Драйв Астарты

Преступные военные медики Третьего Рейха и такие же медики аэрокосмических программ военных блоков периода Первой Холодной войны вертелись в гробах от зависти. Меганезийским экспертам не требовалось силой запихивать испытуемых в ледяную воду или в гипобарическую камеру. Достаточно было обклеить курсантов-юниоров биосенсорными датчиками в день прибытия, а эксперименты возникали спонтанно, как только курсантам разрешали безобразничать в широких пределах…

Шеф-редактор медиа-канала «Atauro-Diz», Пепе Кебо столкнулась с одним из этих безобразий через пару минут после того, как транзитный борт Кермадек – Муспелл доставил её в Порт Колибри. Здесь стоял полдень полярной ночи. Солнечный свет, проникавший из-под горизонта, создавал нежно-серые сумерки. Две ВПП, десяток огромных ангаров и несколько сравнительно небольших полусферических куполов и пирамид лежали в пятнах света от ламп, похожих на гигантские люминесцирующие грибы-поганки. На едва освещенной окраине городка, ближе к центру кратера Сипл, разворачивалось шоу. Четверо абсолютно голых молодых людей быстро лепили два снежных кома. Дюжина зрителей в армейских комбинезонах из вспененной ткани подбадривала их дикими воплями, свистом и хлопками в ладоши.

Пепе, успевшая подойти к светящемуся дорожному указателю (высокому штоку с множеством разнонаправленных стрелок), засмотрелась на это мероприятие…

– Aloha, glo. Ищешь кого-нибудь или что-нибудь?

– Aloha oe! – она повернулась к бесформенной фигуре, упакованной в армейский комбинезон. – Я – Пепе Кебо, репортер с Атауро. Ищу Райвена Андерса.

– Во как… А я – лейт Марек Форки, зам кэпа Таоно Лиале. Как у вас там на Атауро?

– У нас жуткая сушь. Юго-восточный муссон. Ливней в этом году было меньше, чем обычно, и с водой просто беда. Но нет ми без плю. Мэр-король под это дело открыл фабрику по обогащению урана, а нашим соседям продал несколько мини-АЭС для опреснителей. Табаш мы делили всем островом. Истерику МАГАТЭ смотри по TV.

– Соседи – это соц-тиморцы? – Уточнил Марек.

– Ага, – она кивнула. – Поэтому истерика. В МАГАТЭ заседают евро-овощи, для них Enriched Uranium Hexafluoride – это, типа, имя злого демона из римской библии. А расскажи для прессы, чем таким занимаются эти голые ребята?

Лейтенант Форки громко хмыкнул.

– Прикинь: ассирийцы вызвали хеттов на битву скарабеев. Те и другие выставили по мальчишке с девчонкой. У кого за четверть часа снежный шар окажется больше, тот выиграл. А кто проиграл, с того 20 фунтов калабрийских яблок. Такие правила.

– Какие, блин, ассирийцы и хетты?

– Местный прикол, – пояснил Марек Форки, и махнул рукой на указатель.

Пепе подняла глаза к стрелкам с табличками, гласившими: «Шумер – 300 метров». «Финикия – 400 метров». «Вавилон – 700 метров». «Троя – 500 метров»… Судя по надписям, в Порт-Колибри существовали три десятка давно исчезнувших стран.

– И кто здесь такой креативный? – Спросила Пепе.

– Хрен знает, – ответил Марек. – Говорят, лет десять назад тогдашнему коменданту подвернулся новозеландский школьный учебник античной истории. Тогда как раз построили кучу новых корпусов. Называть их литерами и номерами – это гумозно.

– Ага, я врубилась, – сообщила Пепе, и в этот момент прозвучала мелодичная трель боцманской дудки. Четверо голых молодых людей, оставив снежные шары, бегом бросились к ближайшему корпусу – видимо, греться, а группа зрителей наоборот, окружила шары. Откуда-то появилась светящаяся лента измерительной рулетки…

Марек бросил короткий взгляд на шары и авторитетно сообщил:

– Тут и без рулетки видно: хетты победили. Хэй, Пепе, ты договаривалась с мэтром Райвеном на счет встречи, или как?

– Или как, – ответила она. – Я договорилась с кэп-комендантом про приезд и сутки пребывания. По-любому, сделаю репортаж, а с Андерсом – это если повезет. А тут холодно, закусай меня селедка. Хэй, Марек, давай ты мне скажешь, куда идти, а то я замерзну на хрен вообще… Сколько тут, кстати, градусов?

– Минус 32 по Цельсию, – сообщил Марек, откинул капюшон, вытащил из кармана на рукаве комбинезона woki-toki и ткнул что-то в меню… – Алло, мэтр Райвен, тут одна девчонка приехала, типа, репортер. Спрашивает: у тебя есть время на пару слов для атаурской прессы?.. Ну, Атауро, которое Северный Тимор… Ага, понял. Сейчас.

– Что он сказал? – Поинтересовалась Пепе, когда лейтенант убрал woki-toki.

– Он сказал: ОК. Пошли в Скифию, гло. Я тебя провожу.

…

Здешняя Скифия больше всего напоминала мифическую инопланетную летающую тарелку – толстый диск метров 20 в диаметре, стоящий на трех ногах с широкими подошвами. Из нижнего люка в центре диска спускалась лесенка, а на самом люке имелась надпись: «Закрой люк!!!». Поднявшись по этой лесенке в цилиндрический тамбур, Пепе аккуратно закрыла люк и пробежала глазами по табличкам на дюжине дверей, ведущих в радиально расположенные жилые сектора. Нашла табличку с надписью: «Raiven Anders (galeote). Chief of experimental aviation training team». На несколько секунд задумалась о том, как сочетается термин: «galeote» (каторжник на веслах галеры) с должностью шефа группы тренингов, а потом постучала в дверь.

Дверь отъехала в сторону, и Пепе растеряно уставилась на круглолицую мулатку бразильского этнического типа, лет около сорока, одетую в широкие сине-зеленые клетчатые бриджи и сиреневый свободный вязаный свитер.

– Э… Я, как бы, договаривалась с сеном Андерсом…

– О, святая Бригитта! – Воскликнула бразилька, схватившись за голову. – Детка, ты соображаешь или нет? Здесь Антарктика, а не тропики! Ну-ка снимай с себя всю эту ерунду и марш под горячий душ! Быстро, я сказала!

– Я, как бы… – Попыталась было возражать Пепе, но бразилька проворно втянула её внутрь сектора, и толкнула в сторону занавешенного пластиком широкого круглого отверстия в одной из стен.

– Душ там, детка. Я – Аста Андерс. Кроссовки сними. Тряпки брось на полку. Я тебе принесу теплый халат. Ужас! В кроссовках, в таких джинсах и такой куртке лететь в Антарктику! Почему ты ещё одета и не в душе?! Тебе что, нужна ангина?!

Объективно оценивая свою физическую форму, как хорошую даже по достаточно жестким армейским меркам, Пепе Кебо была уверена, что 10-минутная прогулка по морозу не грозит ей ангиной, но спорить было как-то неудобно… Уже забравшись в душевую кабинку, она слышала сквозь шелест струек горячей воды продолжение эмоционального монолога Асты Андерс.

– Райв! Эти транспортники совсем идиоты! Привезли девчонку чуть ли не в одних трусиках! И она худая, как щепка! Что, в этом Северном Тиморе нечего кушать? Ты слушаешь, что я говорю? У нее видны все ребра! Короче так: пока ты с ней будешь общаться, я сделаю яблочный пирог. Все равно я собиралась его сделать. Райв, ты проследишь, чтобы она покушала? Ты сказал: «взрослая девушка»? Видала я таких взрослых, ага… Райв, мы договорились? Вот и отлично!

Вытершись огромным полотенцем, облачившись в невероятно пушистый сиреневый халат и такие же пушистые тапочки и чувствуя себя здорово похожей на ангорскую кошку, Пепе Кебо выбралась из ванной в маленький холл и крикнула:

– Сен Андерс, куда мне пройти?

– Иди прямо на звук, – порекомендовал мужской голос из-за противоположной двери.

Сделав насколько шагов через маленький холл, Пепе толкнула дверь и оказалась в кабинете в форме сильно вытянутого неправильного четырехугольника. Его самую широкую сторону занимал экран, на котором имелась карта мира в азимутальной проекции, украшенная множеством странных пиктографических значков…

– Похоже, ты не слышала об игре «хомодром», – констатировал хозяин кабинета, по-военному подтянутый креол средних лет, одетый в свободный бежевый спортивный костюм из синтетического шелка.

– Aloha, сен Андерс, – ответила Пепе. – Я действительно не в курсе. А что за игра?

– Азартная, – ответил он, – По аналогии с ипподромом. Кстати, называй меня просто Райвен. В Антарктике церемониальные приставки не в ходу.