Волчица и пряности. Том 14

Посуду с сыром подносят к огню и плавят его, словно воду кипятят. Потом в него можно макать хлеб или еще что-нибудь и есть.

Это блюдо родилось на юге, однако чем холоднее погода, тем великолепнее оно становится. Лоуренса охватило радостное возбуждение от одной мысли о том, в какой восторг придут Хоро и Коул, когда он покажет им этот способ.

Воображая эту картину, Лоуренс вдруг ощутил на себе оценивающий взгляд продавца. Тот как раз клал на чашу весов большой кубический камень.

Лоуренс потер лицо, будто спасаясь от холода, убрал улыбку с лица и произнес:

– Мне бы круг сыра! Сколько стоит?

С учетом того, сколько здесь было иноземных путешественников, странно, что здесь не озаботились как-то обозначить цены. Более того, на вопрос Лоуренса тощий владелец заведения, больше похожий на пастуха, чем на сыроторговца, ничего не ответил, а лишь продолжал с любопытством смотреть на Лоуренса.

– Например, вот этот, – и Лоуренс указал на большой круг, который торговец как раз собирался взвешивать. Подмастерье с красным от натуги лицом держал упомянутый круг и тоже ожидал указаний от своего хозяина.

– Ааа… ты небось только вчера или сегодня приехал? – отозвался наконец торговец, точно был туговат на ухо. Потом он дал подмастерью знак положить сыр на весы.

У пекарей весы большие, однако эти были еще больше. Толстое коромысло, цепи без намека на украшения – очень практичное устройство. Сейчас оно громко лязгнуло, как только на его чаше оказался круг сыра.

– Позавчера. И собираюсь дальше на север.

Дальнейшие слова Лоуренс проглотил, увидев, что торговец резко отвернулся и протянул руку к железному пруту. На конце прута виднелась плашка с вырезанной надписью. Встав на цыпочки и заглянув глубже, он увидел ящичек, в который торговец сунул эту плашку.

Там дымились угли. Торговец разогревал клеймо, чтобы пометить им сыр.

– Понятно. Ну, значит, не повезло тебе, – раздалось шипение, и носа Лоуренса коснулся аромат обожженного сыра. – Здесь ведь не случайно цены не вывешены. Все распродано.

Лоуренс едва успел издать изумленный возглас, как торговец продолжил:

– Вон тот, этот и вот этот – их заберут сегодня. Хорошо, конечно, когда торговля спорится, но иногда просто голова кругом идет. И мне еще приходится терпеть унылые физиономии невезучих путешественников.

Лоуренс удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лицу, и лишь выдавил горькую улыбку – впрочем, все равно довольно жалкую.

– Что ж, хорошо, что торговля ладится.

Ведь всего несколько недель назад из-за истории с мехами, отмены северной экспедиции и высоких налогов рынок был почти мертв.

– Да… торговля вернулась как-то внезапно. Думаю, это что-то с погодой. Когда на улице хорошо, люди ходят и покупают. Как считаешь?

Торговец, товар которого хорошо и долго хранится (как сыр, например), может вести легкую, размеренную жизнь. Лоуренсу этот человек казался каким-то замшелым – но это, должно быть, из-за его собственной молодости.

– Согласен. Кстати, а завтрашний сыр тоже весь раскуплен? А послезавтрашний?

Торговец веско кивнул. Да, очередь явно была длинная.

Лоуренс оцепенело поскреб в затылке; лавочник, явно нисколько не сочувствуя его положению, произнес:

– Наш сыр очень хорошо идет с вином. Поэтому таверны им запасаются.

– Что? – Лоуренс удивленно поднял глаза на торговца, однако тот уже принялся деловито давать указания подмастерью, делая вид, что не замечает Лоуренса.

Не прямо, конечно, но по сути торговец сказал Лоуренсу, что если тот отправится в таверну, то ему там могут уступить немного сыра.

В городах каждый занимается своим делом: сыроторговец продает сыр, таверна продает вино. Сыроторговец не может устроить из своей лавки питейное заведение, равно и таверна не может продавать сыр в больших количествах.

Однако из любого правила есть исключения.

Этот торговец обладал на удивление гибким мышлением.

– Благодарю. Непременно попробую сегодня же вечером, – сказал Лоуренс.

– Да, обязательно. О, и еще! – добавил торговец, когда Лоуренс уже двинулся прочь. – Если ты еще что-то собираешься покупать – везде будет то же самое. В лавки можешь даже не заглядывать. Если и стоит куда заглядывать, то на склады.

При этих словах Лоуренс призадумался – и позволил людскому потоку себя унести. Сыроторговец вскоре исчез из виду.

«Если и стоит куда заглядывать, то на склады» – еще одна фраза, которую не следовало произносить вслух.

Как и предупреждал лавочник, Лоуренс быстро обнаружил, что не может купить на рынке ничего из того, что собирался. Товаров либо не было вообще, либо было недостаточно, либо остались какие-то огрызки, не приглянувшиеся другим покупателям.

Цены при этом были не так уж высоки. У Лоуренса не шла из головы история с мехами, случившаяся недавно здесь же, в Ренозе.

Рынок был настолько забит людьми, что торговцу, такому как Лоуренс, было мучительно больно находиться здесь и ничего не купить; поэтому он выбрался на менее запруженную улицу.

Путь его лежал туда, где приличному торговцу в это время дня быть не полагалось, – в «Хвост рыбозверя».

***

Перед черным ходом «Хвоста рыбозверя» стояла повозка, груженная разнообразными ящиками и бочками, – и пересчитывала их с видимым раздражением на лице не кто иная, как та самая разносчица.

Несмотря на резкость, с которой она спрашивала у управлявшего повозкой юнца то одно, то другое, тот отвечал на ее расспросы с радостью.

Не девушка, а сущая ведьма. Интересно, слышит ли она голос в голове Лоуренса, который это произносит?

Лоуренс дождался, когда она закончит покупать то, что ей нужно, и, улучив момент, подошел. Оглянувшись и увидев его, разносчица нисколько не удивилась.

– О, ты рано сегодня, – только и сказала она, словно разговора накануне вовсе не было.

А может, ей надоело толкать, и она решила тянуть.

– Да, довольно рано. Однако и поспешность бывает добродетелью.

Девушка записала что-то на вощеной дощечке, потом поглядела на Лоуренса, будто подсчитывая в уме, сколько денег ей дали пьянчуги. Потом вздохнула и спросила:

– Ну, за каким быстрым доходом ты гонишься в этот раз?

Несомненно, Лоуренс отвлекал ее от работы; однако он, сохраняя на лице деловую улыбку, гордо ответил:

– Ни за каким. Наоборот, я хотел бы кое-что купить у тебя.

Лицо разносчицы стало живым воплощением слова «подозрительность». Она приподняла бровь, и ее удивление было совершенно очевидно.

– Если таверны начнут продавать товары, в городе будет хаос. Почему бы тебе не отправиться на рынок? Я тут немного занята.

Закончив писать, девушка зажала дощечку под мышкой и, просунув голову в дверь черного хода, что-то прокричала. Она явно не собиралась лично заносить внутрь только что купленные товары, так что, видимо, звала владельца заведения.

– Уверен, ты и в самом деле занята, если собираешься готовить все это.

Девушка упорно смотрела в дверь, стоя красивой попкой к улице. Будь у нее заячий хвост, сейчас он непременно бы подергивался.

В конце концов девушка развернулась-таки к Лоуренсу; на лице у нее читалось явное раздражение.

– Ну есть у нас небольшие излишки, на черный день.

– Нисколько в этом не сомневался, – ответил Лоуренс с улыбкой. Разносчица отвернулась и поскребла в затылке; она явно была в неуверенности. – Я готов заплатить живыми деньгами. Золотом, если хочешь. Или, – он предложил альтернативу, которую всегда предлагал на переговорах, – тебе удобнее иметь дело с более мелкими монетами?

Наконец девушка вздохнула.

– Ясно. Как только ты понял, что к чему, сразу направился сюда. Интересно, кто тебе такую идею подал.

Она задрала голову к небу, уперев руки в бедра и закрыв глаза.

Все ее жесты были преувеличенными, а потому очень забавными. Если она оставит работу разносчицы, несомненно, сможет стать танцовщицей.