Сказки птицы Гамаюн

— Ой, да придумывают разное про принцев, вот со мной двое едут, и оба на белых конях, а присмотреться, так обыкновенные парни, только красивые и поумнее многих.

— Что, правда, принцы?

— Принцев не бывает.

— Повезло тебе, Лотта.

 — Да в чём? Вот то, что спутники они мои — да, повезло, а то, что принцы, так в дороге что принц, что нищий одинаково мокнут и мёрзнут. Как люди они интересны, да вот, наверно, Сказитель тутошний как человек поинтересней будет. Помогаю им, хорошие парни, а дорога интереснее. Мы едем уже больше двух месяцев и за это время научились понимать друг друга с полуслова, знаем слабости и особенности каждого, умеем прощать, не обижаемся на шутки, иначе в дороге нельзя, не перебрасываем обязанности на другого, не ноем. Особенно мне нравится, что они понимают — приказывать им некому, мы на равных в пути, иначе бы рассорились. Все-таки расскажи, как ты тут оказалась, ведь сюда просто так не попадают, как говорит Клевенс.

— Ох, — вздохнула нареченная Предназначенной, — это довольно загадочная история. Мне с конца лета стали сниться сны, вернее, один сон. Будто скачу я в санях, рядом сидит кто-то страшный, лохматый, закутанный в шубу, а вокруг вьюга метёт, ночь тёмная, а конями управляет парень с развевающимися волосами. Мы несёмся не по земле, а по воздуху, навстречу вихри снежные летят, и слышится жуткий собачий лай. Странный сон, и так почти каждую ночь. Потом появилась навязчивая идея уехать из дому, узнать, где этот сон реализуется. Я отродясь далеко никуда не ездила, а тут ехать неизвестно куда. Только так меня мысли замучили, что стала говорить родителям, что хочу попутешествовать, мир посмотреть. Тут меня как подхлестнуло что-то — должна уехать, и всё. Даже настойчивость какая-то появилась. Мать рыдает: какое путешествие? Говорит, что я умом повредилась, а я не отступаю. Родители, видимо, решили, что на всё воля богов, для чего-то и я пригожусь. Снарядили небольшую коляску, няньку мою ко мне приставила. Ехали месяц, измучились на постоялых дворах, я как сюда добралась, няньку домой отправила, поняла, что здесь долго ждать надобно. Вот и сижу, жду у моря погоды. Но внутри поспокойнее стало, сон этот уже не мучает, только вот скучно, да и страшновато от неизвестности.

Вижу, мается девка, как неприкаянная сидит, а чем поможешь, когда непонятно, к чему она предназначенная. А вот интересно, многие бы — и уверенные, и опытные — решились бы всё бросить и ехать искать своё предназначение в полной неизвестности? Ещё раз посмотрела ей в глаза, а там било ключом, горело и лилось через край желание жить необычно, ярко, насыщенно.

— А что ты вообще умеешь делать и что любишь?

— Да как все — читать, писать. Вот рисовать люблю, меня даже учили малость. Однако жить без этого могу спокойно. Да и видела я, как мастера рисуют, мне до этого уровня не дойти, ради чего бумагу марать.

— Есения, вот возьми и порисуй, время быстрее пройдет и не так переживаниям предаваться будешь. Пойдем, у Клевенс бумагу да карандаш попросим. Я тебя с ребятами моими познакомлю, приходи, вместе поужинаем, поговорим, только не жалуйся, мужики этого не любят.

Взяла несколько листов бумаги и карандаш, и мы с ней направились к столику, где уже сидели принцы и Сказитель. Вскоре к нам присоединилась Клевенс, а за ней прилетел Фантом. Этот странный призрак всё время оказывался рядом с хозяйкой, как только она присаживалась вечером за столик и брала в руки вышивание. Он как телохранитель устраивался у неё за спиной, застывал и с немым обожанием, если это можно было сказать про призрака, смотрел на Клевенс. Первый раз, когда я увидела, как они кивают друг другу головами, как будто ведут беседу, я очень удивилась и, когда была потом на кухне, спросила об этом Клевенс.

 — Да, так и есть, мы беседуем с Фантомом, с ним интересно общаться, только наши беседы неслышны. Здесь никто, кроме меня, не может слышать его, просто моя душа нашла общий язык с его душой. Он не может произносить слова, тела-то нет, но мы слышим друг друга каким-то образом, и он очень интересный собеседник.

Сказитель о Дикой Охоте

Увидев, что за большим столом стал собираться народ, все, кроме Собирателя грехов, стали подсаживаться поближе.

Мужчины приветственно закивали головами, заулыбались, предвкушая рассказ Сказителя.

— Приятного аппетита, присоединяйтесь, — произнес Сказитель. — Ваши зайцы, Ловелия, невероятно украшают наш стол. Все очень вкусно.

Мы жевали, обменивались ничего не значащими словами и ждали рассказа Сказителя. Любопытство меня так и распирало. Таинственность происходящего в приюте бередила душу и воспаляла фантазию. Почему здесь все эти люди, и мы в том числе?

— Таинственность происходящего, — как почувствовав мое неуёмное любопытства, вдруг начал Сказитель, — объясняется тем, что всё ожидаемое тут действительно сложно и неоднозначно. По установившейся традиции где-то перед Новым годом, в который день, неведомо, над этими краями на черном скакуне проносится Велес — скотский бог — в сопровождении стаи огненных гончих. Они гонят небесных оленей. Страшен бог в своём азарте поймать добычу. Его сопровождают призрачные рыцари, умершие великие воины на таких же черных конях. Воют огненные гончие, сверкают красными глазами призраки, страх и ужас разливается вокруг этой погони. Души умерших несутся вмести с ним в Навь. Ничто не может остановить Охоту, никто не должен появляться у них на пути, иначе смерть. Поняв, что Охота приближается, смертные должны закрыть глаза, чтобы они не остекленели от ужаса, и пасть на землю. Не все переживают, встретив охотников на своем пути. Но многое дается в минуты, когда Велес проносится над путником.

— Неужели люди рискуют искать возможность пересечься с такой Охотой? Это же невероятно опасно, как Вы сказали. А можно как-то уменьшить риск?

— Рискуют, Ловелия, рискуют, так как у каждого своего обстоятельства. Иногда их изменения настолько важны, что люди идут на любой риск, чтобы уйти от прошлого и поймать хоть тень надежды на будущее. Или у них просто нет выбора, и продолжать жизнь такой уже не имеет смысла. Вот, например, наш Собиратель грехов, если он не сможет в течение ближайшего времени смыть накопленные чужие грехи, он умрет. Стоит рисковать ему или нет? Думаю, стоит, и он будет это делать. Или Фрости. Как ей жить с замороженным сердцем? Она будет рисковать, за этим и приехала. Или Кающийся, что проделал долгий путь ради того, чтобы очистить боль сердца? Или Бездушный, Борислав — как он будет жить без души?

— А я, — спросила Предназначенная, — я сама добровольно пойду на эту страшную Охоту, буду рисковать непонятно ради чего?

— Ты уже приехала сюда, значит, шаг навстречу судьбе сделан, трудно остановиться на переправе, может снести.

Я моргала глазами: мы что, все здесь потенциальные жертвы дикой охоты? А я и принцы для чего?

— Не удивляйся, Ловелия, твое присутствие необходимо. Я догадываюсь, что без твоей помощи не обойтись. Так же как нет пути назад у принцев. Вас привело сюда, и остался путь только вперед. Роль принцев еще определяется в руках Макоши, она сучит нить их судьбы, и там видно будет, что она соткет. Видишь ли, существует шанс — возможность выжить в это время. Для того чтобы выдержать и не пропасть в вихре Дикой Охоты, надо находиться возле великого Дерева Мироздания. Только держась за него, за его ствол, можно пережить неистовство Охоты. Сказывают, что если в такую ночь смертные стоят возле Дерева Мироздания, то в момент, когда пролетает бог со своей свитой и собаками, открывается на небе Перекресток миров; боги Прави снисходят к смельчакам и страждущим, и многие чудеса могут произойти с ними. И Леля, Лада и Сива своей всеобъемлющей силой любви касаются храбрецов, изменяя их судьбы. Много удивительного происходит в эту ночь. Мне лично ничего не надо изменять в своей жизни, но я Сказитель, и без событий моя жизнь не имеет смысла.