Самый лучший демон. Трилогия (СИ)

– Я поклялся, что пока ты захочешь, я буду с тобой. В это понятие входит и защита. В том числе и от тебя самой. Поэтому либо ты идёшь, либо…

Это многозначительное «либо» озвучено так и не было. Собственно, и самой догадаться несложно. А поскольку отдать кристалл хаш-эд не потребовал, то можно сделать вывод, что он попросту решил пристегнуть Арху к своим штанам и глаз с неё не сводить. При этом ни претензий, ни заявлений, ни шантажа он лекарке не простил и в ближайшее время прощать явно не собирался.

Весь их дальнейший контакт заключался в её согласном кивке. Ну и ещё Дан девушку обнял, когда через Тьму проносил. Но стоило им ступить на этот проклятый камень, тут же отпустил и в сторону отошёл.

Где вы, прекрасные герои романов, по одному движению бровей складывающие к ногам любимой весь мир и себя в качестве бонуса? Реальные демоны куда неприятнее. Луну-то он, может быть, и достанет. Но только потом тебя вместе с подарочком в карман запрячет. Чтобы не делась никуда.

– Адин, а далеко ещё? – подала голос Арха, даже попытки сесть не сделав.

Тонкая кисея звуки пропускала прекрасно, а лёжа мутило не так сильно.

– Да нет, – тут же отозвался демон. – Вон уже деревья показались.

– А тут есть деревья? Ну, надо же! – буркнула себе под нос ведунья и, повысив голос, добавила. – Слушай, а почему у них такие строгости? В смысле, почему я прятаться должна? Потому что полукровка?

– Нет, потому что ты девушка. У шаверов инстинкты работают быстрее головы. Поэтому от посторонних они своих женщин скрывают. А то упрут.

– Но я же вроде как Дану принадлежу?

– А это они потом с Даном будут выяснять, кто кому принадлежит, и сколько это будет стоить, – безмятежно ответил Адин. – Поэтому я очень рекомендую следовать местным правилам и законам. Они не просто так придуманы.

– Скучаешь? – весело поинтересовался с другой стороны Шай. – На вот. Это как-то на голову цепляют. Сейчас ворота проезжать будем, и солдатам придётся твои носилки осмотреть. Так что – цепляй.

Демон просунул между занавесками руку, попав комом ткани едва не в лицо девушке. Тряпка оказалась сложносочинённым мешком, правда, пошитым из гладкого нежно-голубого шелка и украшенная какими-то золотыми висюльками. Только благодаря им Арха и сумела разобрать, как это все надеваться должно. Но, напялив мешок на голову, она засомневалась.

– Издеваешься? – подозрительно спросила ведунья у тени, маячившей слева.

– Понятия не имею, – безмятежно откликнулся блондин, – я же тебя не вижу. Но, по идеи, открытыми должны остаться только глаза. Волосы и руки тоже под покрывало спрячь.

Лекарка сильно сомневалась, что у неё хотя бы глаза видно. Потому что прорезь – эдакая смотровая щель, как в шлеме – тоже была затянута вышитой сеточкой. Причём вышивки там оказалось гораздо больше, чем сеточки.

– Так?

Наплевав на разумность, лекарка откинула занавеску в сторону. Шай критично оглядел её от макушки до пяток, едва высовывавшихся из-под складок шелка. При этом губы демона подозрительно кривились, как будто он пережёвывал что-то.

– Примерно, – выдавил блондин и, не выдержав, заржал. – Прости, просто ты похожа на куль с мукой. Ладно, на дорогой куль с дорогой мукой.

– А ты как был, так и остался идиотом, – гавкнула Арха.

И хотела было задёрнуть полог, но забыла, засмотревшись на виды за спиной демона.

Надоевший камень и серый песок заканчивались неожиданно, как будто разбившись о стены густого кровавого цвета. Эти стены, абсолютно гладкие, словно отлитые, а не выложенные из блоков, поднимались высоко-высоко в белёсое небо. Гораздо выше, чем в замке Тхия – раза в два выше, не меньше. Да и опоясывали они территорию явно большую, чем Ладонь Тьмы.

За нагромождением красного камня ничего видно не было, кроме одинокого и кажущегося очень тонким, шпиля. А впереди огнём горели, словно их действительно подожги, гигантские ворота, окованные бронзовой чешуёй.

И над всем этим ужасающим великолепием тоненько-тоненько плыл хрустальный перезвон колокольцев.

***

Дорогу Арха толком и не разобрала. Только и заметила, что улицы были узкими – лошади, несущие её паланкин, едва протиснулись между красными, как и крепостная стена, домами. Кстати, ни одного окна в них лекарка не заметила. Впрочем, кажется, они вообще попали в город-призрак. Потому что жителей тут тоже не наблюдалось.

Потом паланкин, не вынимая из него лекарку, отцепили от лошадей и перекладины на плечи взвалили восемь бесов. Между прочим, обряженных исключительно в набедренные повязки. В принципе, девушка их понимала. Она тоже не отказалась разоблачиться. А вот меняться с ними местами у ведуньи никакого желания не возникало – бесы явно были рабами.

Потом её куда-то понесли и несли долго. Так долго, что ведунья уже хотела плюнуть на все, вылезти из этой проклятой коробки и пойти своими ногами. Просто на лошадях укачивало куда меньше. Но, в конце концов, паланкин поставили на пол – ручки клацнули о камень. А судя по шлёпанью босых ног, носильщики удалились.

Арха поседела ещё немного, успокаивая взбунтовавшуюся в желудке муть, а, заодно, дожидаясь дополнительных указаний. Но их не последовало. Поэтому ведунья, на свой страх и риск, решила вылезти из носилок.

Оставили её посередь огромного, круглого и абсолютно пустого зала. Если, конечно, не считать за обстановку фонтан, журчащий посередине; окна, выходящие в сад, который больше джунгли напоминал и каменную мозаику – на полу, стенах, потолке.

Оставалось только понять: на кой девушку сюда приволокли, и что она теперь должна делать.

– Здесь фередже можно снять, – сообщил нежный голосок, прозвучавший, понятно, за спиной Архи.

Ведунья обернулась, да так и застыла.

– Феридже, – пояснила девушка, не дождавшись ответа, и указала на мешок, закрывающий ведунью с макушки почти до пола. – Тут женская половина, поэтому лицо можно не закрывать.

Лекарка, ухватив ткань в кулак, медленно стянула с себя что-то-там, во все глаза таращась не шаверку. Волосы от трения о шёлк у ведуньи буквально дыбом встали. Но, наверное, они и без дополнительного стимула бы поднялись. Потому что Арха пялилась на собственное отражение. Может, слегка полноватое и гораздо более ухоженное и лощёное, но отражение. А оно с таким же обалдевшим видом уставилось на ведунью. Даже подкрашенные губки сложило буковкой «о» и ладошку к пышной груди прижало.

– Ты кто? – первой отмерла, как ни странно, видение.

– Арха, – очень информативно представилась лекарка.

– А-а… – кажется, шаверка тоже мало что поняла из объяснений. – Ты приехала с теми лордами? Которые хотят видеть жреца?

Ведунья несколько заторможено кивнула.

– А ты кто?

– Я Арруша, хозяйка… – девушка запнулась и совершенно неожиданно рассмеялась. А вот ведунье происходящее смешным не казалось. – В смысле, хозяин тут Ирраш, конечно. Но он меня оставил за старшую. Вот я и привыкла считать себя главной. Смешно, правда?

– Обхохочешься, – согласилась лекарка. – Только я всё равно ничего не поняла.

– Ой, ну я вечно так, – махнула рукой шаверка. – Двух слов связать не могу. Я хотела сказать…

И следом она выдала поток звуков, напоминающих птичий щебет, кошачье мурлыканье и щёлканье кнутом одновременно. Арха очумело помотала головой.

– Я опять ничего не поняла, – жалобно призналась ведунья.

– Ты не говоришь на истинном?

Девушка так изумилась, как будто лекарка призналась, что ходить не умеет. В этом было что-то обидное.

– Истинный – это шаверский, надо полагать? – огрызнулась лекарка. – Нет, я на нём не говорю, не пишу и не читаю. Как и на всех прочих «истинных». Объясняюсь исключительно на имперском. Поэтому ты не могла бы повторить все то же самое, только на хашранском?

– Извини, – Арруша огорчилась вполне искренне, даже уши прижала, – я думала… В смысле, извини, в общем. Я сказала, что Ирраш – мой старший брат. То есть, один из братьев. И когда он уезжает, то я управляю всем этим. Ну, хозяйством.