Необычный исследователь (ЛП)

Это было, когда Власти были у биты. И съедены.

— Совершенно верно, — сказал я. — Но он вернулся. Поговаривают, что клуб сам себя восстанавливает. Любое здание, которое уцелело в Темной Стороне свыше двух тысяч лет, не позволит такой мелочи, как, разрушение в ходе войны прекратить его существование.

— Вау, — сказала Бетти. — Не возражаешь, что я держу твою руку?

— Нет, — сказал я. — Не возражаю.

В прошлый раз, когда я видел клуб «Лондиниум», в разгар войны Лилит, тут царил адский беспорядок. Великолепный римский фасад был покрыт трещинами и отверстиями, почернев от копоти и поврежденный огнем. Большие мраморные ступени, ведущие к массивной двери, были замызганы кровью и дерьмом. А легендарный швейцар клуба, который не пускал бесчисленное количество нежелательными незваных гостей на протяжении веков, был разорван на части, а его отрубленная голова была насажана на перила. Внутри было еще хуже.

Но теперь все пришло в нормальное состояние, вплоть до полного восстановления римского фасада. Который я всегда находил довольно аляповатым, если честно. Хотя швейцар был новый. Казалось, что клуб может восстановить только себя, а не тех, кто погиб, защищая его. Что только к лучшему, на самом деле. Многие члены клуба исчезли с концами, несмотря на все свое богатство и власть. Любой богатый и достаточно влиятельный чтобы вступить в клуб «Лондиниум» почти наверняка совершил ужасные и отвратительные вещи ради этого. И это совершенно определенно относилось к Уокеру.

Новый швейцар был высоким, стройным и элегантным парнем, одетый в полный наряд моды Регентства. Вплоть до родинки на щеке. Позерство. Он целенаправленно двинулся преградить мне путь, когда я начал подниматься по ступенькам к двери. Я остановился прямо перед ним и убрал руку от Бетти, чтобы полностью сосредоточиться на швейцаре. Он посмотрел на меня свысока. Глаза у него были холодные и отстраненные, а тонкая улыбка была тщательно рассчитана, чтобы быть вежливой, не содержа ни малейшего намека на теплоту или приветствие. был уверен, что Бетти в ответ улыбнулась ему своей самой ослепительной улыбкой, но мы со швейцаром не сводили глаз друг с друга.

— Я помню имя и лицо каждого действительного члена клуба «Лондиниум», сэр, — сказал швейцар. Он произнес сэр так, будто это оскорбление. — И думаю, не ошибусь, сказав, что вы, сэр, и этот… человек не входите в их число. Стало быть, вас здесь не ждут.

— Ошибаешься, — сказал я. — Я пришел увидится с Уокером.

— Он не хочет ни с кем видеться, сэр. Особенно с подобными вам. А теперь уходите.

— Я так не думаю, — сказал я. — Мне не хотелось бы валить такого сопляка, как, ты, это пагубно скажется на моей репутации. По этому последний шанс — ступай и скажи Уокеру, что я здесь.

— Уходите, — сказал швейцар. — Вам здесь не рады и никогда не будут.

— Только раз мне удалось сделать это простым способом, — сказал я задумчиво. — Отойди в сторону, прыщ, или я сделаю что-нибудь забавное с тобой.

Швейцар презрительно фыркнул, небрежно макнул рукой, и мерцающее энергетическое поле возникло между нами отступил на шаг, ощущая страшную силу, исходящую от поля. Это было ново. Старый швейцар полагался на свой угрожающий вид и наглость, чтобы не пускать сброд. Ну и на силу своего удара кулаком, которым мог свалить корову. По видимому, клуб решил, что нуждается в более надежной защите. Новый швейцар внешне не выказал глумления надо мной, это было ниже его достоинства, но явно делал это про себя. Чего я не терплю.

Я максимально близка подошел к полю, ощущая покалывание на коже, и посмотрел швейцару прямо в глаза. Он встретил его спокойно своим высокомерным взглядом. Я продолжал смотреть на него, и он начал дрожать, поняв, что не мог отвести взгляда. Капли пота выступили на его лице, пока я удерживал его взгляд своим, и он начал издавать тихие, скулящие звуки.

— Отключи поле, — сказал я. — Мы пройдем.

Поле исчезло. посмотрел в сторону, и швейцар рухнул на ступеньки, как, будто все силы ушли из его ног. Он отдернулся назад, когда мы с Бетти проходили по лестнице мимо. Она хмуро посмотрела на меня, когда мы подошли к массивной двери клуба «Лондиниум».

— Какого черта ты сделал с ним?

— Я победил его в психологической дуэли, — сказал я.

— Не стоит быть таким грубым, милый. Он просто выполнял свою работу. Я неуверена, что больше хочу держать тебя за ругу.

— Как пожелаешь, — сказал я. — У меня не всегда есть время быть милым. Или покладистым.

— А ты полон сюрпризов, не так ли?

— Ты и представить не можешь насколько, — сказал я.

Огромная дверь распахнулась перед нами. Внутри, фойе было именно таким, как я его помнил, пугающе большим, невыносимо душным, и тошнотворно роскошным. Мозаика, картины и мраморные колонны, и общее ощущение самодовольной исключительности. О последний раз, когда я был здесь, повсюду была кровь и трупы, но теперь от них не осталось и следа. Войны и апокалипсисы приходят уходят; но клуб «Лондиниум» существует вечно.

Некоторые говорят, что глубоко под клубом есть страшные пещеры, в которых старейшие члены все еще собираются для поклонения чему-то древнему и ужасному.

Кто-то утверждает, что Бафомету [23], другие говорят, что Королю в Желтом, или Огненному Змею. Но подобные слухи всегда ходят по Темной Стороне.

Несколько человек, прошли мимо нас, выглядя очень богатыми и важными. Они старательно игнорировали нас с Бетти. Я перехватил взгляд лакея в ливрее, и тот нехотя подошел узнать, что я хотел

— Ты бывал здесь раньше, — промолвила Бетти, и ее голос на этот раз был тихим от самого присутствия в этом месте.

— Я везде бывал раньше, — сказал я. — И, к слову, я также был выброшен практически отовсюду, в тот или иной момент времени.

— Я никогда не видела ничего подобного…

— Не ведись на это. При всей роскоши клуба, тебе не удастся плюнуть в столовой, не попав при этом в полный мешок дерьма.

Она захихикала и прикрыла рот рукой. Лакей остановился передо мной и вежливо поклонился. Так как я был в клубе, то очевидно имел на это право. Он не мог подвергнуть это сомнению, независимо от того как сильно ему этого хотелось. Он кланялся и худшим в свое время. Ему удалось выказать все это своим выражением, не произнеся ни слова. Это было замечательно исполнено. Мне даже захотелось зааплодировать.

— Уокер, — сказал я.

— В главном обеденном зале, сэр. Трапезничает с гостями. Мне стоит объявить вас, сэр?

— И испортить весь сюрприз? — сказал я. — Боже упаси. Убирайся. Мы можем позаботиться о себе.

Лакей сразу же попятился, не дожидаясь чаевых. Что было только к лучшему. Я вальяжно направился в обеденный зал, с Бетти следующей рядом со мной, словно возбужденный щенок, Никто не остановил нас. Все дело в поведении. Ты можешь скрыться с места преступления, если подобающе себя поведешь.

Я толкнул дверь и вошел внутрь, а затем тут же замер и слегка отодвинув в сторону Бетти, чтобы скрыть наше присутствие от переполненной комнаты за удачно расположенным горшком с фикусом. Я цыкнул на нее прежде, чем она успела что-нибудь сказать, и всмотрелся между листьями. Все столы были полны, в основном крепкими типами в строгих костюмах наедающихся до отвала, потому что это напоминало им о старых добрых временах школьных обедов. Ни один из них не смотрел друг на друга. Они были там для тишины и покоя, а не общения.

Уокер был исключением, конечно. Он сидел в окружении одних из наиболее влиятельных персонажей, которые всеми силами старались занять место недавно сгинувших, Властей. Они натянуто сидели на стульях с жесткой спинкой, потягивая дорогую выпивку и затягиваясь сигарами, громко разговаривая, чтобы показать всем, что им наплевать, кто подслушивал их.

Они кивали и улыбались, и были достаточно вежливы, и по ним никогда не скажешь, что они были смертельными конкурентами, которые с радостью убьют друг друга при первых признаках слабости. В конце концов, это была политика и в ней свои правила этикета, которым необходимо следовать. Вчерашний враг может стать завтрашним другом, или по крайней мере союзником.