И кто добыча? (СИ)

- Адриа-ан... – мучительно стонет охотник, умоляя о продолжении и уже самостоятельно разворачиваясь к вампиру спиной, вжимаясь в него и чувствуя ягодицами его напряженный член.

Требовательный стон и это провокационное движение лишь распаляет. И больше нет желания мучать или изводить, а лишь взять, то что любимый дарит тебе, еще раз убеждаясь, что не важно, сколько прошло времени. Только он. Только для него. Только с ним.

Пальцы уже оказываются внутри, подготавливая. Конечно этого можно было бы и не делать. Но в это прелюдии была какая-то своя прелесть. Вот так, чувствовать как любимый подается тебе навстречу, так как ему этого мало и твои собственные пальцы чуть подрагивают, потому что тебя сводит это с ума.

И медлить больше невыносимо… вынимая пальцы, Адриан нежно проскальзывает к месту между анусом и яичками и еще одна легкая ласка в чувствительном месте и на несколько минут руки оставляют Трэина.

Первые движения сопровождаются хриплыми стонами , которые только усиливаются. Потому что только так можно дать выход тому, что жжет тебя изнутри.

Рваные движения, от которых перед глазами плясали цветные пятна, громкие стоны, что разрывали ночную тишину. Сейчас все это было самым желанным, самым прекрасным.чувство эйфории и полного счастья разрывало грудь, унося куда-то в неизвестность. От когтей в камне остаются глубокие борозды. Потому что хочется впиваться, двигаться и действовать как животное, не пытаясь утаить все те чувства, что владеют им сейчас. Откинув голову назад, Иной чувствует губы и клыки на своей шее. И нет и малейшего протеста, потому, что все правильно, все так и должно быть. А эти несколько жесткие и нетерпеливые ласки приносят гораздо больше удовольствия.

Последние глубокие толчки, и оба оказываются за краем, слыша стоны друг друга, и чувствуя, как содрогаются тела, переживающие оргазм. И медленная, словно ленивая ласка становится прекрасным завершением. Повернувшись к возлюбленному, охотник пробегает пальцами по мужской шее, очерчивает контур лица и губ.

Любимый, нежный, ласковый, страстный. Доверивший ему всего себя.

Адриан покорен им. Полностью в его власти. Зависим. Но, Лилит свидетель, перворожденный еще никогда не был так счастлив. И, сливаясь со своей половинкой в единое, ликовало все существо. Красные следы от ногтей на бедрах. Тело, что движется на встреч, дел ритм еще более резким. Прекрасное напряжение всего тела и этот горящий ком внизу живота. Непонятно у кого из них. Потому что одни эмоции на двоих. Настолько яркие, глубокие. Невозможно все это уместить.

Трэин прижимается спиной к его груди и Адриан захватывает в плен шею, стараясь не замедлять движений внутри своей пары. Губы. Клыки. И снова губы.

Еще. Еще немного и довести друг друга до финала. Вздрагивая и от собственных стонов и от какого-то эмоционального опустошения. Трэин распластался по камню, а брюнет уткнулся ему куда-то между лопаток, оставляя легкие поцелуи. Руки на бедрах. Но не притягивают ближе, как несколько секунд ранее, а кончиками пальцев проводят по коже.

- я люблю тебя. – выдыхает Иной. Он не понимал, как раньше мог жить без Адриана, без своей второй половины, без того, кто вернул его к жизни, что бы не говорили о том, что все вампиры мертвы. Настоящая его семья. Любящая пара, братья и сестры (да, именно так он и воспринимал их всех) и сын. Боги, он и подумать не мог, что у них может быть ребенок, да еще и выношенный им самим. ” вот уж точно, не было проблем, пока не познакомился с ним.”- мысленно усмехнулся Трэин, вознося хвалу богам, что тогда согласился сесть в повозку, ведущую неизвестный гроб и вампира в ней.

Мягкое нежное тепло разлилось по груди от этих слов. И так каждый раз когда брюнет слышал эти слова. Может быть в этом виновато и то, что они много чего пережили. Но сам Адриан думал, что такая реакция будет всегда.

- любовь моя, счастье мое…- наверное он сделал что-то очень хорошее в прошлой жизни, раз сейчас ему доступно это счастье. Счастье быть с любимым и делить с ним все.

Немного придя в себя, Адриан перемещает их сразу в их комнату. А точнее в ванную. Махровое полотенце убирает капли воды с кожи светловолосого, а затем и со своего тела. Мужчины надевают спальные штаны, которые оставили здесь. В комнате. В кроватке лежал Доминик. Конечно он услышал звуки и среагировал на них.

Наверное Адриану показалось, но красные глаза его сына смотрели на него осуждающе.

“Почему ты увел папу и вы не взяли меня?”

Но кажется Адриану все таки показалось. Потому, что когда Трэин взял ребенка на руки тот радостно угукнул.

- Интересно, он будет развиваться быстро, как вампир. Или все таки как обычный человек?- этот вопрос он так и не уточнил в тех книгах.

- почему-то мне кажется, что скорее всего как обычный ребенок.... – “хоть я сильно сомневаюсь, что к нему можно применять словно “обычный”.- чуть усмехнулся он, ласково поглаживая ребенка по голове. – но знаешь, я ничуть не огорчусь, если он будет расти так же как и все дети... – малыш был уложен на покрывало кровати, а рядом легла мягкая игрушка дракона.

В течении следующих двух недель у них было много дел. Во-первых, Адриан все еще восстанавливался после заточения, и это проходило вполне успешно. Дальше пришлось решить вопрос с советом.

Приезд членов совета, что должны были засвидетельствовать кровного наследника Адриана прошел гладко. Ну почти…

Разговор медленно, и очень плавно тек своим чередом. Но в итоге все равно коснулся насущного вопроса.

То есть ты хочешь сказать, что твоя пара сам выносил ребенка? Один из вампиров, что пришел с Ароном явно не верил их словам.

А Трэин начинал волноваться, а от этого злиться. Что было не на руку. Помня прошлый опыт, когда кое-кто пытался зацепиться за самую мелочь, лишь бы их дискредитировать, Адриан сохранял спокойствие, и пытался успокоить и Трэина.

-Да, – Адриан незаметно сжимает руку супруга.- И если бы вы захотели ознакомиться с некоторыми фолиантами, то убедились бы убедились, что это вполне возможно, хотя и случается редко.

- Мы бы лучше посмотрели на вашего сына. Доминик, кажется?- мужчина посмотрел на Трэина, чуть усмехнувшись. И видимо Трэин что-то увидел в его взгляде, или напряжение все таки давало о себе знать. То, что пришлось рассказать каким образом в их семье появилось прибавление, уде заставило глаз охотника нервно дергаться, и тихо раздраженно рычать. Но когда Арон (а с ним были еще несколько вампиров) потребовал разрешения взглянуть на ребенка, не сдержался и открыто заявил, что не бывать этому, и пока Доминик слишком мал, никто из посторонних к нему не приблизится. Вполне вероятно, что тут сработал вполне естественный инстинкт, защищать свое потомство, но даже если это и было так, Иной не перед кем не собирался оправдываться. Охотник просто вышел из кабинета, оставляя Адриана объяснятся с членами Совета.

- Адриан, не пояснишь? А то создается ситуация, когда у нас много вопросов.

О как же Адриана бесили эти испытывающие взгляды этих падальщиков. Они так и ждут, чтобы он оступился, дабы сожрать его и не оставить ни косточки. Радовало, что отношение Арона было дружеским.

-этот ребенок принадлежит моей семье. А значит, мы вправе решать, когда мы покажем его и произойдет ли это вообще. Единственное, что я могу вам предложить, это показать мои воспоминания, но и то я предпочел бы этого не делать.

В итоге разговор все таки удалось свести к тому, что Адриан представит Доминика Совету, когда сочтет нужным. А воспоминания все таки пришлось показать, но только Арону.

Силы за эти две недели были восстановлены полностью. А значит можно было и вспомнить про визит к мастеру. Адриан хотел, чтобы они пошли только вдвоем. Во-первых, потому, что в большей части это их дело. А во-вторых, птенцы останутся дома, с их сыном.

Да и пробраться на баз будет не особо трудно. Трэин знает расположение всех комнат и прочего.

В выбранную для вылазки ночь охотник был спокоен как никогда. Он методично собирался, одеваясь в привычные вещи и беря с собой оружие. Наверно, он был единственным вампиром, кто практически всегда ходит с человеческим оружием, что могло создать впечатление о его слабости. Ну и пусть. Это будет только на руку. Пригодились и плащи, что они использовали в последнюю их вылазку. Накинув на голову глубокий капюшон, мужчина развернулся к супругу.