном парке, колебал воды Нейры. В рваных прорехах туч зажглись колючие звезды. Темным зверем оскалилось время. Что-то заканчивалось — может быть, навсегда. Айне казалось, если прислушаться — можно будет различить прощальную песню эпохи, звучавшую едва слышным шепотом. Девушка сидела неподвижно, и ладони Лейвиса согревали ее.

Уже прозвенела полночь на башенных курантах, когда всему, что случилось в этой цитадели прежде, действительно наступил конец. Ветер швырнул на брусчатку крепостного двора охапку сорванных листьев, заклубился пылью — и стих. Наступило молчание, глухое и полное, и длилось оно до половины первого часа, когда смолкли даже переговоры стражников на стене — а затем, нежданный и ожидаемый, грянул шторм.

Вспышка молний пронзила небо паутиной света, разметала в клочки, изранила облака. Барабанным боем грянул оглушающий гром. Будто столб призрачного белого пламени ударил в середину двора, яростно вспыхнул — и тут же бесследно погас. Раздались крики часовых, лязг оружия, вопли испуганной челяди. Айна и Лейвис вскочили и бросились к окну.

В самой реальности словно открыли дверь — да что там, распахнули ворота, столь же широкие, как выводящие на Королевский Тракт южные ворота Тимлейна. Воздух искрился, клубился, мерцал, наполнялся радужными всплесками, переливался на семь цветов. Пустое пространство посредине внутреннего двора крепости сделалось проходом — и сквозь этот проход шеренга за шеренгой выходили солдаты.

Явившиеся из неведомой бездны, они ступали легко, будто на параде чеканя шаг. Облаченные в странные золотистые и серебряные латы — облегающие, странной формы, из неизвестных металлов сделанные. Вооруженные длинными мечами, в высоких шлемах, не скрывающих забралами лиц — лиц, что были холодны и прекрасны, молоды и стары одновременно. Их было немного, две сотни или три — но шли они столь уверенно, что казалось, сквозь портал явилась целая армия, и даже десяти тысячам солдат не удастся ее сдержать.

Впереди отряда шагал человек. Белый, с кружевами, камзол; белые перчатки; черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги. Лежащий на плечах черный плащ. Совершенно седые волосы, собранные в хвост. На виду — никакого оружия. Лицо — неподвижное, подобное погребальной маске.

Гайвен Ретвальд, изгнанный и едва не проклятый, вернулся в свое королевство, и высокие фэйри следовали за ним, пришедшие на его зов. Арбалетчики верхних галерей донжона, подчиняясь торопливому приказу кого-то из своих командиров, сделали залп — и не меньше пяти десятков болтов, визжа, проткнули воздух. Король-Чародей вскинул руку — и все выпущенные стрелы, преломившись каждая в середине, обломками упали оземь, не опасные более. Еще один быстрый жест рукой — и кованые двери Большого Зала, ведущего в главную башню, сорвало с петель, изломало, согнуло, протащило с десяток ярдов по широким ступеням вниз.

Айна и Лейвис по лестнице торопливо сбежали в зал. Здесь уже царила суматоха. У входа, поднимая щиты и сдвигаясь плечом к плечу, собирались солдаты. С бешеным лицом отдавал распоряжения Эдвард Эрдер. Придворные растерянно жались у стен. Девушка разглядела в толпе Таламора, Граммера, еще кого-то.

К дочери лорда Раймонда подбежал Роальд Рейсворт, схватил за плечи, потряс:

— Какого дьявола ты пришла? Гайвен все же привел на подмогу демонов. Уж не знаю, где их достал. Убирайся отсюда, скорее. Лейвис, проведешь ее величество Старой Дорогой. Вы должны немедленно покинуть столицу.

— Я никуда не побегу, — голос Айны нехорошо зазвенел. — Вы посадили меня на Серебряный Трон, и я так просто его никому не отдам!

С размаху лорд-констебль Иберлена залепил своей племяннице пощечину:

— Ты малолетняя дура, — сказал он зло, уже без всякого фальшивого, наигранного пиетета, — и лучше бы я надел эту корону сам. Ты еще не поняла, что твое слово ничего не значит, девчонка? Делай, что тебе говорят старшие, и не капризничай.

Лейвис выхватил шпагу — и направил ее на отца:

— Вы не смеете так говорить с моей королевой, сэр, — отчеканил он твердо.

Граф Рейсворт удивленно посмотрел на сына и наследника, будто видел его впервые, а потом неожиданно махнул рукой:

— Ну и черт с вами, — бросил он в сердцах, отвернулся. — Под ногами только не путайтесь.

Расталкивая гвардейцев и слуг, Айна приблизилась к герцогу Эрдеру, что встал в дверном проеме, оценивающе глядя на приведенный Ретвальдом отряд. На лорде Шоненгеме не было полных доспехов, ни поножей, ни наручей, ни шлема, только лишь кираса, надетая поверх парадного дублета, который он так и не удосужился снять. В правой руке сэр Эдвард держал полуторный меч, в левой Айна с удивлением заметила инкрустированный изумрудами пистолет с длинным стволом. Девушка и не знала, что сын лорда Джейкоба, известного своим консерватизмом в военном деле, заказал себе из-за границы подобную вещь. Увидев девицу Айтверн, герцог Эрдер крикнул солдатам:

— Сама королева вышла направить нас! Вперед, покажем этим нелюдям, что значит являться к нашему двору незваными.

Эрдер указал острием меча на воинов в странных латах, что выстроились и застыли, ожидая приказа своего предводителя, в сорока ярдах внизу.

Вопреки приказу новоиспеченного первого министра Коронного Совета, никто из королевских гвардейцев не сдвинулся с места. Айна всмотрелась в их лица — и увидела там ужас. Все лето Тимлейн жил баснями и байками о колдовском могуществе последнего из Ретвальдов, о сверхъестественной силе, принесшей ему победу на Горелых Холмах. Сегодня днем эта сила была явлена вновь, едва не уничтожив без остатка почти всех верховных лордов страны — а теперь и сам ее обладатель явился во главе войска, составленного явно не из простых смертных. Солдаты боялись, и никакой приказ не мог заставить их двинуться в бой. Они стояли крепким строем, подняв оружие — но ни один не сделал шага вперед.

— Да будьте вы прокляты, — сказал Эдвард Эрдер изумленно. — Я думал, вы храбрее. — Молодой шоненгемский герцог обернулся к Айне, вздохнул. — Похоже, ваше величество, я буду сегодня вашим единственным рыцарем. Простите, что не смог привести под ваше знамя других, — он извиняющиеся улыбнулся, подошел к девушке и порывисто поцеловал ее в щеку. Затем отстранился.

Айна, насилу переведя дух после столь внезапного выражения чувств, взглянула на Гайвена, что стоял, неподвижный, во главе приведенной им нелюди, и молчал, высоко задрав подбородок.

Ей казалось, лишенный трона король смотрит на нее в упор и чего-то ждет. Девушка вспомнила теплую весеннюю ночь в замке герцога Тарвела, разговор у горячего огня. Неловкие признания тогда еще принца в любви, его неуклюжий, неумелый поцелуй. Тот, кто остановился ныне напротив входа в Тимлейнскую башню, выглядел другим человеком во всем. Как будто прежнего Гайвена не осталось вовсе, и неизвестная, нечеловеческая тварь завладела его телом.

Айна шагнула вперед, возвысила голос:

— Лорд Ретвальд! Простите, что вас столь неласково встретили стрелами. Поднимайтесь сюда, я предлагаю вам переговоры. Мы еще можем уладить дело миром. Слишком много крови пролилось на иберленской земле.

Правнук Бердарета-Колдуна качнул головой, словно раздумывая о чем-то — а затем затянутой в белую перчатку рукой указал вперед. Его воины, как по команде, одним слитным движением выхватили из ножен мечи. Нечто устрашающее было в этой ловкости. «Это фэйри, — поняла Айна. — Сиды из сказок. Существа из-под холмов».

— У вас мой трон, госпожа, — сказал Гайвен незнакомым, полным ненависти голосом. — Отдавайте. Это мое условие вам всем. Вы даете мне войти в мой дворец, я решаю, кого из вас помиловать, а кого казнить. Вас, леди Айна, помилую. Мне нужна королева. Наследница Айтвернов подойдет. Вы красивы, и у вас хорошая наследственность.