Империя Оствер. Трилогия

— Милостивец! Отпусти! Мы ни при чём! У нас дети малые! Не губи!

На секунду сердечко дёрнулось, больно убедительно кричал купец. Но отступать было поздно. Приказ отдан, и я, как и всякий нормальный командир, должен излучать уверенность в себе, а иначе люди могут засомневаться в своём лидере. И, не обращая внимания на удаляющиеся крики Шапрана, тихие всхлипывания второго купца и злое сопение наёмника, я повернулся к другому десятнику дружины, сержанту Амату, который, как и Квист, был ветераном войны с ассирами:

— Пиратов сюда. Вожака придержи, сначала с мелкой сошкой поговорю.

Спустя пару минут передо мной сидели взятые на галере ваирцы, два самых заурядных крепких мужика с фингалами под глазами. Я их спросил, кто они, с какого острова, поинтересовался фамилией капитана и целью похода галеры, и они, люди по жизни тёртые и битые, запираться не стали. Оба моряка, которые не знали моих истинных намерений, имели надежду на то, что останутся жить. Может, станут рабами, но продолжат своё существование. А затем попробуют бежать и вернуться на родину, где снова встанут на палубу корабля и смогут опять грабить мирных людей, жечь посёлки и насиловать женщин. А вот хрен они угадали! Участь этих людей, стародавних врагов нашего рода и всей северной окраины Оствера, уже решена. Но своих намерений я не раскрывал, а слушал их, задавал наводящие вопросы и впитывал в себя информацию, которую сразу же раскладывал по полочкам.

Итак, в гости к моим берегам пожаловал знаменитый ваирский капитан с острова Дацке Айфрэ Лютвир по прозвищу Наглый. Кстати, прямой потомок бывшего имперского полковника и островного короля Лютвира. И моряки подтвердили, что в бухту Йор‑Тахат они пришли не впервые. Оба они служили в команде галеры больше года, и за это время корабль посещал самую северную гавань графства Ройхо девять раз. А помимо «Счастливого ветра» были ещё два судна, которые выполняли заказы барона Арьяна. И обычно они перевозили наркотики, редкие драгоценные камни, людей и крупные суммы денег, то есть именно то, о чём говорил распустивший перед Сховеком свой язык неосторожный трактирщик. Этот поход от предыдущих поначалу, до нападения моих воинов на пиратов, ничем не отличался. Стояла задача прийти в бухту, забрать одного человека и высадить его на острове Дацке. Больше ничего особо важного ваирцы не знали. И хотя моряков можно было потрусить на предмет сведений об их родине, этим займутся воины Амата. А затем — по горлу ножом, и покойтесь с миром, лихие пираты. Оставлять пленников нельзя, сболтнут лишнего, и пойдут слухи гулять, а держать их под постоянным контролем мои люди не могут. Так что они — лишние свидетели, которые в любом случае обречены.

Пиратов увели, и настала очередь их предводителя, благородного Айфрэ Лютвира, который уже не выглядел прежним франтом. В изорванной шёлковой одежде, с разбитым в кровь лицом и опухшими губами‑лепёшками он больше напоминал бродягу из подворотни.

— Поговорим? — подкидывая в огонь крупный сучок, предложил я.

Айфрэ оглянулся, никого за спиной не обнаружил и попробовал дёрнуть связанными руками. Но сыромятные кожаные ремни держали его кисти крепко. Шмыгнув сукровицей в носу, Лютвир сплюнул, кивнул и горделиво приподнял подбородок:

— Можно и поговорить, только надо бы узнать, кто ты, и руки мне развязать.

— С первым всё просто, капитан Наглый, — усмехнувшись, я назвал Лютвира по прозвищу. — Я — хозяин этих земель, граф Уркварт Ройхо. А вот со вторым, не обессудь, сиди связанным, а то больно ты резвий, ещё вскинешься, и лови тебя потом.

— Значит, ты Ройхо? — Лютвир тоже попытался усмехнуться, но запёкшаяся корка на его губах лопнула, и вместо улыбки лицо ваирца исказила злобная некрасивая гримаса.

— Да, я граф Ройхо, наследник Квентина. И меня интересует, что вы делали в бухте Йор‑Тахат?

— Ты ведь и так знаешь. Матросы наверняка всё рассказали. Мы работали по заказу твоего родственника Арьяна. Должны были забрать одного человека и доставить его на остров.

— Знак опознавания был?

— Нет. Я знаю того, кто должен был стать моим пассажиром.

— Это кто‑то из них? — Я махнул рукой в сторону дальнего костра, где Квист занимался торговцами, а его воины перетряхивали их имущество.

Капитан помедлил и моргнул:

— Да.

— Кто именно?

— Торговец, который всё время молчит. У него и кличка такая — Молчун.

— Зачем ему на остров?

— Не знаю.

— Ладно. Сколько тебе за путешествие заплатили?

— Пятьсот монет задаток и тысяча по прибытии в порт Дацке.

— Не много.

— За две недели спокойной работы нормально. Мы не изнеженная империя, где люди в золоте купаются. На острове за один иллир прирежут и глазом не моргнут, потому что на эту монету можно целый месяц жить.

— Понятно. — С торговцами всё было ясно — Лютвир их сдал, и я перешёл к другой теме: — Что у вас на островах? Когда к нам в гости собираетесь?

— А жизнь оставишь?

— Посмотрим.

— Нет. Ты скажи, оставишь мне жизнь или нет, и только тогда поговорим. Поклянись кровью предков, что дашь мне возможность выкупиться, и тогда ты узнаешь всё, что знаю я, а мне известно многое.

«Ещё и торгуется, — заметив в глазах моего собеседника затаённую злобу, подумал я. — Но только я не торгаш, и оставлять тебе жизнь, налётчик, смысла нет. Ты сегодня выкупишься, а завтра снова к моим берегам припрёшься и друзей с острыми клинками приведёшь. Не хочешь говорить, да и не надо. И так всё понятно. Если в этом году не налетели, значит, в следующем придёте, и скорее всего по весне».

— Сержант Амат! — окликнул я командира второго дружинного десятка.

— Господин граф? — Сержант выступил из темноты.

— Поговорите с капитаном Лютвиром. — Я кивнул на капитана. — И спросите доблестного пиратского вожака, когда его товарищи собираются к нашим берегам и каковы их силы.

— Сделаем.

Десятник подхватил ваирца за связанные руки, и тот, изогнувшись, прошипел в мою сторону:

— Тварь имперская! Конец тебе! Мои братья отомстят, и твой замок превратится в пепелище!

— Заткнись, курва твоя мать!

Амат раскрытой ладонью вмазал по губам Лютвира, и пират, захлебнувшись криком, замолчал.

На этом вопрос с пиратами был практически решён. Опытные дружинники, которые и без меня знают, какие вопросы надо задавать, с ними поговорят, и до первого солнечного луча, который упадёт на прилегающий к морю старый лес, они расскажут всё, что знают, и умрут. А если так, то можно вернуться к мнимым торговцам.

Покинув нагретое место, я направился к десятку Квиста.

— Как успехи, сержант? — спросил я, подходя к костру, возле которого лежали раздетые догола изломанные тела торговцев и наёмника. Разбитые кисти рук лежали на серых валунах, а окрашенные красным и багровым цветом лица пленников смотрели в тёмное небо. Картинка некрасивая, но жизненная.

— Молчат! И это неспроста! — прохрипел Квист, переступил с ноги на ногу и пояснил: — Если бы они говорили, изворачивались и признали, что шпионят на ваирцев, я бы это понял и не усердствовал. Обычные люди всегда так делают, когда им больно. Но эти только сипят и иногда ругаются, чувствуется хорошая подготовка, как у профессиональных разведчиков, диверсантов или егерей. Особенно этот выделяется. — Сержант кивнул на того человека, которого капитан пиратов обозначил как Молчуна. — Даже не ругается, зубы сцепил и только стонет.

— В вещах что‑нибудь нашли?

— Ничего. — Сержант покачал головой. — Каждый шов вспороли, всё перетрусили — пусто. Снова странность. У торговцев обычно всегда пара монет припрятана, на самый крайний случай. А у этих голо, ни одного медного бона, хотя в остальном — всё как у любого другого мелкого купца.

Я присел на корточки перед Молчуном, потормошил его за голову и сказал:

— Молчун! Эй, Молчун! Вставай, говорить будем! — При первом упоминании своего прозвища человек Арьяна вздрогнул, но снова замер, и я обратился к Квисту: — Сержант, открой ему рот и челюсть зафиксируй.